Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

–Не сидел я под юбкой! – с возмущением ответил я ему.

–Да я к слову, не обижайся, – и он приобнял меня.

К этому времени на столе уже вкусно дымился борщ, аппетитно стояли в глиняных мисках вареники с сыром, которые соседствовали с запотевшим кувшином узвара, сметаной и медом, отварной щукой и большими кусками свинины, политые хреном. После того, как на стол водрузили миску с ломтями душистого хлеба, все ощутили неимоверный голод. Отец налил в рюмки из венецианского стекла холодной, как лед, горилки и, встав, сказал присутствующим:

–Ну что ж, панове, читать, писать и считать мы умеем все, однако достичь высот учености в нашей семье смог только он. Я надеюсь, что за ним последуют и другие, и мы будем гордиться не только детьми, но и их ученостью. За тебя, сынок!

И он залпом выпил содержимое. Я стоял с рюмкой в руке и не знал, что мне делать дальше. Отец удивленно посмотрел на меня, единственного, который из всех присутствующих не выпил.

–Ты чего, сынок? – заботливо спросил он.

–Да я, батя, пиво пил, вино пробовал, а вот водку ни разу не приходилось, боюсь, что мне будет плохо

–Плохо от водки? – недоуменно спросил он. – Так я такого еще в своей жизни не встречал ни разу. Все зависит от того, сколько пить и как пить. От одной рюмки тебе ничего не будет. Тот не казак, который не пьет горилки. Давай, мы ждем.

Чувствуя, что отказаться не получится, я собрался с духом, закрыл глаза и опрокинул в себя все то, что было мне налито. Мой рот обожгло, как огнем, и, прорвавшись сквозь горло, «оковитая» забурлила по животу, опекая мои внутренности так, что у меня полились слезы из глаз. Открытым ртом я стал хватать воздух, нащупывая стакан с узваром, который мне подсовывала мать. Наконец водка достигла моего желудка и улеглась там, окутывая меня теплом и покоем. Я открыл глаза и увидел смеющиеся лица моих родственников. По мере того, как я разглядывал их, они становились более милыми и симпатичными, хотя обладали рядом недостатков, которые рюмка водки свела на нет.

–Ну вот, ты теперь настоящий казак,– сказал отец, наливая по второй рюмке.

Разумеется, я отказался от нее, так как первая уже вступила в свои права и наполнила меня непонятным содержанием, вызвав к тому же просто зверский аппетит. Затем меня стало клонить на сон, и, встав из-за стола, я снова пошел на свидание со своей мягкой периной.

С утра меня никто не будил, и тем не менее я встал рано – сказалась привычка. Умывшись и выпив парного молока с куском хлеба, я решил пройтись по знакомым местам, которые так часто снились мне. Выйдя за ворота, я сразу попал в объятия моих друзей детства, которые уже поджидали меня, и мы все хором побежали к речке, которая манила своей прохладной синевой. Вечером мы пошли в ночное пасти лошадей, а утром устроили рыбалку, сварив затем из пойманной рыбы классную уху. Так и пробежали эти три светлых дня, отведенные для моих детских воспоминаний. Вечером перед отъездом отец пригласил меня к себе. Закрыв дверь, он посадил меня на стул, несколько минут мерял комнату шагами, а затем, остановившись возле меня, сказал:

–Ну что, сынку, вот ты и стал взрослым. У тебя начинается новая жизнь. Что тебе судьба приготовила – не знает никто. Но я по мере моих сил и возможностей хотел бы помогать тебе, довести до твоего сознания, что в жизни надо идти только вперед, несмотря на трудности и препятствия. Будь смелым и мужественным, береги свою честь, ибо это и честь рода нашего. Время сейчас неспокойное, и мы живем в постоянной осаде. Ты знаешь, что на нас давят со всех сторон и польская корона, и крымское ханство, и турецкий султан. Сколько наших братьев и сестер томится в полоне, сколько увезено за моря и океаны, сколько еще попадет в руки этим нехристям, никто не знает. Везде по степи мотаются татарские и турецкие отряды, которые нападают на наши села и заимки и захватывают живой товар, который затем выставляют на продажу в Бахчисарае. Сердце кровью обливается! Когда я с делегацией гетмана ездил к крымскому хану, то там на перешейке, около ворот Тавриды, сидел старый жид – сборщик пошлины. Через него непрерывным потоком тянулись колонны захваченных невольников. Так вот, он, увидев наш отряд, принял нас за торговцев, не выдержал, встал и спросил:

–Остаются ли еще люди в нашей стороне или нет? И откуда их так много берется? Идут непрерывным потоком каждый день. Если людей еще много, то тогда, наверное, мне не нужно менять работу, можно сидеть тут и дальше?

Отец продолжал:

–А когда этих невольников доставляли в Кафу на продажу, то аукционер, расхваливая свой товар, кричал, что эти пленники новые, привезенные из народа королевского, а не московского, поэтому они дороже, так как бесхитростные и простодушные.

А сколько нашей крови течет в жилах турецких янычар? Их туда специально отбирают из наших хлопчиков и воспитывают соответствующим образом. Поэтому помни об этом, храни и защищай веру православную, помогай обездоленным и своим побратимам. Будь справедлив и великодушен к своим врагам, если они того заслуживают. На то тебе мое отцовское благословение. Учитывая, что ты будешь теперь служить на Сечи и тебе, возможно, придется участвовать в военных походах, я хочу, чтобы ты взял с собой ту саблю, которую тебе подарил твой дед.

С этими словами он достал сверток, развернул его, и моему взору открылись прекрасные ножны искусной работы.

–Это сабля не простая, а с секретом. Ее делал знаменитый мастер. Не каждый может справиться с ней, и не каждого она примет. Все твои прежние военные упражнения были как раз подготовкой к овладению этой саблей. Не бойся ее, найди в ней друга и защитника, и она поможет тебе во всем. Зря не доставай из ножен, а если достал, то не останавливайся и пускай в дело. Она должна стать продолжением тебя, твоим вторым я.

С этими словами он передал мне саблю и заставил вытащить клинок. Тот очень легко вышел из ножен, играя переливом узорчатого булата. Держать ее было очень удобно, и она, словно влитая, покоилась в моей руке.

–А теперь посмотри на острие клинка. Видишь вот эти три молнии, которые готовы сорваться с острия и поразить врага?

–Да, – ответил я, приподняв его, чтобы получше рассмотреть узор.

–Так вот, здесь и заключается секрет. Когда в пылу боя ты достигнешь запредельного состояния и занесёшь саблю, чтобы поразить врага, то твои чувства передаются клинку, который вот в этом месте, где молнии, раскрывается на три части и проходит сквозь врага, как через масло, не оставляя ему никаких шансов.

Видя мои попытки найти какой-то секретный выступ на рукоятке сабли, который управлял ее раскрытием, отец спокойно сказал:

Не старайся, ничего такого здесь нет. В том-то и дело, что секрет заключается в силе духа, который оживляет сталь и заставляет ее творить чудеса. Поэтому привыкай к ней, а она будет привыкать к тебе. Старый хрыч (это он так называл моего деда), наверное, знал, что делал, когда подарил тебе это сокровище. Говорят, такая сабля была у самого Тамерлана, с которой он завоевал полмира и унес ее с собой. Возьмешь ее тогда, когда пойдешь в военный поход, а пока будешь ходить с простой саблей, с которой ты постоянно тренировался.