Константин Поповский - Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Горацио: Верится с трудом. Это на него не похоже.

Секретарь: Да, если бы людей. ( Почти шепотом ). Он звал ваш призрак.

Горацио: О, бедняга… Душа простая и чистая, не знающая ни кривизны, ни оглядки. ( Глухо ). Жаль, там не было меня. В два голоса мы, может быть, и докричались.

Секретарь: Для шуток нету времени, Горацио. Весь Эльсинор трясет, как в лихорадке, хотя все делают вид, что ничего особенного не происходит. Похоже на торфяной пожар – наверху все, как обычно, тогда как внизу бушует пламя. Один неверный шаг – и ты в пекле. Послушайте, что я вам скажу, и отнеситесь к этому со всей серьезностью: бегите и, притом, немедленно.

Горацио: Бежать? Зачем?

Секретарь: Затем, зачем бегут!.. Зачем… Затем, хотя бы, чтобы не оказаться вместе с Бернардо и Марцеллом.

Горацио: Я виноват не больше, чем они.

Секретарь: А они, стало быть, не больше, чем вы… Отличная логика, друг мой. ( Сердито ). Да, что вы, ей-Богу, как малый ребенок!.. Вина найдется. Был бы человек.

Горацио: Да в чем причина? Объясните толком.

Секретарь: Я не имею права.

Горацио: Тогда, может быть, как-нибудь… иносказательно?

Секретарь( махнув рукой ): Э, будь что будет… Только умоляю вас – никому ни слова.

Горацио: По рукам. Молчу, как рыба.

Секретарь( оглянувшись на дверь, шепотом ): Заговор. ( Быстро ). Тш-ш… Ужасный заговор, Горацио. Он свил себе гнездо в самом сердце датского королевства, здесь, в Кронберге – и в нем причина всех этих арестов.

Горацио: «Свил себе гнездо…» – это очень образно.

Секретарь: Так образно, что если бы заговорщикам удалось осуществить хотя бы часть того, что они намеревались, то Дания погибла бы.

Горацио: Ужасная потеря… Значит Фортуна от них отвернулась?.. ( Негромко ). Проклятая баба. Сказать вам по правде, сердцем я почему-то сегодня с ними.

Секретарь: Ради Бога, Горацио!.. Или вы хотите, чтобы меня высекли кнутом за недоносительство?.. Если бы вы знали про их затеи, вы бы так не говорили.

Горацио: Жалею, что не знал.

Секретарь: Так сейчас узнаете. Достаточно сказать, что вступив в сношение с польскою короной, они готовили убийство принца, подначивали народ к неповиновению и – страшно вымолвить – на место святой веры отцов, хотели поставить, – ну, что бы вы думали?

Горацио: Я, право, затрудняюсь.

Секретарь: Синагогу!.. Что скажете?

Горацио: Они сознались? Сами?

Секретарь: Все, как один. Рейнальдо, слуга Полония, Корнелий, Вольтиманд, – все дали показания.

Горацио: Сами?

Секретарь: Важен результат. А он таков, что во всех показаниях мелькает ваше имя.

Горацио: Плевать на имя!.. Сами или нет?

Секретарь: Вы спрашиваете не о том, Горацио… ( Поспешно ). Нет, нет, послушайте меня. Когда лесной пожар, не на шутку разыгравшись, сжигает все, что встречается на его пути, – деревья, птиц, зверей, людей, целые деревни, – скажите, кто из них виновен? Кто перешел черту и разозлил стихию?.. Вот то-то же. Спросите у своего разума, и он вам ответит: когда творится ужас, то все виновны и все замешаны… Ну, как вам объяснить еще яснее?

Горацио: Ваше объяснение хромает. Когда все виновны, то уже никто не виноват.

Секретарь: Может быть, у вас в Италии. Но тут у нас в ходу другая арифметика. Когда не виноват никто, то виноваты все. ( Не давая перебить себя ). Да, да, да… Вот почему меч правосудия, поднявшись, сечет и правых и виновных, не разбирая и не прислушиваясь ни к крикам, ни к оправданиям, занятый лишь тем, чтобы искоренить зло… ( Поспешно поднявшись ). Простите, мне пора.

Горацио: Вы так оправдаете самого дьявола… ( Негромко, словно сам с собой ). Тут что-то другое, мне кажется… Вот только что?

Секретарь: Что?.. Я не знаю. Но что бы там ни было – бегите, не думая.

Горацио: Но не прежде, чем загляну в глаза нашему принцу.

Секретарь( почти с изумлением, не сразу ): Зачем?

Горацио: Зачем?.. Зачем… Хотя бы для того, чтобы самому потом не опускать глаза.

Секретарь: И это после всего, что я вам рассказал?.. Помилуйте, Горацио! Где же ваше благоразумие? Лезть прямо в логово льва, – это, конечно, очень мужественно, но вашему мужеству не хватает благоразумия, а без него оно похоже на безумье… Простите, но у меня даже язык стал заплетаться… К тому же принц вас не примет. Ей-Богу, он вас не примет.

Горацио: Проберусь, как мышь.

Секретарь: Мимо дворцовых кошек? Сомневаюсь.

Горацио: Увидите.

Секретарь: Не хочу об этом даже слышать… ( Сердито ). В конце концов, поступайте, как сочтете нужным. Я вас предупредил, а там, как знаете. Но только, прошу вас, обо мне – ни слова. Заклинаю вас всеми святыми – даже ни полслова.

Горацио: Ни четверти.

Секретарь: Тогда храни вас Бог. Прощайте. ( Идет к двери ).

Горацио( быстро ): Я с вами. ( Сдергивает со стены плащ ).

