Сергей Пузырев - Приют последней надежды

– Мел, что скажешь? – обратился я к ней.

Она посмотрела на меня распухшими глазами, из которых, казалось, вытекла вся жизнь вместе со слезами и тихо ответила:

– Я хочу к себе.

– Но…, – хотел возразить Штефан, но ее взгляд заставил его замолкнуть.

– Я хочу убраться отсюда, как можно скорее, – громче и настойчивее сказала она. – Не думаю, что сейчас мы многое узнаем, – добавила она тише.

Штефану ничего не оставалось делать, как, молча, согласится. Он, конечно, мог отпустить ее одну, или попросить меня проводить ее до комнаты. Но она часть его пати. Тем более сейчас, когда они потеряли Мари, он чувствовал повышенную ответственность за Мелани.

Наверное.

Что же касается меня, то я сам пока не определился, чего же хочу на самом деле. Артур Рэд был предоставлен сам себе и не связан никакими узами. Я мог бы остаться и тут, внизу.

– Вот и славно, – все так же спокойно продолжил Густав, подойдя к тому месту, где стоял я. – Возвращайтесь к себе, а тут мы приберемся сами.

Он стоял рядом со мной, заложив руки за спину, и рассматривал тело.

– Кто это мы? – спросил у него Штеф.

– Я и персонал, – тут же ответил управляющий. – Разумеется.

– Что Вы намерены делать с телом? – это уже я обратился к нему.

– Перенесем его в подвал. Его нужно сохранить до прихода полиции, а для этого мы должны поместить его в холодное место. А холоднее, чем наши катакомбы во всем пансионате не сыскать.

– Полиции? Так значит, они прибудут сюда? Но двери же заперты?

– Заперты, – подтвердил Густав. – Но рано или поздно кто-то их все же отопрет. Или Вы уже сдались? – он повернулся в мою сторону, и я заметил слабую ухмылку.

– Артур, ты идешь с нами? – спросил у меня Штефан, который вместе с Мелани направились к выходу.

– Ну, так что, мистер Рэд, идете? – спросил Густав, заметив мое замешательство.

– Да, иду, – ответил я своим спутникам.

– Тогда догоняй нас, – и Штефан, махнув мне головой, скрылся в тени огромных листьев вслед за Мелли.

– Вы же понимаете, что мы так просто от Вас не отделаемся? – спросил я напоследок у Густава.

– Разумеется. И я всегда готов ответить на все Ваши вопросы, – он сделал паузу. – Возможно, Артур, я единственный здесь человек, кто имеет смелость говорить правду.

– Ибо все врут?

– Да, все. И даже Вы.

– Почему… Почему ты постоянно врешь нам? – спросила у меня Элизабет.

Она стояла спиной ко мне в своем рабочем костюме, лишь слегка повернув в мою сторону голову. Ее длинные волосы были распущены и сейчас бликующими в свете ламп волнами ниспадали по ее ровной спине вниз к узким бедрам.

Мы находились в нашей усыпанной песком палатке. Масленые лампы, источающие теплый оранжевый свет, были зажжены, однако пользы от них было немного. Свет рассеивался и оседал в середине импровизированной комнаты, около стола, где и стояла девушка. В остальной же части царил густой, пульсирующий полумрак. Именно в нем и скрывался я.

– Ты должен рассказать все брату, – продолжила Элизабет. – Иначе… Иначе это сделаю я.

Говорила она тихо. Ее голос дрожал, хоть она и пыталась скрыть это.

Что-то произошло? Она расстроена? Это из-за меня?

Я хочу обратиться к ней. Мне нужно понять ее. Понять, что тут произошло. Открываю рот, но слышу одно лишь глухое молчание. Я пытаюсь снова и снова, но все безрезультатно. В отчаянье делаю шаг в ее сторону, но этот шаг отдаляет меня от нее.

Царящий мрак проникает в мое горло и сдавливает его раскаленными тисками. Мне трудно дышать и двигаться.

– Довольно, – гневно восклицает Элизабет и резко разворачивается.

Теперь она смотрит прямо на меня. В ее глазах стоят слезы, но щеки пылают гневным румянцем.

– Тебе пора.

Что-то хватает меня сзади и утягивает во тьму, к пробуждению.

Боль в горле не проходит и даже усиливается. Я открываю глаза, делаю вдох, и холодный воздух ледяной глыбой застревает в моем горле.

Это Элизабет.

Она сидит на мне и именно ее обжигающие холодом руки замком сомкнулись на моей шее. На ней все тот же рабочий костюм, но сейчас он весь изодран и испачкан, плечо девушки оголено и изранено, длинные волосы спадают на кровать, затеняя ее лицо. Я вижу лишь общие черты, и горящие холодным голубым пламенем глаза. Я, словно завороженный, не могу пошевелить и пальцем. Что меня сковало? Страх? Или…желание?

Она склоняется ближе ко мне. Ее дыхание тяжело и прерывисто.

– Убийца! – прошептала она и я, наконец, разглядел ее лицо – лицо разлагающегося мертвеца.

Я вздрогнул и проснулся. Сердце безумно колотилось в груди, дыхание сбилось, в горле пересохло, а тело охватил жар. Я откинул одеяло, все еще ощущая ее тяжесть на себе.

В комнате было темно, но я был один. В этом сомнения нет. Что это было? Сонный паралич?

Тело быстро остывало, по коже пробежали мурашки. Я поднялся и скинул ноги с кровати.

Эта игра играет со мной. С моим сознанием. Я словно оказался не в самом хорошем ужастике.

– Кошмар в кошмаре? В самом деле? – обратился я в пустоту. – Ничего оригинальнее придумать не смогли?

Со стороны я, должно быть, выгляжу довольно глупо. Разговариваю сам с собой, сидя в пустой темной комнате. А виной всему программный код, вызывающий у меня эти галлюцинации.

Почему в комнате так холодно?

Я встал с кровати и направился к окну. Отодвинул плотные шерстяные шторы, чтобы проверить радиатор, и обнаружил, что мое окно было настежь открыто, наполняя комнату морозным воздухом альпийского предгорья.

Рамы крепкие, довольно широкие. Не думаю, что причиной тому послужил ветер. Да и метель затихла. Чертовщина какая-то.

Я закрыл окно, проверив при этом щеколду. Машинально потрогал радиатор. Горячий. Бросил взгляд на окно напротив. Комната Мелани. Света нет. Интересно, как она?

Где-то глубоко в душе меня уколола совесть. Дело в том, что, вернувшись из оранжереи, я бессовестно рухнул в постель и тут же уснул. Не должен ли я быть напуган? Переживать из-за убитой молодой женщины? Безусловно это происшествие меня потрясло, но… Так было всегда. В реальной жизни меня мало интересовали судьбы незнакомых мне людей. Важен лишь я. И сейчас я не испытывал для себя угрозы. Лишь усталость. Вот что я ощущал и ощущаю. Усталость. Усталость от себя и от этой жизни. Эти мысли постоянно изводили меня в настоящей реальности, словно трупные черви, точили мою плоть, делая меня как будто бы менее «плотным». И я нашел лишь единственный способ спастись от них. Сбежать в царство Морфея. И в виртуальном мире ничего не изменилось. К сожалению. Смерть девушки, чье имя я даже не могу сейчас вспомнить, меня напрягла, в большей степени реакцией окружающих, чем самим своим фактом.