Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Уэйн стоял неподвижно, его глаза превратились в маленькие щелочки, а рот приоткрылся.

— Он заплатил за тебя приличную сумму! — Кемми усмехнулась и, отчетливо выговаривая каждое слово, прокричала: — Джимми Джед Фальконер был импотентом! Один Бог знает, кто твои настоящие мать и отец!

Найлз, который неожиданно появился за спиной женщины, схватил ее за локоть.

— Я хочу попросить вас...

— Уберите свои руки! — Кемми вырвалась. — В какие игры вы тут играете? Почему вы не отпускаете Уэйна?

— Он волен уйти, когда ему вздумается. Так, Уэйн?

Глаза юноши напоминали кусочки льда.

— Ты лжешь, — прошептал он женщине. — Я сын Дж. Дж. Фальконера.

— Ни в малейшей степени. В Файете есть человек, который занимается куплей-продажей младенцев. Все это делалось в секрете, и я хотела сохранить твою тайну навечно... О, Фальконер любил тебя, как родного сына, и я старалась делать то же самое, но я не могу видеть, как ты все разваливаешь!

— Ложь! — прошептал Уэйн.

— Визит завершен, — объявил Найлз. — Феликс, будь добр, покажи этим людям, где находится выход.

— Возвращайся в Файет, — взмолилась Кемми. — Не разрушай плод всей жизни Джи-Джи!

Из глаз женщины хлынули слезы. Уиттон осторожно взял ее за руку, и они двинулись вслед за мексиканцем-дворецким. Кемми оглянулась только раз и увидела, как человек по фамилии Найлз осторожно положил руку на плечо Уэйна.

— Это было несколько жестоко, тебе не кажется? — спросил Уиттон.

Кемми вытерла глаза.

— Отвези меня в бар, Деррел. В любую ближайшую дыру, какую найдешь.

Найлз проводил их взглядом из-под полуприкрытых век.

— Ты в порядке, Уэйн?

— Я сын Дж. Дж. Фальконера, — ошеломленно пробормотал юноша.

— Конечно.

Найлз понял, что Уэйн не в себе, и достал маленькую пластмассовую бутылочку с белыми пилюлями. Выкатив пару штук на ладонь, он сказал:

— Твои лекарства, Уэйн. Прими, пожалуйста.

— НЕТ! — Юноша оттолкнул руку Найлза, и пилюли улетели в бассейн. Его лицо сморщилось, как у старика. — Я сын Дж. Дж. Фальконера!

— Правильно. — Найлз напрягся, готовый ко всему. Если парень выйдет из-под контроля, нельзя заранее сказать, что он может вытворить. — Конечно, ты его сын. А теперь, может быть, ты закончишь свою модель? Эти люди уже ушли; они больше не побеспокоят тебя. — Валиум можно подмешать в апельсиновый сок и снова превратить его в зомби.

— Мой самолет. — Уэйн поглядел на рассыпанные пластмассовые детали. — О, — прошептал он, и по его щекам покатились слезы, — он сломался...

— Мы его починим. Давай садись. — Найлз подвел его к креслу. — С чем тебе смешать апельсиновый сок?

Уэйн нахмурился, глядя на солнце, отражающееся от поверхности бассейна.

— С ванилью.

— Не забудь, завтра рано утром мы уезжаем в Мексику. Тебе нужно поспать. Ты собрал свои вещи?

— Нет, сэр.

— Феликс займется ими.

Найлз не понял всего, что сказала Уэйну эта проклятая женщина, но она дала ему сильную встряску. К обратной стороне столешницы было приделано звукозаписывающее устройство размером с пачку из-под сигарет. Найлз знал, что мистеру Крипсину будет интересно прослушать беседу. Он вышел в коридор и отправился в апартаменты хозяина.

