Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Там не было воды, но была густая, прохладная тень. По полу пещеры сновали ящерицы, хватавшие маленьких жуков. Билли опустился в угол и обрывком рубашки перетянул изувеченную руку. Не слишком сильно, но вполне достаточно, чтобы кости не двигались. Его тело пылало, а сердце гулко стучало от жары. Он знал, что если в ближайшее время не найдет воду, то умрет. Он должен идти; это слишком легко — свернуться клубочком и умереть, избавившись и от ответственности, и от боли. Но его мать не хочет этого... Он сам не хочет. Он и Уэйн покинули Готорн, вступив на извилистые, опасные тропки. Их Неисповедимые Пути разошлись в раннем детстве, но в конце концов они приняли бой с Меняющим Облик вместе. И Уэйн оказался сильнее злого существа, игравшего с ним так долго.

Лихорадка иссушила Билли. Ему стало холодно, и он понял, что это дурной знак. Он закрыл глаза, сконцентрировавшись на Бонни, ждущей его в Чикаго. А потом погрузился в сон, на время освободившись от лихорадки и боли.

— Билли? — позвал кто-то тихо.

Он дернулся и открыл глаза.

У входа в пещеру, на фоне резкого белого света, стоял маленький мальчик. Билли не смог разглядеть его лица. «Маленький мальчик? — подумал он. — Здесь? Нет-нет, это сон, галлюцинация». Малыш был одет в чистую рубашку и брюки без единого пятнышка грязи и пота.

— Кто ты? — спросил Билли. Его язык распух и едва шевелился. — Я не вижу, кто ты.

— Это я! Ты помнишь меня, Билли? Это я, мы играли с тобой много лет назад! Помнишь?

— Кто? Я не знаю тебя.

«Меняющий Облик», — подумал Билли и похолодел.

— Убирайся прочь!

— Я не хочу обмануть тебя, Билли. Правда. Я хочу помочь тебе, если смогу. Но ты сам должен помочь себе тоже. Ты не должен лежать здесь. Ты здесь умрешь.

— Может быть.

— Но почему? Ты прошел долгий путь, Билли. Ты... ты вырос. Ты помог мне однажды, много лет назад.

— Я хочу спать. Кем бы ты ни был, оставь меня в покое. Ты больше не сможешь мне навредить.

— Я и не хочу. Я... знаю, как это больно. Тебе может быть в самом деле плохо, но ты не должен сдаваться. Ты никогда не должен сдаваться, и ты пока не готов...

Мальчик некоторое время молча смотрел на Билли, склонив голову набок. Его лицо показалось Билли ужасно знакомым. Неужели это... Нет, нет, не он...

— Выходи, когда стемнеет, — продолжил мальчик. — Но следи за тем, где заходит солнце. Там будет запад. Это направление, которого ты должен придерживаться. Иди прямо на закат. Я не единственный, кто хочет помочь тебе, но иногда это бывает трудно. Ты все еще думаешь, что я пытаюсь одурачить тебя, да? Это не так, честное слово. Ты должен выйти, когда стемнеет. Это будет тяжело, но ты должен идти. Хорошо?

— Нет. Я останусь здесь, пока кто-нибудь не найдет меня.

— Здесь тебя никто не найдет, — быстро ответил мальчик. — Ты находишься далеко от населенных мест. Ты должен сам выбираться отсюда.

— Уходи. Оставь меня одного.

— Нет, сначала скажи, что пойдешь.

Билли закрыл глаза. Меняющий Облик хочет, чтобы он заблудился в пустыне. Он пытается увести его от людей.

— Пожалуйста, Билли.

Последняя мольба повисла в воздухе. Когда Билли снова открыл глаза, у входа в пещеру никого не было. Лихорадка принесла с собой слуховые и зрительные галлюцинации. Нет, ему лучше остаться здесь, он в прохладе и безопасности, и в конце концов кто-нибудь обязательно набредет на обломки «Челленджера». Не может быть, чтобы никто не увидел дым!

Вдруг он заметил, что на его правой ладони что-то лежит. Билли пригляделся, и его сердце забилось часто-часто.

