Василий Боярков - Секретное логово смерти

– Все это очень интересно, но у меня, в связи с изложенным возникает еще вот такой вопрос, – произнес недоверчиво Востриков, лишь только Анабель взяла паузу, либо чтобы сделать передышку в связи с окончанием своей консультации, либо же чтобы просто немного передохнуть, – мой погибший сын полагал, что где-то здесь, в ближайшей округе, должен располагаться некий немецкий секретный бункер, где некто, по фамилии Кригер, во времена фашисткой оккупации проводил над людьми ужасные опыты, результатом которых стало возможное изобретение так называемого эликсира молодости, позволяющего жить практически вечно; так вот, перехожу к главному: велика ли вероятность того, что мой мальчик не ошибался, то есть может ли до сих пор существовать этот вражеский доктор и может ли он продолжать проводить свои жестокие опыты?

– Здесь сказать трудно, – непонятно как – то ли игриво, то ли безжизненно, то ли презрительно – усмехнулась специалистка в области психологии, выдав окружающим вдруг совсем неожиданную оценку, – но если принять во внимание, что в прошлом году на региональных выборах в Намибии победил Адольф Гитлер, – озвучила Шуваёва очевидный, а главное, вполне исторический факт, – набравший, кстати, восемьдесят пять процентов от общего количества избирателей, то кто из современных жителей нашей планеты, когда возможность заглядывать в потустороннее измерение является не такой уж и небывалой диковинкой, сможет поручиться, что это не тот самый, труп которого так никто и не видел? Ну, а поменять цвет кожи и сделать на лице пластику – это же такие мелочи, что о них даже не хочется говорить… возьмите хотя бы того же певца Майкла Джексона.

– Неожиданный ответ, – внезапно подала свой голос и несчастная мать, как представитель Министерства иностранных дел прекрасно осведомленная о таких особенностях в мировой политике, – то есть Вы, милочка, – в выражениях, пользуясь своим общественным положением, высокомерная женщина особо не церемонилась, – хотите сказать, что мою ни в чем неповинную дочку убил какой-то фашистский изверг, сумевший дожить до настоящего времени?

– Я ничего не утверждаю, – сделавшись вдруг невероятно кроткой, дабы не раздражать вполне ожидаемо разволновавшуюся родительницу, – но такая возможность стопроцентно исключаться не может – мало ли чего в нашем мире необъяснимого?!

– Тогда еще такой вот вопрос, – совершенно справедливо заметил начальник местного отделения, машинально взяв в руку карандаш и нервно постукивая им по столу, – как нам лучше ловить этого выродка?

– Даже если по какому-то странному стечению обстоятельств и небывалому везению мы сможем установить, кем он является, – продолжала Анабель давать профессиональные заключения и бить неоспоримыми фактами, победив в себе пытавшиеся вырваться наружу отрицательные эмоции, связанные с неудачей в любовных делах, и оставаясь, в связи с этим, с неизменно спокойным выражением лица и ровным голосом, – то доказать ему все равно ничего не сумеем, поэтому брать его необходимо только с поличным, при попытки совершения очередного убийства; однако если выродком, действительно, окажется доктор Кригер, – и вот, при произнесении этого имени, по ее до этого невозмутимому лицу промелькнула еле заметная волна самой какой ни на есть отъявленной ненависти, – то его, без всяких сомнений, можно будет осудить за давнее бесславное прошлое, исключив тем самым дальнейшие смерти.

– Осудить?! – воскликнула скорбящая женщина, в своем праведном гневе становящаяся еще только прекраснее. – Да этого «гада» убить будет мало!..

– Мария Антоновна! – неожиданно резко осадил ее заместитель министра, преследующий здесь аналогичные цели и объяснимо не желавший, чтобы они стали кому-то известны (суд Линча, по его мнению, был в этом случае самым правильным). – Перестаньте нагнетать обстановку – давайте уже сделаем то, зачем приехали, а именно воздадим должные почести нашим детям на месте их гибели, и затем спокойно уедем.

Последняя реплика была как сигнал к тому, что посещение местного отдела полиции пора заканчивать и выдвигаться строго в своем, мысленно назначенном, направлении; генерал-лейтенант поднялся, предлагая сделать то же самое и своим спутникам, как молодому подчиненному, так и чрезвычайно разволновавшейся женщине.

– Нам, пожалуй, пора, – сказал он, обращаясь к полицейскому подполковнику и протягивая ему для пожатия руку, – спасибо Вам, Евгений Захарович, за подробную, исчерпывающую, информацию – дальше мы уже сами; да и, кстати… желаю Вам удачи в поимке преступника.

Пока Василий Владимирович прощался с руководителем, Настя и Олег в это же самое время обменивались адресами и телефонами, чтобы, в случае чего, не потерять друг друга из виду.

– Вы нам, кажется, обещали проводника? – было последнее, что обозначил высокопоставленный офицер и, после того как получил утвердительный ответ, направился к выходу.

Одновременно с этим Бунько, все еще горя желанием казаться полезным, начал звонить по внутренней связи, чтобы отдать дежурному приказание о выделение в «свиту» московским гостям водителя Аминяна; Сулиева же, вспомнив о своем желании обратиться к психологу, сообщила, что намерена задержаться:

– Господин генерал-лейтенант, Вы пока идите и подождите меня на улице: мне необходимо решить еще одну небольшую проблемку; не волнуйтесь, – это по-женски.

Едва лишь покачав недоверчиво головой, Востриков грозно нахмурился, но, ничего так и не сказав, сопровождаемый преданным ему капитаном, удачно обзаведшегося координатами, по субъективному мнению, самой прекраснейшей девушки, вышел прочь из этого кабинета, направляясь прямиком к оставленному им возле отделения, и в пределах его территории, везде проходимому автомобилю «уазик».

– Белочка, – приняла Мария Антоновна совсем необычный для себя вид, где-то заговорщицкий, где-то подобострастный, – Вы мне немножечко не поможете?

– Да, безусловно, – насторожилась синеглазая столичная фифа, отлично разбирающаяся в человеческих наклонностях, непреднамеренно, по большей части интуитивно, ожидая подвох, – только если это будет в моих скромных силах – так что Вас конкретно интересует?

– Мне бы не хотелось говорить об этом здесь, в присутствии посторонних людей, – продолжала твердить обычно уверенная в себе и очень надменная женщина, сейчас же выказывающая нескрываемое волнение, – давайте выйдем пока в коридор…

Подогреваемая интересом, Анабель направилась вслед за Сулиевой, которая, не дождавшись ответа, направилась к выходу, нисколько не сомневаясь, что ей не откажут. Едва лишь они оказались за пределами «проникновения» их разговора в чьи-нибудь уши, Мария Антоновна отозвала специалистку, практикующую в области психологии, к пластиковому окошку, имевшемуся в конце коридора, прямо возле кабинета Бунько, и, потупив обычно надменный взор книзу, словно испытывая вину, начала излагать суть своей просьбы: