Василий Боярков - Секретное логово смерти

Дальнейшая «работа» была извергу, без сомнений, привычна и он четко следовал разработанной им же самим инструкции, разрезая сначала грудную клетку, затем брюшину, чтобы впоследствии обнажить внутренние, жизненно важные, органы. Кровь при этом вовсе не выделялась – действовало специальное вещество, предусмотрительно введенное в кровь, вызвавшее мощнейшую анестезию, не спровоцировавшую, однако, потерю сознания, – но зато по близ лежащей округе активно разлеталась кожно- мышечно- костная крошка; но вот наконец процедура вскрытия была закончена и можно было переходить к основной части кошмарного комплекса.

– Как, ребятки… готовы? – со злым смешком прошипел «живорез» в портативный предмет, взяв себе короткую передышку и, отложив в сторону «костерез», любуясь на сделанную работу. – Сейчас, парень, тебе придется распрощаться со своими органами – разрезать тебе «рожу» и отрезать пальцы теперь не имеет смысла: загадки все кончились, – а тебе, красотка, «наслаждаться» прекраснейшим видом, как я буду вычищать «ливер» с этого молодого «теленка» и кидать его в таз, – он указал на расположенную внизу, под хирургическим столом, железную емкость, – посмотрим: будет ли тебя мучить совесть?

– Мерзкий «ушлепок»! – в ответ на это прокричала Сулиева, наполнившись праведным гневом и пытаясь осуществить попытки пнуть по столу, но примененное к ней расслабляющее лекарство не давало полностью овладеть своим телом и все ее старания сводились только к беспомощному хлопанью ляжками. – Не сомневайся: Бог тебя непременно накажет!

– Пока, «сучка», он почему-то наказывает тебя, – злобно ответил ей истязатель, одновременно начиная разрывать ладонями грудную клетку Семенова, – да по твоей протекции вот этого пацана. Извини, парень, но на том свете смело можешь предъявлять претензии вот этой «стерве».

Словно в ответ на это Леха лишь мычал внутренним голосом: «Пощадите, пожалуйста», да разве что еще беспомощно хлопал зенками, не смея даже взглянуть в то месте, где на его туловище развивались основные события. Истязатель тем временем, для нагнетания пущего страха не снимавший с себя мрачной маски и продолжавший оставаться в нейлоновых перчатках, методично, с жутким треском, способным нагнать жути на самых стойких – чего уж там говорить про трусливого «ресепшиониста» и хрупкую женщину! – раздвинул по сторонам половинки разделенной на двое реберной части тела, и в том числе брюшной полости, предъявив на обозрении себе и служащей МИДа пульсирующий изнутри организм.

– «Впечатляйся», «стервоза», – прошипел маньяк, беря в руки острейший скальпель, уже настолько поглощенный своим безжалостным мщением, что не использовал даже устройства, предназначенного для искажения голоса, а лишь придав ему естественной хрипотцы, с интонациями, показавшимися измученной женщине до «боли» знакомыми, единственное только, как она не силилась, никак не могла вспомнить, где его слышала; мучитель же между тем продолжал: – Ты следующая – тебя ждет в точности то же самое.

Дальше он начал проводить одновременно профессиональное и, в то же время, бессердечное отделение внутренних органов. Незнакомец не придерживался какой-то определенной схемы, оставляя на потом лишь главные составные части человеческого организма, обеспечивающие кровоток и дыхание; сейчас же он последовательно удалял сначала печень, затем желудок, потом полностью вырезал кишечник, отделил мочевой пузырь, обе почки, не забывая при этом сцеплять поврежденные места хирургическими зажимами, чтобы исключить вытекание оставшейся крови; и в конечном итоге очередь дошла и до все еще трепещущих сердца и легких. Всю эту процедуру изверг проводил уже молча, очевидно устав от бессмысленных разговоров с чересчур принципиальной особой, в полной мере погрузившись, по всей вероятности, в так нравившийся ему процесс.

Наконец процедура удаления жизненно важных органов была закончена и, спихнув мертвое тело с хирургического стола прямо под ноги к следующей жертве, «живорез» подхватил руками ужасный тазик, после чего направился вдоль свободного от костей пространства, не преминув обозначится комментарием, грубо «бросив» через плечо хрипящим, наводящим жуть голосом:

– Подожди меня, красавица, я тут ненадолго отойду, чтобы прибрать это куда следует и вернусь потом к тебе, за твоими останками. Не скучай тут одна – скоро ты превратишься в нечто подобное…

Злорадно захихикав, садист неторопливой походкой направился вдоль ужасного коридора, дошел постепенно до трона, отодвинул его в сторону, обнажая небольшую дыру, равную по размерам канализационному люку, скинул туда мертвое тело и в конечном итоге и сам скрылся в кромешной темноте того подземелья, предоставив мученице возможность насладиться последними минутами своей подходящей к такому неожиданно трагическому завершению жизни. Вернулось «чудовище» – а по-другому назвать его попросту не повернется язык – через пятнадцать минут, подняло со вспомогательной подставки заранее приготовленный шприц, заполненный синей жидкостью, и вкололо его содержимое в оголенное плечо уже приготовившейся терпеть страшные муки женщине. Далее, вся процедура полностью повторилась, и еще через пятнадцать минут молчаливого извлечения внутренних органов глаза женщины, в конце концов, потухли и не выражали больше ничего, кроме застывшего – нет, не страха! – а скорее, какого-то отчаянного, и притом ненавидящего, презрения.

Нетрудно догадаться, что, поскольку беспощадный убийца был занят умерщвлением захваченных им «респшеониста» и делопроизводителя МИДа, ни в лесном лагере у военных, ни в отстоявшем на окраине особняке Моревых ничего не случилось, и, деля ночь пополам и те и другие смогли более или менее выспаться, полностью готовые к очередному дню самых тщательных поисков.

Ночью прошел сильный дождь и оба офицера были вынуждены прятаться в палатке, разбитой сыном Вострикова и его юной возлюбленной. На утро Олег, несший свою вахту последним, разбудил своего командира и с горечью в голосе констатировал:

– «По ходу», товарищ генерал-лейтенант, наши поиски значительно осложнятся: все следы, уверен, размыло и теперь придется исследовать местность на ощупь.

– Да, – печально вздохнул высокопоставленный офицер, оценив и без того невеселое положение, ставшее при таких обстоятельствах еще более неоднозначным, отягощенным усложнившейся перспективой, – не следовало вчера ездить в тот «бандеровский» хутор – столько драгоценного времени зря потеряли! – а надо было попробовать разобраться с уже имеющимися следами, пока существовала такая возможность, хотя, если быть до конца откровенным, мы в них полностью запутались и вряд ли бы смогли как-то распутаться, так что, при рассмотрении с другой стороны, мы поступили правильно и воочию убедились, что те безжалостные «ублюдки» ни в коей мере не имеют отношения к смерти моего дорогого мальчика, оказавшегося, как, впрочем, и я, таким недальновидным, доверчивым, что так легко смог попасться в столь хитроумно расставленную ловушку.