Максим Мочейко - Матильда и проклятый клад

И тут его взгляд остановила на отцовской лопате одиноко лежащей среди золотых монет. Он подобрал лопату и осторожно начал набирать ей золотые монеты, чтобы не порезаться о другие сюрпризы, захороненные среди сокровищ, а их там было предостаточно.

Запах свежей крови привлек к братьям очередных летучих тварей,

не показывавшихся на глаза. Едва братья стали набирать золотые монеты и украшения в дорожную торбу, как на них откуда-то сверху с противным визгом стали нападать летучие мыши. Братья горстями монет отбивались от назойливых тварей, пока Олежка не выдернул из груды доспехов железный щит и не закрылся им от нападавших. "Царица мышей" почти освободилась, когда Ивашка про неё вспомнил. Через мгновение она вновь была опутана силком, и трепыхалась у него в руках.

–Всё, хватит!– скомандовал Олежка, чувствуя, что сумка стала просто неподъемной. Он выгреб лишнее без сожаления и, перекинув торбу через голову, навесил на себя первую попавшуюся саблю, взял отцовскую лопату направился к выходу. Ивашка схватил золоченый кинжал, подпоясался красивым ремнем, на котором болтался этот самый кинжал, набил карманы красивыми камешками и, закрываясь щитом и защищая спину старшего брата от летучих мышей, шёл позади него. Осторожно ступая среди костей, они продолжали идти по узкому каменному тоннелю к выходу из сокровищницы.

Атаки летучих мышей становились все слабее и слабее, а потом и вовсе прекратились. Братья не спешили избавляться от оружия и щита, предполагая, что так просто их из гробниц не выпустят.

Призраки мертвецов безмолвно висели в воздухе, и тихо покачивались в тяжёлом и неподвижном воздухе. Только тяжелое дыхание смерти покрывало мурашками тела мальчиков.

Олежка продолжал идти вперед, время от времени останавливаясь, чтобы дождаться младшего брата, которому приходилось тяжеловато тащиться со щитом. На Олежкино предложение бросить тяжёлый щит, Ивашка категорически отказался.

Они прошли больше половины пути, как на конце тоннеля гулко хлопнула дверь сокровищницы. Все вокруг зашевелилось, скелеты, словно проснулись и зашевелились. Стоны наполнили узкое пространство тоннеля. В пустых глазницах, словно угли, загорались глаза.

–Живые!– раздались, чьи-то голоса.

–Смерть живым!– услышали братья.

–Вот бы вас черт побрал!– произнес Олежка, оттолкнув от себя скелета протягивавшего свои костлявые пальцы, чтобы схватить Олежку за горло. Скелет качнулся и рухнул на пол, едва не рассыпавшись на составляющие.

–Олежка! Олежка! -завопил Ивашка, отбиваясь щитом от цепких костлявых рук, тянущихся сразу со всех сторон. Олежка взмахнул лопатой, и костлявые руки осыпались на пол с пустым гулким стуком.

Схватив Ивашку за руку, Олежка буквально тащил младшего брата к выходу. Откуда столько сил появилось, Олежка сам не знал. Они, отбиваясь от скелетов, которые продолжали подниматься и хватать братьев кто за что уцепится, и тянули их к себе. Смрад гниения и смерти наполнял все вокруг, дыхание сбивала невыносимая вонь.

Олежка чувствовал, что ему трудно дышать. Он увидел, как ослаб Ивашка, и как его щит буквально волочился по изрубленным костям поверженных мертвецов. Воздух, подобно густой пыли, буквально забивал все: нос, глаза, рот, даже все поры кожи. Руки не слушалась, а лопата стала настолько неподъемной, что Олежка едва смог ей отбиваться от цепких рук мертвецов.

Братья буквально из последних сил выползли из могильника и навалившись на надгробную плиту, захлопнули её, оставив на полу обломки костяных рук, просунувшихся за Ивашкой, и едва не утащивших его назад в могильник. Ивашка плакал и отбивался одновременно до тех пор, пока обломки костей не осыпались на мраморный пол гробницы.

Выбравшись из склепа на свежий воздух, Олежка с Ивашкой отдышались и пришли в себя. От усталости они просто валились с ног, но оставаться на проклятом острове ни один, ни второй не желали.

На темном ночном небе светила яркая луна. Олежка любил ночные прогулки под луной, но это было давно, еще до смерти отца. Теперь он ненавидел её. Все беды и напасти случались именно при луне.

Злоба, охватившая его разум, придала ему новые силы.

–Идем отсюда скорее! Нам еще оборотней для компании не хватает!– сказал он и, взяв за руку младшего брата, повел его прочь из этого гиблого места.

Видя уставшего, измученного брата, Олежка злился на себя пуще прежнего.

Руины города уже не казались такими привлекательными, как раньше. Он ненавидел все, что его окружало.

–Олежка, что с тобой?– услышал Олежка сквозь странную пелену, застилавшую его глаза",– ты странно себя ведешь! – воскликнул Ивашка,-

–Олежка, мне больно!

Олежка поймал себя на мысли что с ним что-то не так.

–Помолимся! Затягивающим голосом протяжно начал Ивашка.

Олежке не хотелось заниматься этой ерундой. Но голос младшего брата начал читать когда-то заученные молитвы. Церковно-приходская школа сильно помогла в освоении грамоты. Он начал читать сначала, неуверенно, то и дело, сбиваясь с ритма, но вновь окрепшим голосом читал продолжение.

Неистовая злоба, подобно красной пелене, застилавшей его глаза, постепенно отпускала Олежку. Душа словно вырывалась из огненных лап неистовой ярости. Постепенно злость, застилавшая его взор, затухла, и к Олежке вернулся здравый смысл.

–Спасибо тебе, мой маленький брат,– произнес Олежка, почувствовав, как кровавая пелена растворилась в воздухе, а они стоят на краю разрушенного моста, ведущего из города.

–Едва нас обоих не погубил- сказал Олежка, смотря на затянутую трясиной и ряской воду.

–Мне же говорили, что здесь идти нельзя, чего суда поперся?

–Олежка, ты только не обижайся, но в тебя словно бес вселился. Ты меня убить хотел.

–Я?!

– Да! И змею отдать грозился. А я молитву начал читать, как ты меня учил, а потом ты словно оцепенел, уставился на мост и стал за мной повторять молитвы, а потом пришел в себя, только твои волосы стали странными. Они какие-то серые стали, как у нашего папы. И царицу летучих мышей едва не задушил. Еле-еле отпустил.

–Ничего не помню! Только злобу и ненависть!

–Это, наверное, проклятие так действует! Может, бросим все и заживем, как раньше?

–Нет, братишка, как раньше не будет! Будет все по- другому. Расплатимся с долгами, купим наш собственный дом, вылечим маму от горькой и будем жить припеваючи. Вон сколько добра набрали, э-эх!",– произнес Олежка, перекидывая тяжеленную торбу с одного плеча на другое.

–Я тебя обожаю!– воскликнул Ивашка и обнял своего брата.

–А теперь пошли прочь отсюда. Только змеиным мхом запасемся, а то на этих подземных гадов все потратили.

Ивашка кивнул, и они вернулись на Идолову площадь и, надергав красного мха, отправились в обратный путь.