Василий Боярков - Секретное логово смерти

– Да уж… да… прямо беда какая-то… никогда такого не было.

– Господин Востриков начал издалека, – неожиданно заговорила прекрасная женщина, играющим еле видимой лихорадкой лицом в тот же момент передавшая, какое чрезвычайно сильное испытывает волнение, – но лично я думаю, что это неправильно: нас всех здесь интересует судьба наших детей, отправившихся в пятницу, тридцатого апреля, сюда на экскурсию.

– Спасибо, Мария Антоновна, – вежливо прервал генерал-лейтенант рассказ взволнованной матери, неприятно сморщив физиономию, выказывая явное неудовольствие излишнему рвению, – но я возьму на себя смелость предположить, что ей неизвестны все исчерпывающие подробности, подвигнувшие наших детей отправится в это – Богом забытое! – место, которые тем не менее, уверен, будут интересны полицейскому подполковнику.

Да? – не собиралась так просто сдаваться Сулиева, в основном казавшаяся добродушной, но вполне могущая, когда это было надо, показать своенравность характера. – А Вам, Василий Владимирович, все известно? Хорошо, тогда, сделайте милость, посвятите и нас в суть их планов здесь, в кабинете местного начальника, раз не смогли поведать нам этого еще в самолете – и это почти за два часа совместного лета!

Напряженность возникшей ситуации объяснялась довольно просто: пропали двое молодых людей и родители, уже не надеяясь застать их живыми, готовились к самому худшему, а потому были на взводе. Хоть как-то разрядить накал страстей и у той, и, соответственно, у другого взял на себя труд до сего момента лишь наблюдавший и молчавший Альберт Анатольевич:

– Будьте любезны, господа, прекратите цепляться и вводить подполковника в еще большее смущение и, как следствие, ступор. Милая, – обратился он в следующий момент к вдруг «взбунтовавшейся» женщине, – не надо накалять и без того неприятную обстановку – пусть товарищ генерал-лейтенант посвятит нас в курс дела, если по каким-то своим, ему одному известным и, я не сомневаюсь, – следующее слово он выделил ударением, – важным! – соображениям он не смог этого сделать раньше.

– Спасибо, – раздраженно проговорил Востриков, привыкший за последние несколько лет прислушиваться к мнению только двух человек – Министра и Президента, – что разрешили мне, наконец, выразить свои мысли. Итак, мой избалованный сынишка раздобыл где-то сведения, что якобы в Калининградской области существует некое крайне засекреченное и так называемое логово смерти, оставшееся еще со времен Великой Отечественной войны и разработанное в свое время фашистами. Он почему-то втемяшил себе в мозги, что – хотя многие сотни специалистов занимались розысками того тайного места и ничего не нашли – он обязательно отыщет то ужасное место.

– Простите, товарищ генерал-лейтенант, что прерываю, – вмешался в речь высокопоставленного командира местный руководитель, которого, действительно, интересовали все существующие подробности, – но вот вы сказали «ужасное»… а в чем именно выражается это сравнение?

– Как существует легенда, а может, и совсем не легенда, – не обращая внимание на нарушение принятой среди людей в погонах субординации, продолжал между тем Василий Владимирович, лишь слегка скривив и без того строгую мину, – что на территории бывшей Восточной Пруссии, подвластной в годы войны германским войскам, существовала секретная лаборатория, где на людях проводились страшные исследования, не поддающиеся нормальному восприятию, и что, по всей вероятности, некому доктору Кригеру удалось изобрести эликсир молодости, и что он до сих пор продолжает оставаться живым. Я тогда посмеялся, когда он поведал мне всю эту историю, ведь считал раздобытую им информацию полным абсурдом, потому что хотя у нашего министерства и имелись сведения о существовании некого исследовательского фашистского центра – но бессмертие?! – это я приписал воспаленному молодому воображению; и, наверное, именно поэтому я и не стал тогда воспрепятствовать его решению – отправиться в это захолустье и провести здесь майские праздники. Как теперь известно, – тут он легонько кивнул в сторону своих спутников, – что он отправился сюда не один, а прихватил с собой вашу дочку, свою однокурсницу и, в то же самое время, возлюбленную.

– То есть Вы считаете, – вновь взял слово Сулиев, впечатленный рассказом и едва ли в него не поверивший, выражая эмоции холодным потом, внезапно проступившим на лбу, – что все, что он Вам сообщил, – это правда?

– Я этого не сказал, – в очередной раз нахмурил брови Востриков, однако посчитал озвученную реплику вполне своевременной, – и сейчас я просто констатирую факты. Вы спросите: почему я рассказываю эту историю? Хорошо, я не премину вам ответить: судя по тому кошмарному трупу, что нам удалось увидеть снаружи, у меня возникает, как мне кажется, совершенно очевидный и вместе с тем закономерный вопрос – кому, кроме фашистских, гестаповских прихвостней такое под силу? – сказал высокопоставленный генерал и тут же, словно бы отвечая на свой вопрос, продолжил: – Поэтому – в свете последних событий, где главным, разумеется, является невыход наших детей на связь – думаю, что их уже нет в живых; а также я с уверенностью могу сказать: молодой человек, что лежит сейчас на улице, – точно, не мой ребенок. Так вот, в связи со всем этим у меня возникает вполне однозначный вопрос, обращенный к Вам, товарищ подполковник, – он вперил в начальника полицейского отделения города Икс такой всепроникающий взгляд, какой способен был бы кого угодно заставить вжать в голову в плечи, чего уж там говорить про какого-то там Бунько, – у Вас имеются еще хоть какие-то сведения?

– «Агх», – испуганно икнул провинциальный руководитель, едва не поперхнувшись от наведенного на него заместителем министра вполне объяснимого страха, но, в силу долгой привычки, мгновенно сумел собраться и четко, без запинки, ответил: – Вчера, примерно в то же самое время, что и сейчас, – стрелки часов уже приближались к восьми, – мы обнаружили два тела, – Евгений Захарович, предполагая самое ужасное, не решился назвать те изуродованные туловища трупами, – подобных сегодняшнему. Хм, – он снова проявил перед высокими и вместе с тем заносчивыми гостями нечто, подобное раболепию, – думаю, вам всем нужно будет проследовать в наш морг и провести опознание, правда, сделать это будет тяжело и достаточно трудно, но, простите, такая у нас процедура.

– Как Вы понимаете, товарищ подполковник, – вновь вмешалась в разговор до последней крайности морально напряженная мать, тем не менее, в силу занимаемой должности, научившаяся идеально скрывать свои чувства, – мы приехали сюда не просто так и не питаем особых иллюзий; и не знаю, как бы повел себя сын достопочтенного генерала, – она скорчила недовольную мину, – но моя бы дочь обязательно мне ответила, ну! а раз это не так, значит, уж точно, случилось что-то очень и очень плохое. Поэтому, я считаю, будет лучше, если Вы не будете затягивать всю процедуру, а проводите нас уже куда следует: мы хоть похороним наших детей по-людски, подобающим образом.