Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

— Я сожалею о том, что произошло с твоим отцом, — сказал Билли Дюку.

— Спасибо. Честно говоря, в последнее время мы с ним не ладили. После окончания школы он отвез меня на призывной пункт в Тускалузе. Так что я не попал в колледж, как хотел. Я попал во Вьетнам — тоже своего рода колледж. Я служил подрывником, но, по-моему, ты это знаешь. Чудесно, а? Я — и подрывник! — Он попробовал улыбнуться, но его глаза были грустными.

— Чудесно? Почему?

Дюк долго смотрел на него.

— Ты... ты что, ничего не знаешь? Ну да, откуда тебе. Я вернулся из Вьетнама в семьдесят первом, с простреленным бедром и Пурпурным Сердцем. Но это все равно продолжало есть меня изнутри... Поэтому я пошел к шерифу и все ему рассказал. Я отсидел один год из положенных двух и вышел недавно, только в октябре. Но я хочу, чтобы ты знал, Билли, — это была не моя идея. Это не я предложил...

— Какая идея?

— Фейерверк, — тихо ответил Дюк. — Я думал, ты знаешь; я думал, все уже знают. Я был среди тех ребят, кто подложил фейерверк в костер. Это... была шутка. Просто шутка. Мы надеялись, что получится красочный салют. Мы надеялись, люди обрадуются. Никто и не думал, что так рванет. Когда мой отец дознался до этого, он быстро сплавил меня военным. Я никогда не забуду ту ночь, Билли. Я плохо сплю. Знаешь, я до сих пор слышу стоны. Билли... ты можешь узнать, остался ли кто-нибудь из них там, на поле? Ты можешь поговорить с ними и помочь?

— Они ушли, — ответил Билли. — Я уверен в этом.

Дюк отрицательно покачал головой.

— Нет, они все еще здесь. — Он открыл глаза и ткнул пальцем в свой лоб. — Они здесь, все до единого. Все, кто погиб в ту ночь. Ты не можешь помочь мне?

— Нет.

— Я так и думал. Я отсидел свой срок и вышел за примерное поведение. Отец хотел, чтобы я уехал на работу в Джорджию. Да... — Он прошел мимо Бонни и снял с вешалки свою шляпу. Это был форменный головной убор работника заправочной станции. — Пойду на работу. Бензин не будет течь сам. Я думал, ты все уже знаешь, Билли. Я действительно так думал.

— Они ушли, — повторил Билли, когда Дюк взялся за дверную ручку. — Тебе больше не нужно хранить в себе их боль.

— Да, конечно, — ответил Дюк. Он открыл дверь — маленький колокольчик весело звякнул у притолоки — и вышел на улицу.

— Мы все ошибались насчет твоей матери, Билли, — смущенно вздохнул Куртис Пил. — Она не было колдуньей. Правда ведь, не была?

Билли покачал головой; его глаза затуманились, и Бонни взяла его под руку, чтобы поддержать.

— То, что произошло с сыном Фальконера, ужасно. Я слышал, что он погиб во время авиакатастрофы в мексиканской пустыне. Один Бог знает, что он там забыл. Я слышал, что он опустился, забросил все дела...

— Не все, — ответил Билли. — А только те, что не имели значения.

—Что?

— Ничего. — Билли снова посмотрел на вышитую сову. Эту прекрасную работу должны видеть все желающие. Куртис Пил не мог придумать лучшего места, чтобы повесить ее.

Пил коснулся его плеча.

— Билли, у меня есть прекрасная идея! Почему бы тебе и твоей юной леди не пообедать у меня сегодня вечером? Я позвоню жене и обещаю вам такого жареного цыпленка, что пальчики оближете! Договорились?

— А для меня местечко найдется? — спросил Хайрам.

— Может быть. Черт... конечно! У нас найдется местечко для всех! Ну что, Билли? Как ты на это смотришь?

Билли улыбнулся, посмотрел на Бонни, а затем кивнул.

— Мы смотрим на это очень положительно.

— Прекрасно! Тогда я начинаю трубить в рог!

— Куртис, — окликнул Билли, когда Пил направился к телефону. — Мне нужно сходить на могилу матери. Ее похоронили на кладбище?

— Да, конечно. Не беспокойся об этом. Мы хорошо заботимся о ней. Сам увидишь.

— Мы скоро вернемся.

Подходя к двери, Билли и Бонни услышали, как Куртис говорит по телефону:

— Ма? Сегодня вечером у нас будет настоящее торжество! Знаешь, кто...

— Большое мужество, — пробормотал Хайрам.

Пятнадцать минут спустя Билли и Бонни стояли у могилы Рамоны. Могила Джона располагалась всего в нескольких футах. Осыпавшиеся сосновые иголки устилали землю, а между деревьев гулял холодный ветер. Билли чувствовал запах сосновой смолы: аромат жизни, ждущей весны, чтобы вырваться к свету.

В изголовье могилы Рамоны Крикмор стоял надгробный камень. На нем были выбиты ее фамилия, имя, даты рождения и смерти, а внизу рука мастера вывела печатными буквами: «ДОЧЬ ГОТОРНА».

Билли обнял Бонни. Он знал, что матери здесь нет; ее тело вернулось обратно земле, как и положено всем телам, но ее душа — та самая часть, которая делала ее не такой, как все, — по-прежнему следовала по своему Неисповедимому Пути. И его душа тоже уйдет туда, куда ушла ее. Он еще не раз встретит Меняющего Облик, потому что тот — земное воплощение Зла, но теперь он знал, что орел всегда может победить змею. Смелость побеждает страх.

Недалеко от могилы Рамоны в кустах росло несколько стеблей голденрода. Билли сорвал несколько штук, рассыпая по земле желтые цветы.

— Цветы для умерших, — произнес он. — И для живых.

Он протянул Бонни оставшийся стебелек и увидел, как засияли ее странные и прекрасные глаза.

Они стояли рядом под медленно плывущими в небе белосерыми облаками. Ветер принес с собой снежные хлопья, которые цеплялись за волосы и ресницы, и Билли вспомнил свои первые шаги по Неисповедимому Пути, когда он и отец вышли прогуляться по снегу и зашли в дом Букеров. Теперь рядом с ним должен идти кто-то другой... Кто-то, кто понимает и верит в его силу.

— Я знала, что ты вернешься, — сказала Бонни. — Ты оставил кусочек угля, и я подумала, что ты вряд ли оставил его надолго. Я хранила его под подушкой, пока однажды утром он не исчез. Той ночью мне приснился сон...

— О чем?

— О тебе, — ответила Бонни. — И обо мне. Мы были... вместе и были старыми. Мы были уставшими, но это была хорошая усталость, вроде той, какую испытываешь после плодотворного труда и знаешь, что тебя ждет мирный сон. Я не знаю, где это было, но мы сидели на солнце и видели океан. Мы держались за руки. — Ее лицо залилось румянцем. — После этого сна я поняла, что с тобой все будет в порядке. Я поняла, что ты вернешься. Чудно, да?

— Почему?

— Потому что это был первый сон, которого я не испугалась.

Пора было уходить. Они спустились с холма и сели в машину. Билли понимал, что Неисповедимый Путь вот-вот утащит его и, возможно, Бонни очень далеко от Готорна. Жизнь и Смерть — это две части одной головоломки, две части загадочного процесса роста. Он надеялся когда-нибудь сам поработать в парапсихологических лабораториях, заняться исследованиями, узнать столько, сколько сможет; он хотел помочь людям понять, что Смерть — это еще не конец, и что сама Жизнь — удивительная тайна, полная загадок и случайностей.