Михаил Парфенов - Истории Ворона [сборник litres]

– Красивая история. Но я уверен, у того мужика из заброшек какое-то заболевание или генетическое отклонение. Мало ли тут подобного! Съезжу в те кварталы, погляжу, что там делается.

– Вы осторожнее. У нас тут люди пропадают. В основном всякие пьяницы, которые никому не нужны, но все равно…

– А полиция?

– Они там купленные все.

– Кем?

– Заводом.

– Не понимаю, при чем тут завод.

– Только никому не говорите, что это я вам рассказала, ладно?..

Очевидно было, что Черноголовск – просто непаханая нива для всех на свете государственных проверок. Как вернусь, первым делом – в прокуратуру, сказал себе Елагин.

Пустынные улицы начинало утюжить послеполуденное июльское солнце. Елагин прошел два квартала от администрации. Народу навстречу попадалось на удивление мало: изредка женщины с сумками да дети. Женщины с опаской косились на невысокого молодого человека в незнакомой им форменной одежде. Мужчин вовсе не было видно. Наверняка все на заводе. Хотя завод в несколько смен работает. Вероятно, отсыпаются после смены…

Елагин зашел в небольшой магазинчик купить бутылку питьевой воды. Типичные провинциальные прилавки: скудный ассортимент, изрядную долю которого составляли разнокалиберные бутылки.

– Небось за выпивкой чаще всего приходят? – спросил Елагин у продавщицы, озадаченно разглядывавшей его форму.

– Какое там, – отмахнулась продавщица, впрочем охотно поддерживая разговор. – Это раньше нажирались в зюзю, по всем дворам, как свиньи, валялись. Сейчас, кто остался, трезвенниками заделались. Да и мало у нас мужиков теперь, повымерли все.

– На заводе-то работают.

– А, – продавщица махнула рукой. – Эта сволочь будет коптить и тогда, когда тут последний человек сдохнет.

– Слышали что-нибудь про черные хлопья? Или, может, видели?

Продавщица сразу замкнулась. Помолчав, все-таки сказала:

– Сын у меня два года назад надышался этими хлопьями. Четырнадцать лет было. Валандался где-то с приятелями допоздна, говорила ему, домой до одиннадцати вернись. Куда там… До райцентра не довезли. Сказали, прободение язвы желудка. Ну какая у мальчишки-то язва… А приятелей вовсе не нашли. Не знаю, что с ними стало.

Елагин вышел из магазина, хлебнул воды, расстегнул форменную куртку. Солнце выбелило разбитый асфальт и панельные дома. Чистое небо было серебристо-голубым, каким-то звонко-пустым и тоже необитаемым: Елагин только сейчас понял, что еще не видел в Черноголовске и окрестностях ни единой птицы, даже вороны.

«Все сделаю, чтобы извести, – злобно подумал он, садясь в автомобиль и глядя сквозь уже припорошенное тонкой пылью стекло на белесые от солнца дымы завода. – Проверки и штрафы, приостановка за приостановкой».

Он отчетливо понимал, что, конечно же, вряд ли один-единственный госслужащий далеко не самого первого ранга сможет хоть что-то сделать махине завода с огромным финансовым оборотом да еще с отлаженной системой взяток. Всё оспорят в судебном порядке. Их защищает уже один только статус градообразующего предприятия. Но хотя бы попытаться. Хотя бы попытаться…

Инспекция назначена на завтра: о внеплановых проверках завод предупреждают за сутки. Ох и бегают они там сейчас, злорадно подумал Елагин. Лихорадочно затыкают дыры в документации. Хотя, скорее всего, не бегают. Предложат ему взятку, как прочим. Только хрен он возьмет взятку, не на того напали.

А пока можно съездить в зону химического отчуждения, полюбопытствовать, кто и почему там остался.

Панельные дома закончились, вокруг потянулись заборы частного сектора. По большей части покосившиеся, огораживающие лишь островки жухлого бурьяна да голую бесплодную землю, и дома за ними стояли заброшенные. Обитаемых домов было меньше половины. «Неужели на заводе хватает рабочих рук?» – в очередной раз подумал Елагин. Бросилась в глаза картина: пожилые мужчина с женщиной возятся на огороде, на крыльце сидит старуха в платке. Его родители наверняка тоже вот так копались бы сейчас в огороде, если бы не инвалидность матери и смерть отца. И бабушка еще вполне могла бы жить, ей было бы за восемьдесят…

«Еще не старые, им бы работать и работать, – снова скользнула чужая холодная мысль. – Производство налаживать, страну поднимать, а не с редиской вошкаться».

Елагин сжал руль, чувствуя, как вдоль позвоночника скользят капли холодного пота. Уже второй раз. Что это с ним? Надышался здешней отравленной пыли и речных испарений до галлюцинаций? Отец, помнится, рассказывал, что когда во времена его молодости в Черноголовске после дождей пари`ло, те, кто послабее здоровьем, в обморок падали.

Пустырей становилось больше. Начиналась полоса отчуждения. Мимо мелькали уже совсем развалюхи: провалившиеся внутрь себя гнилые избы, горелые срубы без крыши, просто мешанина бревен и ржавых листов кровельной жести. Дико смотрелись посреди этого запустения отдельные жилые дома с крашеными ставнями, антеннами-тарелками и чахлыми, но аккуратными палисадниками. И ведь люди как-то живут, ходят отсюда на работу, в магазин… По пустырям бегали бездомные собаки. Трупы собак попадались на обочинах. То ли догхантеры постарались, то ли даже псы не выдерживают такой экологии…

Дальше заброшки пошли уже основательные, трехэтажные, с остатками штукатурки и лепнины на фасадах. На самой широкой улице, очевидно бывшей центральной, Елагин остановил машину. Тишина и солнце звенели в ушах. На жаре чуть колыхались редкие, покрытые желтым крапом листья на еще живых многострадальных березах. Много было деревьев мертвых, высохших. Ни мух, ни кузнечиков. Поставив машину на сигнализацию и захватив респиратор, Елагин зашагал посреди пустой улицы, чувствуя себя как во сне. Пусто, светло, кладбищенски тихо. Вот бывшее здание администрации, не чета нынешнему, с высокими окнами, с барельефами рабочих-металлургов над крыльцом-портиком. Вот бывший кинотеатр. Елагин заглянул в одно из зданий и побоялся ступить дальше порога: пол сгнил и частично провалился, не хватало еще ноги переломать. Во дворе почему-то возвышалась здоровенная куча черного шлака, исполинские горы которого Елагин видел возле завода и вдоль трассы. Здесь-то шлак откуда? И главное, зачем? Заглянув во дворы еще нескольких домов, Елагин увидел такие же кучи, и вообще, внимательный взгляд повсюду тут обнаруживал отработанную породу: она была грядами рассыпана вдоль улиц и даже лежала в домах. Спрашивается, на кой черт? Надо будет снова наведаться в администрацию. Вряд ли эта загадочная деятельность велась без их ведома – ведь нужны грузовики, рабочие… Несколько раз Елагину казалось, что он слышит характерный хруст, будто кто-то рядом ходит по рассыпанному шлаку. Но сколько он ни озирался, сколько ни обходил по периметру дома, сколько ни заглядывал в дверные и оконные проемы, – так никого и не увидел.