Василий Боярков - Только не в этот раз

Закончив эту короткую речь, старший оперуполномоченный направился к двери, кивнув младшему товарищу и приглашая следовать за собой. Обернувшись невольно в дверях, он увидел, как этот огромнейший здоровяк, почти великан, обливаясь слезами, молча рыдает, и как при этом энергично вздрагивают его мощные плечи.

Вот так, в принципе, довольно благополучно закончилась эта история для невиновного в убийстве Глебовой человека. Вместе с тем преступник еще не был найден, и предстояло очень много работы. Напарники, прекрасно это осознавая, направились опрашивать указанного Станиславом свидетеля. Днем проникнуть в густонаселенный подъезд всегда намного проще, чем, например, это произошло прошлой ночью. Не стал исключением и этот интересующий оперативников случай. Зайдя в дом одновременно с какой-то торопившейся жительницей, сыщики сразу же направились к квартире номер сорок четыре.

Звонить пришлось продолжительно долго. Наконец, дверь открыла знакомая им уже с прошлой ночи старушка, которая вежливым голосом по-старушечьи, с любопытством, спросила:

– Вам чего, «милки», надо?

– Клавдия Сергеевна? – уточнил Киров.

– Совершенно правильно, – отвечала престарелая женщина, – но чем я могу вам помочь?

– Мы из полиции, – разъяснил более опытный оперативник, – были здесь у вас накануне и осматривали «глебовскую» квартиру, – и тут же, желая расположить к себе хозяйку, добавил, – а Вы всем, вот так спокойно, дверь открываете?

– Да, а чего мне бояться? – бойко вымолвила старушка, – Я свои года отжила. Сотый уже десяток идет: давно уж пора на встречу с Господом Богом.

– Что ж Вы так пессимистично настроены? – вставил Бирюков и, понимая, что ему снова придется записывать, с интересом спросил: – Может быть можно – раз уж без Вас мы никак не обойдемся – пройти к Вам в дом, чтобы заполнить там необходимые документы.

– Заходите… чего уже там, – непринужденно согласилась престарелая бабка.

Двухкомнатная квартира, принадлежащая этой пожилой женщине, представляла собой склад всевозможных предметов, которыми было завалено все внутреннее пространство. Хоть кое-где между ними и существовал узкий проход, однако, в сущности, приходилось продвигаться прямо по наваленным друг на друга вещам. «Пожила, чувствуется, старая бабка», – подумал про себя Бирюков, чуть не споткнувшись о скопившийся в проходе бывший в долгом употреблении хлам. Сыщики чуть-было не пожалели, что напросились в эти неприглядные помещения, больше похожие на мусорную помойку, где даже запах подтверждал создавшееся в самом начале первое впечатление, как вдруг, к невероятному удивлению, обнаружилось, что в кухне есть стол с двумя стульями по бокам, возле которых имеется небольшое, не загаженное, пространство. Здесь и решили допросить свидетельницу по обстоятельствам приведшего сюда оперативников дела.

– Клавдия Сергеевна, – начал более опытный сотрудник УГРО, – нам стало известно, что якобы Вы знаете о некоторых любовных связях Вашей соседки?

– Сказать знаете – это практически промолчать, – захихикала старая, но вместе с тем невероятно наблюдательная хозяйка, – я сама видела, как она к полюбовнику в машину садилась.

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как это было? – вступил в беседу Никита, приготовившись заполнять протокол.

Киров, поскольку вопрос был поставлен правильно, не стал осаждать своего молодого напарника – ни словом, ни взглядом, ни делом – напротив, кивнул головой в знак того, что полностью поддерживает эту инициативу. Сам он отошел в сторону и встал возле окна, внимательно разглядывая прилегающую снаружи территорию дома. Как раз под ними, внизу располагался вход в подъезд многоэтажки с примыкающей к нему автомобильной дорогой, где на всей ее ширине было предусмотрено движение только в одну, любого направления, сторону.

Старушка между тем начала перечислять ставшие ей известными факты:

– Вот так, «милок», – кивнула он в сторону старшего офицера, – точно так же, как и твой главный, я люблю подолгу стоять у окна, любуясь открывающимся мне видом. Надеюсь не удивительно, что мне становятся известными некоторые подробности из жизни жильцов нашего многоквартирного дома. Вот и Маринка, соседка, завела себе хахаля, и пока ее мужик на работе, он к ней на «свиданки» шныряет.

– То есть, – решил уточнить Никита, – этот любовник ездит к ней часто?

– Этого я не знаю, – с печалью в голосе развела руками хозяйка, – я видела его только раз, – и непроизвольно перешла на чуть слышимый шепот, – но точно знаю, что девка она – гулящая.

– Откуда такая уверенность?

– Как же не быть мне уверенной? – искренне удивилась старушка. – Ее еще до замужества по подъезду «таскали»: она же выросла здесь – практически у меня на глазах. Квартира эта принадлежала еще ее покойным родителям – пусть будет им Царство небесное.

Тут она энергично перекрестилась и замолчала, словно забыв на секунду о том, что же здесь происходит. Новобранцу пришлось снова поставить перед ней свой вопрос:

– Клавдия Сергеевна, а вот тот любовник, про которого мы сейчас говорим, Вы его видели?

– Странный, однако, ты, «мужичок» – сделала престарелая женщина свое лицо столь задумчивым, будто пытаясь вспомнить что-то очень важное, но в то же время забытое, – где же его увидеть, если он в машине сидел и на улицу не высовывался. Как подъехал, то минуты не постоял, а она к нему выбежала, будучи вся расфуфыренная и неприличным образом одетая. Не успела прыгнуть в машину, как они стали сразу же целоваться, а он ей еще цветы протянул. Вот за букетом-то я и не смогла его разглядеть, хотя на зрение до сих пор не жалуюсь.

– Ну, а машина? – встрепенулся Бирюков, ухватившись за тот значительный факт, что престарелая рассказчицу, обладает, на зависть, отличной зоркостью, – Какая была машина? Может, номер запомнили?

– Нет, «сынок», отжила я свой век, где уж мне тут разбираться в машинах, их вон сколько теперь стало, а раньше было только что «жигули», «москвич», да еще изредка «Волга». Но эта точно ни какая из них. А вот номер сказать могу: я его записала.

– Неужели? – резко оторвавшись от изучения заоконного вида, спросил удивленным голосом Киров. – И каков же он интересно?

Клавдия Сергеевна, встав со своего места, подошла к холодильнику, заглянула внутрь морозилки и, какое-то время порывшись внутри, извлекла на всеобщее обозрение небольшой клочок картонной бумаги, где поперек красовалась неровная надпись: «О245ГО50».

– Номера подмосковные, – сделал Роман очевидное заключенье.

Оперативники не верили в такую удачу. Обычно никто не берет на себя труд что-либо запоминать, а тем более уж что-то записывать, но тут… Как говаривал, в свое время небезызвестный классик: «Всегда есть человек, который что-нибудь видел да слышал, осталось только его найти».