Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

Узнав об этом, Фалестрис, не колеблясь, приняла решение найти этого покорителя мира и зачать от него ребенка. Выяснив, где он находится, она, переодевшись в мужскую одежду и взяв всего одну телохранительницу, отправилась в путь. Долог и труден был этот путь, на котором ей постепенно открывались многие черты характера ее избранника. Его победоносное шествие из Греции через Сирию в Индию было отмечено тысячами обезображенных трупов и дымом пожарищ. Он обожал спортивные игры. Собрав со своими ветеранами несколько команд, он устраивал соревнования, которые заключались в том, что одна ее часть подбрасывала в воздух младенцев, а вторая пыталась их метко нанизать на копье. Победителям воздавались почести почти как олимпийским героям. Большое удовольствие ему доставляло наблюдение за кормлением хищных зверей, часть из которых сопровождала его в обозе. Для этой цели пленных запекали в огромных бронзовых жаровнях и бросали в клетки хищником. А в персидском городе Мегдама всем оставшимся в живых после сражения по его приказу отсекли обе руки и выкололи оба глаза. Доставалось от него и его ближайшим друзьям, которые испробовали на себе его тяжелую руку. Однако это не смущало царицу, так как и она была не безгрешна, да и время было такое, что заставляло каждого постоять за себя.

Наконец, она застала Македонского в Индии. Он был в ужасном расположении духа. В пьяном угаре он вспылил и пронзил друга молодости своим знаменитым мечом, вытащил из него кишки и нанизал тому на голову. Когда до него дошло, что он натворил, то впал в депрессию и никого не принимал, запивая свое горе вином. Что только ни предпринимало его ближайшее окружение, чтобы вывести царя из этого состояния, – ничего не получалось. Забившись в своем шатре, он признавал тольку одну вещь – кувшин с вином, который ставили ему перед входом, так как боялись туда заходить.

Попав в ставку Александра, царица представилась его придворным людям и предъявила золотой диск с изображением солнца как доказательство своего происхождения. Оказывается, о ней слышали и сразу оказали царские почести, однако посоветовали повременить по поводу встречи с «сыном Солнца». Однако Фалестрис была такая же неудержимая, как и Александр. Отдохнув два дня, она привела себя в порядок и, выбрав момент, смело вошла в шатер, решительно отстранив пытавшуюся задержать ее охрану. Подойдя к возлегающему на ковре с кувшином вина Александру, она молча встала перед ним и сбросила со своих плеч покрывавший ее плащ, представ в первозданной своей красоте. И столько было в ней достоинства и женской необъяснимой силы, что он не схватился сразу за лежавший рядом меч, а замер, уставившись на ее точеные икры. Затем его взгляд медленно стал подниматься вверх, как бы физически ощупывая широкие бедра, тонкую талию, плоский мускулистый живот, розовые налитые соски, словно манящие к себе, пока не остановился на золотом диске с изображением солнца, который поблескивал на ее нежных грудях. Потом он посмотрел ей в глаза. В ее прямом взгляде было столько силы и желания, что это заставило его подняться на ноги. Сглотнув пересохшим ртом слюну, он спросил:

–Ты кто?

– Царица, как у вас называют, «амазонок» Фалестрис, пришла, чтобы поговорить с тобой. Тем более, что ты сын Солнца, а я дочь вечного источника жизни, и у нас с тобой есть общие интересы.

Смысл сказанного постепенно дошел до Александра, и он, отпустив сопровождавших ее лиц, предложил ей сесть на походный стул, стоящий возле его кровати.

