Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

В дальнем конце бассейна Уэйн неожиданно отпустил Брэгга и О’Брайена. Когда они ушли, Ходжес с тревожным нетерпением приготовился слушать. Юноша взглянул на бассейн, достал из кармана маленькую бутылочку и вытряхнул себе в рот таблетку. Его глаза были почти одного цвета с облупившейся краской бассейна.

— Я знаю, что могу доверять тебе, Джордж. Ты всегда рядом со мной, когда я нуждаюсь в этом.

Ходжес долгие годы работал главным менеджером «Похода» и теперь смог купить себе дом в колониальном стиле в нескольких милях от поместья Фальконера.

— Это так, Уэйн, — ответил Ходжес.

Уэйн смерил его взглядом.

— Отец снова приходил прошлой ночью. Он сел у меня в ногах, и мы долго беседовали.

Лицо Ходжеса вытянулось. «О Боже! — подумал он. — Опять!»

— Он сказал, что колдунья Крикмор и ее сын хотят добраться до меня, Джордж. Они хотят уничтожить меня, как уничтожили его.

— Уэйн, — тихо сказал Ходжес, — пожалуйста, не надо. Эта женщина живет в Готорне. Она не опасна. Почему бы тебе просто не забыть о ней и не...

— Я чувствую, она хочет, чтобы я пришел к ней! — прервал его Уэйн. — Я чувствую на себе ее взгляд и слышу ее грязный голос, зовущий меня по имени! А этот парень такой же репей, как она! Иногда он залезает в мое сознание, и я не могу его оттуда выгнать!

Ходжес кивнул. Кемми звонила ему чуть не каждую ночь и сводила с ума своими жалобами на припадки безумия Уэйна. Однажды ночью на прошлой неделе он уехал в аэропорт, сел на принадлежащий компании «Бичкрафт» самолет и начал, словно маньяк, выделывать в воздухе петли. Уэйну нет еще восемнадцати, а он уже столкнулся лицом к лицу с проблемами, которые могут заставить согнуться бизнесмена со стажем. «Вполне вероятно, — думал Ходжес, — что Уэйну кажется, что он советуется с призраком своего отца. Это облегчает ему его ношу».

— Отец говорит, что Крикморы должны гореть в Аду, — продолжал Уэйн. — Он говорит: «Вы не можете позволить колдунам жить среди людей».

— Уэйн, мы послали своего человека в Готорн, чтобы разузнать о ней, как ты хотел. Рамона Крикмор живет сама по себе, ни с кем не общаясь, ее сын недавно уехал и присоединился к бродячему цирку, а ее муж не так давно умер. Она странная, но что из этого? Она самая обыкновенная мошенница. Если бы она действительно могла видеть духов и прочую чепуху, почему она не проводит сеансов и тому подобное для богатых людей? А твой папа умер, Уэйн. Он не может приходить к тебе ночью. Он не может давать тебе советы по поводу нашего бизнеса. Пожалуйста, Уэйн, оставь это.

Уэйн моргнул и дотронулся ладонью до лба.

— Я устал, — сказал он. — Все эти встречи и совещания утомляют меня. Как бы я хотел уснуть ночью. Мне нужно еще снотворного. То, которое ты дал мне в прошлый раз, недостаточно сильное.

— Да оно сшибает с ног лошадь! — Ходжес схватил Уэйна за руку. — Послушай меня. Перестань принимать так много таблеток! Клянусь Богом, лучше бы я перерезал себе глотку, чем принес тебе этот проклятый перкодан! Теперь тебе нужны лекарства, чтобы уснуть, и лекарства, чтобы проснуться.

— Так велел отец, — сказал Уэйн безо всякого выражения на лице.

— Нет. Больше никаких таблеток. — Ходжес отрицательно потряс головой и повернулся, чтобы уйти.