Секретарь останавливается возле двери. Набросив плащ, Горацио открывает дверь, но Секретарь не трогается с места. Короткая пауза .

Идемте же.

Секретарь( не трогаясь с места ): Надеюсь, вы меня поймете правильно, Горацио, и не обидитесь, если я вам скажу, что будет благоразумнее, если нас не будут видеть вместе. По крайней мере, какое-то время… Ей-Богу, без обид.

Горацио: Так далеко зашло?.. Ну, что ж, конечно. Идите первым.

Секретарь: Правда – без обиды?

Горацио: Клянусь.

Секретарь: В какое ужасное время мы живем. Боже мой!.. ( Идет к двери. Обернувшись ). Послушайте меня, мой друг. Не испытывайте судьбу, не ходите к принцу. Тем более, что он сегодня охотится и, как я слышал, вернется только завтра или послезавтра, прямо к карнавалу… Обратите внимание, – это вам знак, чтобы вы оставили эту неразумную мысль.

Горацио: Проклятье!.. Только завтра?

Секретарь: Для вас, быть может, совсем наоборот, – благословенье. Я слышал, что когда Господь желает нас спасти и отвратить от каких-либо сомнительных дел, Он нам всегда дает немного времени на размышленья… Прощайте. ( Идет к двери ).

Горацио( рассеянно ): Прощайте… ( Вдогонку ). И за все – спасибо.

Секретарь( обернувшись на пороге, шепотом ): Горацио, бегите.

Горацио: Что?

Секретарь: Бегите. ( Исчезает ).

Пауза .

Горацио( медленно возвращается от двери в центр комнаты; скинув плащ и остановившись в центре комнаты, с недоумением ): Да что это со мной?.. Я сплю? Иль брежу?.. Как будто висишь в пустоте, где не за что ухватиться. Где все чужое и мысль проходит сквозь вещи, их не цепляя. ( Решительно ). Стоп… Если по порядку… ( Схватившись руками за голову ). Ну, ленивый разум, – шевелись, пока еще есть время!.. ( Медленно идет по сцене, негромко ). Я сплю, и все это мне только снится… Допустим. Снится. И, при этом, я знаю, что я сплю… Тут какое-то противоречие. Но если это так, то это значит… Что же? Что пробужденье близко?.. Так бывает под утро, когда остатки сна еще туманят голову, но уже не обманывают тебя, и ты знаешь, что это только сон… Нет, нет, не то! Не то. ( Схватив висящую на стене шпагу, рубит ей в ярости воздух). Не то!.. ( Остановившись ). Тогда другое. Раз я сплю, мне нечего бояться ни боли, ни страданий, – ничего из того, что превращает человеческую жизнь в пытку и заставляет человека искать спасенья в смерти… ( С издевкой ). Неужели?.. Ах, ты, дешевый софист!.. Как будто, если скажешь «здесь боли нет», ее не будет… Если б так… Кто не боится боли?.. И где найдется реальность, более чем что-нибудь другое убеждающая нас в том, что мы бодрствуем?.. ( Твердо ). Значит, все это не сон и я не сплю… Но что тогда?.. А? Вот вопрос, приятель. Ответь-ка, если сможешь. Что значат все эти сплетения вещей, событий, лиц, улыбок, звуков, смертей, рождений, ненависти, страхов, нелепых ожиданий, случайностей, молчанья, слов, обмолвок, тревог, негаданных подарков, потерь, беспочвенных надежд, разлук, предательств, крови? ( Помедлив, негромко). Что значит?.. ( Почти без выражения ). Изгнанье, вот что. Так и есть – изгнанье… ( После небольшой паузы ). Изгнанье… Слово найдено. Изгнанье… Так. Теперь не упусти… Я существую, потому что изгнан. Вот факт, с которым не поспоришь. А эта пустота, в которой кружит все от солнца до последней пылинки, – она всего лишь другое имя этого изгнанья, – капкан, держащий нас от самого рождения до смерти, подогнанная цепь, которую не чувствуешь, пока она не натянулась… ( Подойдя к открытому окну, не сразу ). Кому пришло бы в голову сомневаться в том, что это море?.. Достаточно только спросить, чем оно подтверждает свое существование, как тысячи ответов придут на ум и каждый скажет: тяжестью воды, холодной глубиной, запахом гниющих водорослей, треском корабельной обшивки и криками тонущих, барашками на гребнях волн и шумом прибоя, солнечными отблесками и опрокинутым небом, и еще тысячью других вещей, тогда как я – одним своим изгнаньем… ( Оборвав себя ). Тс-сс… ( Почти шепотом ). Я изгнан и живу в своем изгнанье. Как крот в своей норе или, пожалуй, даже как змея в своей коже… Но что же это значит, Горацио?.. Вот то-то же, что значит!.. Что-то такое, к чему можно только прикоснуться, да и то, не словами, а случайным взглядом, смутным воспоминанием, загадочным намеком, – да, и то, похоже, лишь на мгновенье, как это бывает при вспышке ночной молнии. ( Твердо ). Раз изгнан, то откуда-то… Из Дома?.. Кто станет сомневаться?.. Верно, верно. Раз есть изгнанник, то должно быть и место, откуда он изгнан. Дом… Нет, нет, ясней не скажешь. Ведь как бы далеко ни простиралося изгнанье, оно всегда знает свои границы и ту точку, с которой оно начинает свой отсчет и которая зовется Домом. Ей-Богу, в самом этом слове есть какая-то прочность и достоверность… ( Идет по сцене, негромк о). Ага. Крючок заброшен. Теперь остается только вытащить рыбу… Ну, так тащи!.. Раз есть Изгнанье, есть и Возвращенье… Поймал!