Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

— Уходи, — прошептало существо голосом, напоминающим скрежет ногтей по поверхности классной доски, — уходи отсюда! Беги! Беги и прячься, придурок!

У Билли подкосились ноги. Ужасное лицо монстра — то самое, которое он видел на дороге, — все приближалось и приближалось к нему в красных отблесках костра.

— Беги! — гремело чудовище.

Но, как и в прошлый раз, Билли парализовало от страха.

«Ты сильный? — вспомнил он бабушкин вопрос. — Есть ли сила в твоем сердце?»

— Да, я сильный, — хрипло произнес Билли. — Я сильный.

Существо замерло на месте, а затем разразилось смехом, от которого у Билли заломило в висках. Второй голубой глаз шлепнулся на пол, и теперь на Билли глядели два красных зрачка. Мальчик уже хотел броситься бежать, но в его голове всплыл образ величественного орла, и он заставил себя остаться на месте. Он смотрел в лицо зверя, стараясь ничем не выдать свой страх. Смех утих.

— Хорошо, — прошептало существо и стало потихоньку отходить от Билли. — У меня есть дела поважнее. Учи все, что сможешь, и учи хорошо. Только никогда не поворачивайся ко мне спиной.

Существо стало таять, превращаясь в черную маслянистую лужу на полу. Бесформенный рот произнес.

— Я буду ждать тебя, — и фигура полностью растворилась.

Лужа вспыхнула голубым огнем и через мгновение тоже исчезла.

Кто-то коснулся его плеча, и Билли резко обернулся.

— Бог мой, мальчик, — произнесла Ребекка, сузив глаза. — Что с тобой случилось? — Она снова села около костра, а Рамона подбросила в огонь дрова и листья. — Ты трясешься как осиновый лист! Мы вышли только на пять минут! — Она внимательно присмотрелась к внуку и напряглась. — Что случилось?

— Ничего. Ничего не случилось!

Ребекка кинула быстрый взгляд на дочь, а затем снова посмотрела на мальчика.

— Хорошо. Можешь рассказать нам об этом после, когда захочешь.

Ребекка помогла Билли снова устроиться у огня, и он уставился на него невидящим взглядом, пока она разминала его шею и плечи сильными коричневыми руками.

— Иметь такой дар, такой талант, очень нелегко. Бремя настоящей ответственности никогда не бывает легким. Но иногда ответственность встает стеной между тобой и другими людьми; они не могут заглянуть в твои мысли, они не могут понять твою цель и высмеивают то, что ты делаешь. Некоторые люди будут бояться тебя, а кое-кто ненавидеть...

Пока старуха говорила, Рамона смотрела на сына внимательно, изучая его лицо. Она знала, что он вырастет красивым молодым человеком, за которым начнут увиваться девчонки, когда он пойдет в файетскую окружную школу. Но как сложится его жизнь? Вдруг он отдалится от других людей, которые будут его бояться и ненавидеть? Рамона вспомнила шерифа Бромли и его слова о том, что жизнь Билли уже никогда не потечет по-прежнему, и почувствовала острую боль в сердце. Билли стал взрослым только что, на ее глазах, однако тому, кто встал на Неисповедимый Путь, необходимо всегда сохранять в себе кусочек детства — убежище от жизненных штормов. И еще потому, что восприятие ребенка гораздо полнее, чем жесткое, рациональное видение мира взрослыми.

— ...Но правильно использовать свой талант гораздо труднее, — говорила Ребекка. — Ты, Билли, должен думать о себе как о вратах на границе двух совершенно разных миров. Ты должен научиться открывать себя, чтобы дать возможность пройти всем нуждающимся. Но ты должен впитывать в себя их страх и боль, как губка впитывает воду, чтобы они не уходили с отягощенной душой. Это очень непросто, и я не могу научить тебя этому. Ты поймешь все сам, когда подойдет твое время. Однако то, что ты сможешь сделать это в первый раз, отнюдь не означает, что дальше будет проще, ты только убедишься в своих способностях. И все-таки первый раз — самый трудный, ведь ты не знаешь, чего ожидать.

— Это больно?

— В какой-то степени да. Но это не та боль, которую ощущаешь, когда тебе делают укол или когда ты поцарапаешь колено о камень. У тебя будет болеть здесь. — Ребекка коснулась груди. — И здесь. — Она дотронулась до лба. — Это боль, которую ты заберешь у тех, кому попытаешься помочь. Коме того, я не утверждаю, что ты сможешь помочь абсолютно каждому; некоторые духи просто не хотят покидать этот мир. И если при жизни они были подлыми и ненормальными, они попытаются делать... плохие вещи, например, причинять людям неприятности. — Ребекка чувствовала, как напряглись плечи мальчика. — Или, вернее сказать, они тем или иным способом будут пытаться заставить людей причинять боль друг другу, например, пугая их.

Билли смотрел, как скручиваются, чернеют и сгорают мокрые листья. Он сидел, вспоминая лицо и угрозы зверя, и ломал голову над тем, что говорит ему бабушка.

— Я думал... что переход — это как сон, и если ты хороший, то просыпаешься в Раю. Это правильно?

— А что, если ты должен идти спать, но не хочешь? Разве ты не вертишься в кровати, и разве бессонница не вызывает у тебя чувство раздражения? А что ты скажешь, если вечером в тот момент, когда ты делаешь что-то важное, гаснет свет? Или если ты пытаешься уснуть при зверской головной боли? Во всех этих случаях тебе необходима помощь, не так ли? Конечно, далеко не все духи цепляются за мир людей; многие сами находят свою дорогу. За всю жизнь тебя, может быть, позовут на помощь два или три раза, но позовут обязательно, и тебе придется что-то предпринимать...

— Например?

Билли слизнул с верхней губы капельку пота. Голос Ребекки доносился до него как раскаты эха из темной, глубокой пещеры.

— Я обретаю покой, сидя за гончарным кругом, — ответила Ребекка. — Твоя мама — за вышиванием. Твой прадедушка субботними вечерами принимал горячие ванны. И тебе придется найти какую-нибудь отдушину, когда внутри тебя скопится столько боли, что ты почувствуешь — надо либо избавиться от нее, либо... — Она умолкла.

— Либо что, бабуля? — быстро спросил Билли.

— Либо заблудиться в чужой боли, — тихо ответила Ребекка. — Несколько наших родственников... заблудились, и их жизнь превратилась в сплошное отчаяние. Кое-кто из них пытался найти спасение в алкоголе или наркотиках. Один твой дядя давным-давно сошел с ума и умер в сумасшедшем доме...

Эти слова обрушились на Билли как удар грома. Из его глаз ручьями хлынули слезы. «Может быть, я уже начал сходить с ума? Я отчетливо видел рядом с собой орла-дым и огонь-змею. Затем что-то злое, одетое в кожу отца». Мальчик всхлипнул и прерывающимся голосом рассказал бабушке и Рамоне все, что он видел. Женщины напряженно слушали, и Билли показалось, что глаза бабушки превратились в черные угольки на коричневом морщинистом лице.

Когда он закончил, Ребекка сияла с головы свой шарф, окунула его в ведро с холодной водой, которое принесла Рамона, и вытерла лицо внука. Влажная прохлада принесла Билли громадное облегчение, успокоив его разгоряченное сознание.