Василий Боярков - Только не в этот раз

– «Товар» при мне.

Услышав требуемое подтверждение, со своего места поднялся до этого сидевший к ним спиной высокий мужчина, по всему видно, что старший в этой недружелюбной компании. Сделав движение головой, как будто разминая затекшую шею, он кивнул Кирову, приглашая следовать за собой. Бирюков успел определить, что этот человек достиг тридцати пятилетнего возраста, а своим ростом доходит до ста восьмидесяти сантиметров. По огромным бицепсам и накачанным грудным мышцам было понятно, что он обладает неисчерпаемой физической силой. Его голова была украшена черными, уложенными в аккуратную прическу, маслянистыми волосами, а лицо точно такого же цвета усами.

Его товарищи, основными формами схожие со своим боссом, отличались только прическами. Один был полностью лысым, двое других острижены так коротко, что волосы едва угадывались на их лоснящихся жиром, округлого вида жилистых головах. Их различали только цвета: у одного «ежик» был рыжий, у второго – несколько черный.

Оказавшись в такой необычной компании, молодой полицейский почувствовал очень большой дискомфорт и легкое покалыванье в области своего желудка. Роман, удаляясь с их главарем, сжав зубы, полушепотом проговорил:

– Жди меня здесь, Ник. Я скоро.

Они вышли из комнаты, направляясь в другое, отдаленное помещение, скорее всего для проведения денежного расчета. Как только старший оперуполномоченный скрылся, унося с собой заветную сумку с наркотиками, гарантировавшую ему дальнейшее существование на этой грешной земле, лысый бандит кивнул Бирюкову на стул:

– Садись, «мент», ведь в ногах правды нет. «Потрапезничай» с нами, отведай «хавки» босяцкой – уж не побрезгуй. Наверное, не каждый день приходится такими яствами «кишку набивать».

После этих слов все трое здоровяков оглушительно рассмеялись, что было неудивительно, так как их стол был заставлен всевозможными салатами, фруктами, но больше всего было мясных блюд и других не менее сытных и вкусных продуктов. Копченные, тушенные, запеченные куры, небольшой поросенок, различные блюда из говядины и, конечно же, шашлык из баранины – все это, чувствовалось, было заказано в каком-нибудь дорогом ресторане.

Смех «братвы» был скорей дружелюбным, чем содержал какую-то там насмешку, поэтому, принимая приглашение от хозяев, молодой полицейский без какой-либо задней мысли уселся с ними за стол. Так получилось, что он оказался напротив Лысого. С правого боку сидел Черный, а с левого Рыжий. Именно такие прозвища дал им про себя еще не набравшийся опыта сыщик Никита. Ему налили вина, подставили пустую тарелку и не забыли передать вилку. Продолжая испытывать дискомфорт, он все же решил показать, что чувствует себя в подобном обществе довольно уверенно. Наложив себе салатов, он взял и тушенный куриный окорочок.

Глотнув хмельного напитка, Бирюков не заметил со стороны хозяев никакого враждебного настроения, напротив, они широко улыбались, словно пытаясь таким образом расположить к себе гостя. Однако его все же несколько беспокоила мысль: «Почему его новые знакомые не потрудились назвать свои имена?» – да и собственно говоря, как звать его самого, видимо, в этой компании также особо не было кому-либо интересно.

Какое-то время они молча жевали, изучая друг друга, не забывая настойчиво водить челюстями. Никите дали насладиться положенными им себе яствами, после чего Лысый ненавязчиво произнес:

– Ну, как служба, «мент», – нравится?

– Да, – простодушно отвечал новобранец, – меня все, вроде, устраивает. Где найдешь лучше?

– У тебя наверняка и «пушка» с собой есть? – вступил в разговор Черный, поднимаясь со своего места и направляясь в его сторону.

– Нет, – почуяв недоброе, запротестовал младший лейтенант, поворачиваясь к наступающему лицом и начиная медленно подниматься со своего места, – сегодня выходной, а вне служебного времени я ее с собой не ношу.

– Да? Правда? Вот мы это сейчас как раз и проверим, – сказал приближающийся бандит, одновременно мощным ударом хлопая молодого сыщика рукой по плечу и подобным образом заставляя его присесть обратно на свое место.

Бирюков дернулся, пытаясь выбраться из-под мощной руки физически-сильного уголовника, но в этот момент Лысый достал откуда-то снизу пистолет «Тульского Токарева» и, направив его на новобранца, жестким, грубым голосом произнес:

– Даже не думай.

В это момент «чернявый» извлек из его оперативной кобуры табельное оружие. Осмотрев его состояние и убедившись, что оно находится в исправном для ведения стрельбы состоянии, преступник отошел в сторону. Лысый между тем продолжал:

– Ты что, «дорогой», до сих пор не учуял, что здесь сейчас происходит?

– Нет, – мысленно силясь определить, что же за такой короткий промежуток здесь изменилось, хмуря брови, признался начинающий нервничать полицейский, – а что, собственно, такого тут необычного?

– Только то, – сказал сидящий напротив бандит, заискивающе, но очень неприятно расплываясь в улыбке, как это делают охотники в том случае, когда предвидят совсем уж легкую, несопротивляющуюся добычу, – что твою жизнь нам только что продали – твой напарник тебя закал.

Тут только до Бирюкова дошло, что в действительности с ним такое случилось: Киров решил не делиться с ним своими деньгами, а просто избавиться от него, как от ставшего ненужным свидетеля. Сами же они с Рожновым напишут в своих рапортах, что виноват в смерти Укорина «молодой», а он, скорее всего, будет обнаружен где-нибудь мертвым, а с покойника и спросу не будет. Майор же в этом случае получит не половину денег, а сразу все. Зачем при таком, «удачном», развитии событий с кем-то делиться? Ему и с кавказцами расплатиться хватит и себе довольно много останется.

Пока младший лейтенант мысленно пытался разрешить одолевавшие его мучительные сомнения, бандиты неугомонно острили, безудержно смеясь над своими же плоскими шутками. Было очевидно, что прежде чем кончить с ним, преступники намерены вдоволь с ним «позабавиться», при этом полицейский не исключал и возможность неприятного во всех случаях полового контакта.

Постепенно сообразив, чем для него может закончиться этот день, Никита словно преобразился. Взгляд его приобрел «остекленевшее» (безучастное) выражение. Глаза наполнились жуткой решимостью. «Отмороженные» представители преступного «братства», настолько были уверенны в своем превосходстве, что расслабились до такой степени, что положили оружие на стол возле себя. Да и действительно, чем, по их мнению, мог бы противостоять троим накачанным «здоровякам» один худощавый юноша-полицейский.

Как же они все ошибались! Лишь только мысль о предательстве напарника дошла наконец-то до Бирюкова, он впал в состояние некоего экстаза и дальше действовал, совершенно не думая – больше машинально, чем под воздействием разума. Резко поднявшись, он одновременно с этим с невероятной силой поднял конец стола со своей стороны, опрокидывая другой его край на сидящего напротив него Лысого «отморозка». Тот, вместе с обоими пистолетами, посудой, скатертью и другими столовыми принадлежностями, повалился на пол, на какое-то время прижатый массивным дубовым предметом.