Уэйн собирал разбросанные детали самолета, когда Феликс принес апельсиновый сок и кексы. Сразу после ухода дворецкого он набил кексами рот. Апельсиновый сок показался ему слишком горьким. Поэтому после двух глотков юноша выплеснул содержимое стакана в бассейн и поболтал в нем рукой, чтобы никто ничего не заметил. Мистер Найлз настаивал, чтобы Уэйн съедал все, что ему приносили, и не было смысла его сердить. Потом Уэйн сел на край бассейна и вновь стал твердить себе, что крашеная шлюха врала.

Билли Крикмор смотрел по телевизору «Дом на холме призраков», когда в его палату в главном госпитале Чикаго, тихо постучав, вошла Бонни Хейли.

— Привет, — поздоровалась она. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше.

Он сел и попытался привести себя в порядок, проведя ладонью по взъерошенным волосам. Его кости ныли, а аппетит полностью пропал. Сон был путаницей кошмаров, и в жестком свете экрана телевизора лицо Билли выглядело изможденным и уставшим. Он находился в госпитале уже два дня, обессиленный после шока и нервного истощения.

— А как ты?

— Прекрасно. Смотри, я принесла тебе кое-что почитать. — Девушка протянула ему номер «Трибьюн», который купила в киоске внизу. — Надеюсь, это поможет тебе скоротать время.

— Спасибо. — Билли не сказал ей, что каждый раз, когда он пытался читать, буквы перед глазами расползались, как муравьи.

— С тобой все в порядке? Я имею в виду... с тобой здесь хорошо обращаются? В институте все хотят навестить тебя, но доктор Хиллберн сказала, что пока никому нельзя. Я рада, что ты захотел увидеть меня.

Был поздний вечер, и лучи заходящего солнца просачивались в окно напротив кровати Билли. Доктор Хиллберн провела с ним большую часть вчерашнего дня и сегодняшнее утро.

— Доктор Хиллберн звонила в Готорн?

— Не знаю.

— Я давно ничего не слышал о своей матери. Я беспокоюсь, все ли с ней в порядке. — Билли вспомнил слова Меняющего Облик: «Твоя мать умерла. Пришел ковбой и отстриг ей голову».

Бонни пожала плечами. Доктор Хиллберн просила ее не говорить с Билли о его матери. Владелец магазина в Готорне — Билли дал номер его телефона — рассказал доктору Хиллберн, что Рамона Крикмор погибла, когда среди ночи в ее доме начался огонь. Дом сгорел очень быстро.

— Я так устал. — Билли показалось, что по лицу Бонни пробежало темное облачко. Его мозг все еще переполняли воспоминания и эмоции, поглощенные им в отеле «Алькотт»; он понимал, что чудом избежал смерти от руки Меняющего Облик. Зверь не мог разрушить его мозг или лишить рассудка, но когда Билли вспоминал обгоревший труп, ползущий к нему по углям, то начинал дрожать. Что это было — очередная иллюзия, или же Меняющий Облик действительно обладает способностью использовать мертвых, словно кукол? В его глазах горела настоящая ненависть — и мрачная безнадежность. Когда Меняющий Облик сбросил скорлупу из обгорелой плоти, его глаза погасли, как спиртовые лампы. И где зверь сейчас? Затаился и ожидает очередного шанса, чтобы уничтожить его?

Они обязательно встретятся снова. Билли даже не сомневался.

— Доктор Хиллберн сказала, что журналисты сделали видеозапись, — тихо сказал Билли. — Они заперли пленку в сейф, но вчера ей ее показали. Она видела, как некоторые духи входили в меня, а некоторые просачивались обратно в стены. Пленка зафиксировала все. Меня, духов в комнате... Доктор Хиллберн сказала, что в «Око Чикаго» еще не решили, показывать эту запись по телевидению или нет, но они обещают прислать в институт ее копию. — Юноша вспомнил восторженный голос доктора Хиллберн, когда она говорила ему, что многие парапсихологи хотят ознакомиться с записью и встретиться с ним и что очень скоро его жизнь изменится. Ему не обязательно оставаться в Чикаго. Чикаго — и особенно институт — лишь первая ступень в его долгом и трудном путешествии. В глазах доктора Хиллберн светилась надежда.