Это был кусочек угля, покрытый шеллаком.

Билли встал и похромал к выходу. Около пещеры не было никаких следов, кроме кровавых отпечатков его ступней. Лучи палящего солнца снова загнали его в тень. Он сел и крепко сжал уголек в кулаке. Как же так? Он остался за две тысячи миль, в Чикаго. Огонь в голове мешал сосредоточиться. Он положил кусочек угля в карман и стал ждать захода солнца.

В темно-синих сумерках Билли осторожно спустился туда, где лежали трупы Уэйна и Крипсина, над которыми трудились стервятники. Они уже оприходовали большую часть Крипсина. И поработали над спиной и ногами Уэйна, но пока не тронули его лицо. Билли снял с Уэйна туфли, засунул в них свои распухшие ступни. И немного посидел рядом с братом. А затем начал обкладывать труп камнями, чтобы оградить его от стервятников.

Когда сумерки сгустились, Билли пошел на запад, оглянувшись лишь однажды, чтобы попрощаться с Уэйном. Его брат ушел, и не было никакой нужды оплакивать его переход на другую сторону. Если бы он знал об Уэйне больше, они непременно научились бы понимать друг друга. Они могли бы стать друзьями, а не идти каждый своей дорогой в поисках ответа на вопрос, что же такое их силы.

Билли повернулся и двинулся вперед.

Он шел всю ночь. Его ноги снова начали кровоточить, а сломанная рука раздулась, но он продолжал идти. Незадолго до рассвета, совсем выбившись из сил и спотыкаясь на каждом шагу, он вышел к лачуге скваттера. Постройка была очень ветхой, но внутри на полу валялся грязный матрас, а на столе стояли тарелки с заплесневевшей едой. Однако рядом с тарелками стояла кофейная чашка, внутри которой, когда Билли взял ее в руки, что-то тихонько заколыхалось. Юноша нетерпеливо вылил несколько капель себе на ладонь; вода была болотно-зеленой и наверняка кишела бактериями. Билли взял одну тарелку, почистил ее о песок и поставил на стол. Оторвал кусочек рубашки, разложил его на тарелке, а потом осторожно процедил через него воду, чтобы задержать наиболее крупные части зеленой растительности. То, что осталось на дне тарелки — едва ли три глотка, солоноватых и неприятных на вкус, — немедленно было переправлено в рот. Влажным куском рубашки Билли обтер лицо, а затем проспал несколько часов на грязном матрасе.

Когда он проснулся, в лачугу сквозь дыры в стенах проникали солнечные лучи. Его била лихорадка, и он очень ослаб. Изувеченная рука налилась свинцом. Из раны сочилась желтая жидкость. Он попытался не думать о боли и сконцентрировался на мыслях о Бонни Хейли. Он собирался показать ей Готорн, посмотреть Ламезу и хотел узнать про нее все-все, начиная с самого рождения. Юноша мысленно вспомнил ее лицо, и оно возникло перед его глазами, словно фотография. Он должен вернуться к ней.

Билли вышел из лачуги и остановился как вкопанный.

В трех или четырех милях он увидел облепленное коричневыми холмами большое озеро. Его окружали мотели и рестораны с большими вывесками, которые были видны с автострады, проходящей всего в полумиле от лачуги. По дороге двигались автомобили и бич-багги, а на озере Билли разглядел красный катер, тянущий за собой человека на водных лыжах. Вдоль улиц курортного города, выстроенного на берегу высохшего потока, росли пальмы, махавшие Билли листьями. Вся эта чудесная картина колыхалась в душном мареве, поднимавшемся от земли. Билли замер, ожидая, что все это неожиданно исчезнет, а затем, еле переставляя ноги, направился в сторону миража. На автостраде багги резко вывернули в сторону, чтобы избежать столкновения с каким-то сумасшедшим, вылезшим на шоссе. Билли медленно брел к середине автострады, объезжаемый автомобилями, мотоциклами и багги. На багажниках некоторых машин стояли катера, из окон махали руками дети. Озеро в лучах солнца блестело, словно расплавленное золото.