Василий Боярков - Секретное логово смерти

– Ты можешь опознать его личность? – немного перефразировала Шуваёва самый главный вопрос, какой интересовал всех остальных присутствующих.

– Нет, – поникшим голосом отвечала подвергавшаяся такому важному испытанию начинавшая уже покрываться капельками неприятного пота оперуполномоченная уголовного розыска, – к моему огромному сожалению, физиономию незнакомца скрывает нейлоновая маска, с прорезями для глаз и для рта; точно такие же перчатки, из того же материала, находятся у него на руках, стоп!.. А это еще что такое крепится к его поясу? Да это же фонарик, только изготовленный в форме мужского фаллоса, – определенно это какой-нибудь извращенец; а-а, вот «подонок» спрыгивает на землю и направляется прямиком к дому… но кто это там прячется среди начинающих озеленяться листвой деревьев, забравшись на один из стволов яблони и внимательно изучая округу? Подождите, да ведь это же я! Однако почему я не спрыгиваю внизу и не стремлюсь задержать этого гнусного «выродка»? Наверное потому, что словно прилипла к шершавой коре и никак не могу оторваться – или же я привязана? – да, правильно, я опутана крупной витой веревкой и мне необходимо срочно распутаться, иначе этот маньяк проникнет внутрь жилых помещений и перережет хозяев…

– Чей это дом? – в очередной раз вмешался неугомонный начальник, никак не желавший оставаться в стороне во время такого, архи важнейшего, мероприятия. – Анабель, поинтересуйтесь, пожалуйста, чей это дом?

– Кому принадлежит сей особняк?! – грозно, почти с вызовом, задала свой следующий вопрос специалистка, практикующая в области психологии, гипноза, и кажется, что и всего неизведанного.

– Я не знаю, я пока ничего не знаю, – почти плача проговорила Анастасия, заерзав на стуле, будто пыталась от чего освободиться, – сначала мне самой необходимо избавиться от этих пут, а потом уже я сама догоню и убью эту мерзкую «тварь», которая, кстати, уже свободно проникла внутрь помещения и начинает шарить по комнатам, – в этот момент испытуемая начала просто обливаться холодным потом, а тело ее затеребила легкая нервная дрожь, – но что это?! Он зашел в комнату, где начал кого-то кромсать то ли ножом, то ли бритвой! Ага, вот кто-то высовывается в окно и, надрываясь, во всю глотку призывает на помощь! Постойте, да я ее знаю!

– Кто она?! – в один голос спросили и руководитель полицейского отделения и практикующая гипнотизерша.

– Это Морева Марта Эдуардовна, мать той самой Жанны, которой удалось выжить в схватке с маньяком! Но где же сейчас сама бедная девушка?! – причитала Юлиева все больше и больше, начиная уже рыдать и попросту заливаться слезами, трясясь как во время эпилептического припадка. – Я убью тебя, «гад»!!! – кричала очаровательная девушка, находясь словно в истерике. – Не смей трогать эту семью!!! Я убью тебя!!! Убью!!! Убью!!!

– Все, – вдруг затряслась и сама Шуваёва, побледневшая подобно белому полотну, будто бы подвергаясь какому-то нервному приступу, – я должна ее выводить, иначе дело может кончится плохо, – сказала она и, три раза щелкнув перед лицом невольно оказавшейся в ее полной власти оперативницы, проговорила взволнованным голосом: – Теперь можешь проснуться.

Медленно открыв глаза, Настя чувствовала себя сравнимо разве что с «разбитым корытом»: ее тело ужасно ныло, как будто по нему прошлись батогами, голова кружилась, в глазах то и дело темнело, туловище было настолько мокрым от пота, что к нему прилипли и футболка, и без того плотно прилегавшие джинсы – словом, все сейчас ей напоминало то состояние, какое ее охватило, лишь только она сегодня переступила порог этого кабинета.

– Что со мной было? – спросила сыщица еле слышным голосом (речь ей пока давалась с трудом), интенсивно «шевеля» мозгами и стараясь вспомнить о том, что же с ней на самом деле случилось.

– Ты подвергалась гипнозу, – взял на себя инициативу дать необходимые разъяснения руководитель подразделения, поскольку Анабель и сама пребывала в несколько заторможенном состоянии (очевидно, сложная процедура отразилась и на ее самочувствии тоже), – и наговорила такого, что тебя саму уже можно «закрывать за решетку» и подвергать тщательному допросу; ну, да речь сейчас не об этом: изо всего тобою сказанного лично я делаю вывод, что следующему нападению со стороны серийного убийцы подвергнется семья Моревых, а потому ты и Аминян, оба вместе, заступите сегодня на круглосуточное дежурство – будем, так сказать, осуществлять там охрану по программе защиты свидетелей – Енотов уже оформил соответствующее решение, – а заодно устроим неожиданную для убийцы засаду – почему ты не одна, а с другим полицейским? – потому что, как я понял, сама ты не справишься.

Тем временем, пока специалистка в области психологи пыталась вытащить из глубин подсознания подвергнутой тяжелому опыту оперуполномоченной уголовного розыска «спрятанную» там информацию, которая, сама того не зная, выдала мысли совсем даже не из своего прошлого, а направленные, по сути, скорее, в будущее, – вероятно, она до такой степени переживала за судьбу еще несовершеннолетней красавицы, что каким-то непостижимым образом смогла «примереть» на себе божественный дар ясновидения, – другие участники недавнего диалога, состоявшегося в кабинете руководителя местного отделения, ведомые опытнейшим водителей, знающим в этом районе практически каждую кочку и каждую сосенку, направлялись на место обнаружение изувеченных трупов, чтобы отдать там последнюю дань своим преждевременно умершим детям. Попутно они заехали в городскую «Ритуальную службу» закупили там простенький металлический крест, какой обычно устанавливают для обозначения места захоронения, пару венков с надписями: «Светлая память. От родителей» и «Любим, скорбим, помним», а также искусственные цветы, ровно четыре букета.

Аминян остановился точно там же, где и в прошлый раз, не проехав ни метром больше, ни метром меньше. Он так и не вышел из своего «уазика», лишь указав в окошко рукой на край обочины, в кювете которой и были обнаружены истерзанные тела; сам же остался наблюдать за обрядом поминовения, проводимого несущими на себе бремя скорби родителями. Если говорить кратко, то выглядел он следующим образом: первым делом они воткнули в землю купленный в похоронном бюро крест, затем приложили к нему оба венка, потом вонзили в близлежащую почву цветы, словно обозначая границы могилы, и дальше уже молча стояли – мужчины, сняв головные уборы, а женщина, прикрывшись черным платком, который раньше у нее был повязан на шее, – отдавая подобный образом дань памяти своим безвременно ушедшим из этого мира детям; общее горе сплотило этих, в сущности, разных людей, и они уже даже в какой-то мере воспринимали себя родными.