Михаил Парфенов - Истории Ворона [сборник litres]

– Так я скоро кредит погашу… – сказал он вслух.

«Ты придурок», – сказал первый внутренний голос.

«Ты тут умрешь», – ответил ему второй.

– Заткнитесь оба! – сказал Игорь.

Он не раз думал, что банки – настоящие кровососы, но сейчас это не казалось метафорой. В этом имелась своя извращенная логика. Сдают же люди кровь. За деньги. Доноры. И что, если этот банкомат…

Игорь прикрыл глаза и оперся рукой о запачканный кровью экран банкомата. В ладони он удерживал позвякивающий телефон – деньги продолжали капать на счет.

Сам не понимая почему, он набрал номер.

Через целую вечность Таня ответила:

– Игорь? Уже поздно… Ты чего звонишь?

– Хотел голос твой услышать, – сказал он первое, что пришло в голову.

– Ты что, пьяный? – осторожно спросила она.

– Я же не пью, ты знаешь, – ответил он.

– Ну… ладно… У тебя… у тебя все в порядке?

Игорь вдруг представил, что будет, если он сейчас попросит ее выплатить половину кредита за отпуск. По-честному. И прыснул.

– Игорь? – ее голос звучал обеспокоенно.

«Почему она просто не повесит трубку? – подумал слабый внутренний голос. – Я же никто».

– Я… я тут нашел способ с долгами расплатиться, – сказал он. – Скоро в плюс войду.

– Правда? – в ее голосе прозвучало облегчение. – Ой, какой молодец! А я уж подумала, что ты… Так ты предлагаешь… снова встречаться?

– Таня… – прервал ее Игорь. – Я тебе хочу сказать…

Она дышала в трубке.

– Да пошла ты, – сказал Игорь и сбросил звонок.

«Ну и правильно», – сказал ему внутренний голос. Он даже не разобрал какой. Кажется, они теперь слились воедино.

Свет над головой мигнул и погас.

В голове у Игоря шумело, будто в черепе крутился счетчик купюр. Время в темноте ползло в неизвестном направлении с непонятной скоростью.

«Сколько крови я уже потерял?..»

Ноги у него подогнулись, и он неуклюже присел на грязный пол возле банкомата, вывернув правую руку вверх. Она была погружена в банкомат уже по локоть.

Он расслабился, и, словно передразнивая его, капкан ослабил хватку. Игорь потянул руку и вытащил наружу несколько сантиметров плоти. Еще немного. Еще…

Банкомат пискнул. Игорь поднял голову, прищурился и увидел на экране знакомые слова: «Попробовать снова» и «Отмена».

«Сейчас вытащу руку и пойду в больницу… А смысл? Половина кредита на мне еще висит. И страховки нет».

Он глубоко вдохнул, словно набираясь сил для новых мыслей.

«Босс меня точно уволит – с такой-то рукой. А на нормальную операцию деньги нужны».

– Деньги! – вслух сказал Игорь.

Он прекратил попытки освободиться, а вместо этого поднял левую ладонь и ткнул пальцем в кнопку «Попробовать снова», оставив на сенсорном экране кровавый отпечаток пальца.

Руку снова дернуло внутрь, повернуло, засосало. Телефон ожил, запищал живительными эсэмэсками о пополнении счета.

Игорь представил, какую рожу скорчит его друг Пашка, когда он возьмет и вернет долг. Наличными. Рыжими пятитысячными, возможно теми самыми, которые пытался вытащить из банкомата с самого начала. Пусть и окровавленными. Деньги не пахнут.

Новое эсэмэс.

Он представил, как швырнет в лицо боссу заявление об уходе. И, может быть, покажет ему средний палец. Левой руки.

Еще эсэмэс.

Он найдет мужика, который избил его, ограбил и бросил. Мудак будет умолять. На коленях. Сука.

Би-бип!

А еще он пришлет Тане открытку. Из Испании. С Канарских островов. С Гавайев. Откуда-то, где самые крутые реабилитационные клиники, и где море, и песок, и девушки, которые будут любить его таким, каков он есть.

Игорь приблизил телефон к лицу и читал в темноте входящие эсэмэски. С каждым сосущим рывком на счет капала новая сумма.

– Кровные… – пробормотал Игорь. В тусклом свете экрана он улыбался.

Кости лежали прямо на обочине дороги, следовавшей изгибам каменистого русла мелкой реки. Пологий склон по правую сторону, полностью лишенный растительности, изъеденный эрозией, изрытый мелкими оврагами, тоже был полон костей. Тут и там из темного песка и щебня торчали почти целые скелеты – то протягивали к проезжающим по трассе плечевые кости и высовывали изжелта-серые макушки черепов, будто пытаясь вынырнуть на дорогу, то выпрастывались из-под пластов грунта, будто из-под одеяла, в изогнутых позах, тазовыми костями вперед. Щебень был перемешан с разбитыми досками – обломками гробов. Выше на склоне виднелись несколько старых надгробий, самых стойких, пока не сдавшихся дождям и оползням. Еще дальше склон круто уходил вверх, по-прежнему голый, черный, безжизненный. По обочине трусила здоровенная грязная собака, тащила в зубах человеческую кость.

Елагин остановил машину, достал смартфон и принялся снимать эту сюрреалистическую картину – развороченное кладбище, осыпи мертвого каменистого грунта, раздавленные и расколотые гробы, уставившиеся из-под щебенки черепа, кабыздоха с мослом. Очевидно было, что дождевые воды, размывающие могилы, стекают прямо в реку, а дальше разносятся по всему городу, что проступал впереди в утренней дымке: частный сектор, разбросанный на холмах, за ним скученные кривоватые кубики многоэтажек.

Строго говоря, проблема с кладбищем, сползающим на региональную трассу и, через нее, в реку, была вне должностных интересов Елагина – его интересовал исключительно завод на другом берегу. Тот был отчетливо виден уже отсюда. Весь черно-серо-коричневый, как простирающаяся кругом отравленная земля, сплошь покрытый столетней пылью и копотью, он выглядел страшно архаичным: его кирпичные цеха по архитектуре напоминали древние склепы и лучше всего смотрелись бы рядом с немногими уцелевшими надгробными памятниками на этом берегу. Рядом возвышались конические иссиня-черные горы – шлаковые отвалы. Эти чудовищные кучи пустой породы высотой метров в пятьдесят, не меньше, вырастали вдоль дороги еще на дальних подъездах к городу; на спутниковых снимках было видно, что терриконы простираются на многие километры, охватывая северную часть города, подобно крепостным валам. Несмотря на дремучий вид, завод работал вовсю, трубы исторгали густой дым, а вода в реке текла самых ядовитых цветов, переливаясь всеми оттенками рыжего, желтого и лилово-фиолетового. Противоположный берег напоминал какую угодно планету Солнечной системы, кроме Земли. Истрескавшаяся темно-серая равнина в желтых и белесых разводах простиралась до заводских стен. Весной ее, по-видимому, полностью затапливали кислотно-радужные воды реки.