— Джордж! — Голос Уэйна был мягок и шелковист. Ходжес резко остановился, уперев руки в бока. — Джордж, ты забыл. Если я не буду спать, то я не смогу общаться с людьми, с которыми мне нужно встретиться. Я не смогу участвовать в радио- и телевизионных шоу. Я не смогу просматривать материалы для журнала. Я не смогу спланировать маршрут «Похода» на будущий год. Ведь так?

Ходжес повернулся с покрасневшим лицом.

— Тебе не следует больше принимать эти проклятые таблетки, Уэйн!

— Принеси их. Или я найду еще кого-нибудь, кто принесет.

«О, это будет просто превосходно!» — подумал Ходжес.

Если кто-нибудь за пределами организации узнает, что маленький Уэйн Фальконер превратился в наркомана и к тому же постоянно видит странные галлюцинации, пресса растерзает «Крестовый поход» на клочки!

— Тебе нужна помощь специалиста, а не таблетки.

Глаза Уэйна вспыхнули.

— Я сказал, принеси их, Джордж! Я хочу спать и не слышать, как эта колдунья и ее сын зовут меня!

Ходжес знал, что должен сказать «нет». Он знал, что должен рассказать о галлюцинациях Генри. Уэйн расползается по швам. Под угрозой само существование «Похода». Однако его рот открылся, и он произнес хриплым голосом:

— Проклятие, в последний раз! Ты слышишь меня? Если ты попросишь еще раз, я уйду! Клянусь!

Уэйн улыбнулся.

— Прекрасно. А теперь еще вот что: я хочу, чтобы к моему приезду из Нэшвилла поместье обнесли электрической изгородью. И замените сторожа. Возьмите помоложе. Дома я должен чувствовать себя в безопасности.

Ходжес мрачно кивнул, и Уэйн потрепал его по спине.

— Я рад, что могу положиться на тебя. Отец всегда о тебе хорошо отзывается.

С этими словами Уэйн направился к стоящим поодаль Брэггу и О’Брайену.

Джордж Ходжес пришел в отчаяние. Мальчик убивает себя этими таблетками! Он обещал Джи-Джи помочь Уэйну в делах, но теперь им всем грозит опасность быть сожранными огромной машиной, которая не имеет ничего общего с личным поклонением. Христианские рок-группы, интерпретации молитв и клоуны от Иисуса на проповедях — это уж слишком!

— Джордж! — позвал его Брэгг. — О чем ты задумался?

«Я должен отойти от этого, — сказал себе Ходжес. — Да. Сразу же, как только смогу». Однако он включил на лице улыбку и произнес:

— Ни о чем. Ребята, не хотите ли сходить на ленч? Я знаю место, где готовят прекрасное копченое мясо.

Свет в кинозале погас. Мистер Найлз поднес к уху трубку телефона, вделанного в подлокотник.

— Мистер Крипсин готов.

В экран ударил узкий луч света.

На пустынном пляже стояла прекрасная брюнетка в черном бикини. Она стала укладывать свои длинные роскошные волосы, и по ее груди лениво скользнули чьи-то ладони. Брюнетка посмотрела в камеру и улыбнулась, растирая по животу масло для загара. Затем она сняла верхнюю часть бикини и отбросила ее в сторону.

«Симпатичная женщина, — подумал мистер Найлз, — несколько грубоватая, но симпатичная». Камера работала бесшумно, но дышала, казалось, сама комната; слышались отдаленные звуки работающего оборудования и шипение искусственно нагнетаемого воздуха. Найлз был худым мужчиной неопределенного возраста; в его волосах серебрилась седина, но его лицо оставалось гладким, как у подростка. Глубоко посаженные глаза казались почти бесцветными. Он был одет в легкий темно-синий костюм, рассчитанный на условия климата Палм-Спрингс. Комната вокруг тихо пульсировала: воздух очищался вновь и вновь, проходя через лабиринт каналов, спрятанных в толстых стенах без окон. Пахло сосновой хвоей.