Василий Боярков - Только не в этот раз

Глядя в единственный глаз оставшегося на ногах бандита, Никита стал медленно поднимать кверху лезвие, водя им взад и вперед, полностью распарывая врагу его брюхо. По мере продвиженья клинка взгляд бандита становился все более безжизненным, а ноги подкашивались. Он постепенно стал оседать ближе к полу. Рука, сжимавшая пистолет, опустилась и безвольно повисла вдоль тела. Бирюков же остановился лишь только тогда, когда поварской шеф-нож уперся в грудную клетку.

– Будь ты проклят, «ментяра», – единственное, что смог сказать на последок преступник и в ту же секунду «отдал Богу душу».

Освобожденные от кожного покрова внутренности вывалились наружу в тот самый момент, когда бездыханное уже туловище безвольно падало вниз. Удивительно, но почти в то же мгновение стала открываться дверь, ведущая во внутренние помещения дома. Это возвращался главарь, закончивший сделку с Романом. Будучи уверенным, что доносящиеся из комнаты шумы – это мученические крики пытаемого полицейского, он двигался столь беспечно, что не предпринял никаких мер, направленных на предполагаемую, внезапную оборону: ему даже и в голову не могло прийти, что там что-то может случиться не так, как было задумано.

Это было, наверное, его главной оплошностью в жизни. Распахнув дверь, он сделал уверенный шаг внутрь обеденных помещений. Ошарашенными глазами бандит стал разглядывать представившуюся его взору картину, не предпринимая никаких абсолютно действий. Тех долей секунды его замешательства было вполне достаточно, чтобы Никита смог принять единственно-правильное решение.

В его голове за это мгновение промелькнули те усиленные, изнурительные тренировки, которыми были наполнены его армейские будни, когда он проходил срочную военную службу в воздушно-десантных войсках. Одним из требуемых на зачет элементов было метание стальных финок-ножей, направленных точно в цель. Боец Бирюков долго осваивал эту науку, но все же смог достичь определенных навык и положительных результатов. Все бросаемые им клинки стали благополучно достигать требуемых мишеней.

Вот и сейчас это умение, вынесенное им со времен солдатских занятий, пригодилось как нельзя кстати. Никита как раз извлекал лезвие из распоротого живота «чернявого» «отморозка». Лишь слегка повернув голову на раздавшийся сзади него, по правде сказать, вполне ожидаемый шум, полицейский мгновенно оценил ситуацию и натренированным мощным движением метнул нож в сторону очередного врага. Клинок вонзился точно в лицо главаря этой преступной, довольно устойчивой, группы, войдя ровно между левым глазом и ртом, почти вплотную к самому носу.

Бандит упал как подкошенный, так до конца и не осознав, как одному худощавому юноше удалось перебить всех его физически-сильных товарищей – беспощадных преступников. Однако дело было еще незаконченным, так как оставался еще один хоть и мало-мальски обездвиженный, но еще живой и опасный противник. Он, растирая своим телом по полу кровь, пытался ползти к входной двери, через которую вошел уже мертвый главарь. Недавно такой смелый и уверенный в себе преступник теперь, «сходив по маленькому» прямо в штаны, вопил что есть мочи:

– Помогите! Здесь убивают!

Очевидно, в доме больше никого не было, так как все его крики оставались тщетными и не привлекали к себе чьего-либо внимания. Хотя с другой стороны остальные жильцы могли быть попросту в курсе, что должно было случиться в обеденной комнате и не придавали естественному при таких обстоятельствах шуму никакого другого значения, как только то, что пытки над жертвой являются через-чур изощренными.

Бирюков, видя беспомощность своего последнего, оставшегося еще в живых врага, явно уже не могущего оказать сколь-нибудь действенное сопротивление, сначала отправился к главарю, чтобы извлечь из его головы острозаточенное орудие. Затем, зайдя к Рыжему сбоку, медленно приблизился к нему со спины. Поставив на нее свою ногу, привлек таким образом внимание в недавнем прошлом такого «отмороженного» преступника. Тот сначала замер, не в силах пошевелится, но через секунду задвигал своим туловищем еще энергичнее, предчувствуя скорую безжалостную развязку. Мрачные ожидания в этой части совершенно не обманули его. Никита, коленом, приставленным со стороны спины, прижав его грудь к гладкому полу, левой рукой обхватил лоб преступника, заломив голову глубоко назад, стал медленно перепиливать острозаточенным лезвием шею со стороны горла. Как только он достиг сонных артерий, во все стороны стали брызгать наполненные кровью фонтаны, не забывая окроплять и увлекшегося не в меру головореза. Но вот поварской шеф-нож уперся в кость позвоночника. Отпустив голову, безвольно стукнувшуюся об пол, молодой оперативник, мощным ударом сзади перерубил клинком шейные позвонки, отделив череп от бьющегося в конвульсиях туловища.

Больше здесь оставаться было бы незачем. Осмотрев «замутненным», «остекленевшим» взглядом это побоище и не найдя здесь больше живых людей, Бирюков поднял свое табельное оружие, а также продолжая удерживать в руке нож, пошел осматривать остальные помещения дома. Очевидно, его убийство планировалось заранее, так как больше в жилище никого не присутствовало. Обнаружив в коттедже мужской гардероб, полицейский скинул с себя окровавленные, ставшие негодными шмотки и завернул их в мягкое покрывало. Сам же, умывшись, надел на себя одежду хозяев, после чего стремительно покинул это жуткое место.

Служебной машины, вместе с беззастенчиво предавшим его напарником Кировым, естественно, уже не было. Кровожадный оперативник не сомневался, что «отмороженные» наркоторговцы не оплошают и «с лихвой» отработают те деньги, что он удержал за ними от продажи принесенного с собой «Кокаина», как теперь уже ясно оплаченные за убийство его сослуживца. Поэтому он и покидал это место совершенно спокойно. Это значило, что до Управления, где находилась «девятка» Никиты, необходимо было добираться, следуя на метро. Время перевалило уже за семь часов вечера. Прихватив с собой сумку с уже ненужным бандитам наркотическим средством (денег найти не удалось, очевидно договором было предусмотрено, что старший оперуполномоченный получит всю сумму с учетом вычета за голову Бирюкова), молодой сыщик двинулся в путь. Тюк со своей окровавленной одеждой он выбросил в мусорный контейнер, расположенный по ходу его продвижения в двух кварталах от дома, где оставались теперь четыре изуродованных им трупа.

Вечерняя Москва. Время около двадцати одного часа. Кирова Ирина Владимировна находилась у себя дома и, томно вздыхая, скучала перед телевизором, установленном в небольшой зале на первом этаже приобретенным ее супругом коттеджа. Она практически не видела своего мужа, потому что ему приходилось много работать, чтобы обеспечить ей и себе нормальные комфортабельные условия для безбедного проживания. Она, устроившись полулежа на удобном, оббитом кожей диване, начинала уже сладко дремать, как в домашний домофон неожиданно позвонили.