О чем они там говорили, никто не знает. Но где-то через час она вышла из шатра и пошла к себе, а Александр приказал подготовить ему горячую воду и чистую одежду. По всем войскам пополз слух, что царь женится, а на берегу живописного озера было приказано разбить царский шатер. Как оказалось, дети Солнца нашли общий язык. Они определились, что если в результате их любви будет сын, то он достанется Александру, а если дочь, то она останется у Фалестрис. Царица делала все, чтобы получилось так, как она задумала. Она отбирала подушки и покрывала для царского ложа, посуду и слуг, привередливо рассматривала предоставленные ей одеяния из индийского шелка, который был легче воздуха. Вот белое сари, это то, что нужно для начала, чтобы подчеркнуть свою невинность и девственность. Затем в ходе любовной игры следует перейти на красный, который действует возбуждающе. В гамму цветов надо включить и желтый, который призывает партнера к искренности и отдаче, и наконец, фиолетовый и желтый, чтобы подчеркнуть свою чувственность и темперамент. Остальные цвета были отвергнуты. Например, коричневый, который подавляет желание любви, или синий, подразумевающий отсутствие инициативы с женской стороны. Естественно, эти платья должны больше открывать, чем закрывать ту красоту, которой наделил ее Создатель. Подобрала и музыкантов, которые должны были играть в этот период завораживающую музыку, располагающую к неге и сладострастию. Кроме этого, она отказалась от мяса и стала есть только фрукты. Три дня и три ночи ее купали в различных травах и натирали благовониями, вызывающими страсть у мужчин. Вокруг ее палатки постоянно дежурили часовые, которых приходилось менять через каждые полчаса, так они не выдерживали той женской энергии, которая исходила оттуда. Александр тоже не отставал от нее, собирая себя по частям, отказавшись от вина и ристалищ, накапливая необходимую энергию.

И, наконец, этот день настал. Солнце, словно расщедрившись, плавно опускало свои нежные «руки» на землю, разрисовывая ее сочными яркими красками. Его лучи пускали зайчики от оружия и золотых шлемов царской гвардии, выстроенной по направлению к шатру. Посередине между воинскими рядами струился по земле ярко-красный ковер. Александр в золотых доспехах в сопровождении своих ближайших соратников подошел к входу в палатку Фалестрис и остановился. Тотчас же раздался призывный звук трубы. Он начался на низкой ноте, как бы вопрошая о готовности той, к которой обращался. Постепенно набирая силу, он полетел к небесам и, когда достиг их самого верхнего слоя, внезапно оборвался, заставив всех устремить свой взор на вход в палатку. Эти секунды были самыми томительными для всех. Наконец занавес палатки заколебался и отошел в сторону, и оттуда выплыло что-то неземное, окутанное белым шелком и пурпуром, являвшимся признаком царской принадлежности. Не только взгляды присутствующих, но и солнце устремило туда свой взор, окутывая своими лучами это «облако», высвечивая многочисленные золотые украшения на руках, ногах и голове, которые, как искорки, просвечивались сквозь прозрачное покрывало, окутавшее царицу с ног до головы. Эти украшения были подарены ей Александром, многие из них были созданы буквально за сутки по его приказу. Это необычное явление вызвало вздох восхищения среди привыкших к грубости и жестокости солдат, заставив их подтянуться и выпрямиться так, чтобы соответствовать тому прекрасному, которое сейчас явилось перед ними. Строй дернулся и замер. Александр застыл на месте, пораженный открывшейся картиной, и склонил голову перед возникшим воздушным созданием, отчего с его шеи спустились вниз две золотые цепи, на конце которых висело искусно сделанное золотое изображение солнца. Оно тихо звякнуло о его золотой нагрудник и разрядило обстановку. Он, словно очнувшись, снял эти цепи и стал в своих руках вращать изображение солнца. Оно распалось на две половинки, причем на каждой из них оказалось по равному числу солнечных лучей, которых при сложении было ровно двенадцать. Одну половинку, на которой лучи были более крупными, царь повесил на себя, а другую протянул Фалестрис, заявив о том, что если родится сын, то он сам повесит ему свой талисман, а если дочь, то царица должна отдать свою половинку ей. Этот талисман является ключом к пещере, где Александр приготовит приданое для ребенка. С этими словами он повесил талисман на шею царицы, а затем, взяв ее за руку, повел сквозь строй замерших воинов в шатер. Впереди них шли три молодые девушки, которые усыпали дорогу цветами, мягко шелестевшими под ногами идущих. Подойдя к шатру, царь открыл вход и, пропустив в него царицу, махнул на прощание рукой своим гвардейцам и вошел вовнутрь. Гвардейцы в ответ обнажили мечи и стали тихонько стучать их рукоятками о щит. Их поддержали когорты, выстроившиеся по всему лагерю, и эхо от их действий пошло гулять по ближайшим окраинам, пугая мирное население. Когда этот звук затих, в дело вступил оркестр, выдувая из своих инструментов нежнейшую мелодию, которая стала ненавязчиво проникать в души присутствующих на этом празднике, напоминая о мирных днях, любимой девушке, домашнем очаге. Солдаты начали расходиться, их роль была сыграна, и теперь они остались один на один со своими мыслями о прошлом. Не ушли только часовые, которые были отодвинуты от шатра на достаточно приличное расстояние.