Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

—Да.

— Хорошо. Тогда мы готовы.

Ребекка выпрямилась и отперла дверь коптильни. Из помещения медленно выкатилась волна пепла, а пламя в лампе затрепетало. Рамона взяла Билли за руку и вслед за матерью вошла внутрь. Дверь сейчас же снова заперли на щеколду.

Костер из сосновых веток, обложенный камнями, полыхал на земляном полу; прямо над ним, в нескольких футах от потолка, располагался круглый металлический дымоход. Билли понял, что костер разожгли давно — по углям то и дело пробегали красные и оранжевые сполохи, вдоль стен висели деревянные крюки и рамы для подвешивания мяса; Ребекка повесила лампу на ближайший крюк и жестом пригласила Билли сесть у огня. Когда он устроился и жар от костра тугой маской стянул ему щеки, бабушка развернула тяжелое одеяло, которое лежало на полке, и обернула им плечи Билли так, что наружу остались торчать только его руки и лицо. Все стены коптильни были завешаны разноцветными шерстяными одеялами, чтобы удерживать внутри тепло и дым. На одном из крюков, блестя перьями, висела темно-красная керамическая сова, с другого свисала странная красная керамическая маска, с третьего — что-то похожее на руку, сжимающую сердце, а на четвертом висел ухмыляющийся белый керамический череп.

Рамона села справа от Билли. Ребекка потянулась к дымоходу, тронула маленький рычажок, и заслонка с лязганьем закрылась. Дым начал медленно расползаться по помещению. Затем Ребекка подошла к сумке, стоявшей в углу, и вернулась с охапкой мокрых листьев; она бросила их в костер, и дым сразу же стал еще гуще, сменил цвет на голубовато-серый и зазмеился над самым полом. Старуха достала из сумки еще три предмета — черненую глиняную трубку, кожаный кисет, расшитый синими и желтыми бусинами, и потрепанную старую Библию в кожаном переплете. Затем она опустилась на пол слева от Билли.

— Мои старые кости не выдержат слишком долго, — тихо сказала она, раскладывая перед собой трубку, кисет и Библию.

Языки пламени прыгали, рисуя на стенах корявые тени; мокрые листья трещали и сыпали искрами. Дым становился все гуще и начал щипать глаза; по лицу и груди Билли катились капли пота.

— Это начало, — сказала Ребекка, глядя на мальчика. — Отныне все для тебя будет новым. Перво-наперво ты должен знать, кто ты есть и что ты есть. Цель поет в тебе, Билли, но чтобы понять ее, ты должен выучить песню.

Ребекка наклонилась к внуку, в ее глазах сверкали отблески пламени.

— Песню чокто, песню жизни, посланную нам Дарующим Дыхание. Он в этой книге. — Она прикоснулась к Библии. — И везде: внутри, снаружи, в твоем сердце и душе, везде...

— А я думал, он живет в храме, — сказал Билли.

— Да. В храме тела. Камни и бревна здесь ни при чем.

Старуха развязала кисет и начала набивать трубку темной маслянистой смесью древесной коры, трав и кусочков похожего на папоротник растения, растущего на берегах далекого ручья.

— Сотни лет назад все это принадлежало чокто. — Она повела вокруг себя рукой, разгоняя неподвижную завесу дыма. — Алабама, Миссисипи, Джорджия... Наш народ жил здесь в мире, привязанный к земле. Когда пришли бледнолицые, они отняли у нас эту землю, поскольку увидели, как она хороша; Дарующий Дыхание велел нам принять чужаков и научиться жить в их мире, в то время как другие племена начали войну и были истреблены. Чокто выжили, но стали народом, о котором никто не помнит. Тем не менее наша кровь сильна, а наши знания не потеряны. Дарующий Дыхание — Бог чокто, но он ничем не отличается от Бога белых людей, — тот же самый Бог, любящий всех мужчин и женщин. Он говорит с нами бризом, дождем и дымом. Он обращается к нашим сердцам и может сдвинуть горы руками человека.

Она закончила набивать трубку, прикоснулась тлеющим угольком к табаку и принялась раскуривать его. Закончив, она вынула трубку изо рта и передала ее изумленному Билли.

— Возьми, — сказала Ребекка. — Это для тебя. Рамона, нам нужно еще листьев. Принеси, пожалуйста.

Пока мать скармливала костру порцию листьев, Билли взял трубку в руки. После пробной затяжки ему показалось, что его голова взлетает куда-то вверх. Он содрогнулся от приступа кашля. Дым и тепло обступили его со всех сторон, он едва мог дышать. Мальчик ощутил приступ паники, но в этот момент бабушкина рука опустилась ему на плечо.

— Все хорошо. Расслабься и попробуй еще раз.

Билли попробовал, дым от трубки царапал горло, в глазах появились черные точки.

— Ты привыкнешь, — успокаивала его Ребекка. — Так о чем я? Ах да. Дарующий Дыхание. Бог чокто. Бог белого человека. Он также награждает талантом, Билли, талантом делать добро. Все время вдыхай дым. Так, правильно. Одни люди рисуют прекрасные картины, другие сочиняют красивую музыку, третьи имеют золотые руки, четвертые — острый ум... В каждом человеке заложено семя таланта. И шлифовать свой талант, выращивая из семени прекрасный плод, — наша основная задача.

Билли снова затянулся и ужасно закашлялся. Одеяло на его плечах промокло от пота, а сердце продолжало стучать все быстрее.

— А во мне, бабуля? Есть это семя во мне?

— Да. Особенно в тебе.

Ребекка достала платок, вытерла слезящиеся глаза и передала его дочери, которая промокнула лицо и шею.

Билли глядел на огонь. Постепенно табачный дым стал казаться ему удивительно сладким. Языки пламени стали ярче и заиграли всеми цветами радуги. Он как бы со стороны услышал свой голос.

— И что же это за семя?

Билли дрожал, глядя на пламя, выстреливающее зеленооранжевыми искрами. Сквозь завесу дыма мальчик видел тени, пляшущие на стенах.

— Нет, — прошептал он. — Это зло, как... как говорит папа!

— Твой отец ошибается, — возразила Рамона. — Он просто боится. В смерти есть благородство. Но иногда... появляются те, кому надо помочь перейти в иной мир. Например, Вилли Букер. Вилл не мог успокоиться, пока лежал отдельно от своей семьи, и его дух, его душа — восстала. Не важно, как называть их — призраками, привидениями или духами, — но некоторые из них после смерти цепляются за мир людей из-за смущения, боли или страха, некоторые из них в растерянности бродят и ищут помощи. Но все они должны обрести покой — отбросить эмоции и чувства, имевшиеся у них в момент смерти, если они связывают их с этим миром. Я не понимаю смерть и не представляю, как выглядят Рай и Ад, но смерть сама по себе не зло, Билли, это сигнал к отдыху после тяжелого трудового дня.

Билли открыл глаза и дрожащей рукой дотронулся до лба. «Ты в те-о-о-омном месте», — шипело в его голове. Постепенно шипение превратилось в рев Джимми Джеда Фальконера. «ТЫ ВО ВЛАДЕНИЯХ САТАНЫ!»

— Я не хочу попасть в Ад! — неожиданно простонал он и попытался сбросить с себя одеяло. — Я не хочу, чтобы Сатана забрал меня!