Сергей Пузырев - Приют последней надежды

– Может быть, но лишняя пара рук вам точно не помешает.

Дорога в оранжерею вела через длинную темную галерею, которая начиналась под лестницей и уходила далеко вперед, огибая стену прилегающей библиотеки.

Если в остальной части пансионата горели хоть какие-то лампы, то тут, в галерее, единственным источником света являлись огромные арочные окна, врезанные в стену между колоннами, расположенными группами по три на протяжении всего прохода.

Идя по галерее, я поймал себя на мысли, что в отличие от остальной части этого огромного дома, она выглядела куда новее. Во всяком случае, окна были вставлены не так давно, поскольку выглядели они лучше, чем те, что были в моей комнате. Но в остальном же она казалась незавершенной и пустой. Здесь не было роскошных гобеленов и картин на стенах, как не было и мраморных статуй с вазами эпохи Мин на резных тумбах. Лишь голая почерневшая стена библиотеки с небольшими прорезями под самым потолком, да тот же каменный сводчатый неф.

– Не удивлюсь, если раньше здесь был монастырь, – тихо сказал Штефан. – Огромный, жуткий монастырь, где до смерти пытали всяких еретиков.

Хоть галерея и была достаточно широкой, все же пройти нам втроем в один ряд было затруднительно, поэтому он с Мелани шел впереди, а я следовал за ними сзади.

Я заглянул в окно. Метель успокоилась, ветер разогнал облака, которые препятствовали проникновению лунного света, и теперь мне открывался потрясающий вид на заснеженные просторы альпийского предгорья. GWO славился отличной графикой, но даже там были разного рода баги, да и разница с реальным миром была заметна и очевидна. Но здесь же, в этом виртуальном мире все было реалистичным. Даже слишком.

– Что если ее укусил один из пауков? Наверняка среди них были ядовитые. Как считаешь, Мел? – обратился я к девушке.

– Боюсь, что нет. Не знаю, как это объяснить, но смерть была… насильственной и жестокой, – девушка пыталась держать стойко, но голос ее выдавал с потрохами: он буквально дрожал от страха.

– Почему так тихо? Почему тут никого нет? Кто-то же ударил в набат. Значит, об убийстве знают, – размышлял я вслух.

– Все же это игра. Думаю, нужно исходить из этого, – спокойно ответил Штефан.

Кому и удавалось держать себя в руках так это ему. Он сумел подавить свою панику, и теперь вновь выглядел по-будничному просто.

– Почти пришли, – добавил он.

Галерея сузилась и превратилась в узкий темный коридор, в конце которого находилась небольшая деревянная дверь со стеклянными вставками. Я открыл карту. Оранжерея мне была еще не доступна.

– А тут теплее, чем в галерее, – заметила Мелани.

– А внутри так вообще тропики, – ответил Штефан. – Ну, готовы? – спросил он и посмотрел на нас.

Что я мог ему ответить? «Нет! Я не готов!» Зато это было бы честно. Но вместо этого я сказал:

– Да.

А сам практически дрожал от волнения, которое охватило меня. Меня бросило в жар. Мои ладони вспотели и стали липкими, как будто по ним только что проползли слизняки. Низ живота скрутило, словно все мои внутренности замотало в тугой клубок.

Это всего лишь игра. Но с реальной угрозой смерти! Но всего лишь игра…

Штефан повернул ручку, и я, не дыша, шагнул вслед за своими спутниками в мир густой растительности и цветущей зелени.

Обжигающий кожу жар вперемешку с плотным цветочным ароматом сразу же ударили мне в лицо, стоило только переступить порог оранжереи. Внутри света не было, как и в галерее, из которой мы только что пришли, но он и не требовался потому, что огромная светло-голубая луна, воцарившаяся прямо над стеклянным куполом крыши, щедро рассеивала свой серебристый свет по всей территории оранжереи. А территория эта была огромна.

Скажу честно, вначале оранжерея мне представлялась небольшим садом, наполненным разнообразными кустами роз и гортензий. Но я ошибался. Это был не сад, а целый лес, где огромные пальмы и древовидные папоротники, оплетённые лианами, уходили высоко вверх и упирались под самый стеклянный потолок и зеленные стальные балки, каркас из которых и удерживал всю эту конструкцию вместе. Конечно, место розам и гортензиям тут так же нашлось, но они были явно неглавными звездами этого палисадника.

Мы прошли вперед по уложенной плиткой тропинке, ведущей от самого входа, и уперлись в небольшой фонтан, у которого она делала круг и разделялась на три. Около каждой стояли таблички-указатели: японский сад, сухие субтропики, влажные субтропики. Тут же около фонтана стояли разных размеров аквариумы.

– Это ее аквариумы. Мы оставили их тут. Мари! – неожиданно громко крикнул Штефан, нарушив господствующую тут тишину.

Ответа не последовало.

– Что будем делать? – спросил я у своих спутников. – Только не говорите, что нужно разделиться.

– Нам нужно все тут осмотреть. А так будет быстрее, – пояснил Штеф.

Он был настроен слишком решительно. Если убийца все еще здесь, то нам всем грозит опасность. Неужели он этого не понимает?

– Мел, может быть, ты чувствуешь, куда нам нужно идти? – с надеждой обратился я к девушке, но она лишь помахала головой.

– Извини, но нет. Воздух слишком тяжелый, миазмы распространились повсюду. Мне трудно сказать, где их эпицентр.

– Это очень плохая идея, – тихо произнес я, даже не надеясь их переубедить.

Я всегда думал, что такая глупость бывает лишь в книгах да в фильмах для завязки сюжета. Но нет. Казалось бы, взрослые, здравомыслящие люди, а готовы совершить такое же безрассудство.

– Тогда, я пойду направо, – обратился к нам Штефан, – постараюсь быстро все проверить и догоню вас, – сказал он уже на ходу и скрылся за поворотом, ведущем во влажные тропики.

– Оставлю на тебя японский сад, – Мелли смущено дотронулась до моего плеча и ускоренным шагом направилась в сторону сухих тропиков.

– Безумие какое-то. Хоть кто-нибудь вообще заметил, что аквариумы то пусты? Не хватало только быть укушенным пауком! – пробурчал я себе под нос, повернув налево.

Уж не знаю, почему он именно японский. Пройдя десяток метров по дорожке, которая сменила плитку на деревянные дощечки, я так и не заметил большой разницы в растительности. Вернее будет сказать: сначала не заметил.

Очень скоро огромные папоротники и пальмы резко сменились ровными, высокими, непроницаемыми стенами бамбука, словно по волшебству выросшими за минуту и тут же ограждёнными невысоким забором из пожухшего тростника.

Виноват ли в том бамбук, но тишина, которая, казалось, поселилась тут и пустила корни, действовала на меня угнетающе. Я напрочь ничего не слышал кроме собственных шагов. И это было так же плохо, как и слышать постоянный непонятный пугающий треск у себя за спиной. От всего этого волнение мое лишь усилилось. И когда впереди, в тени деревянной красной арки в виде ворот, я заметил какое-то создание, то тут же пришел в ужас.