Виталий Конеев - Гнев Бога

Тиберий, возвращая секретарю донесение, угрюмо буркнул:

– Для войны у меня нет лишних сестерциев.

А вот вторая просьба с севера. Германские племена всё чаще начали переходить пограничный Рейн и грабить галльские земли и города. Наместник просил разрешение у Цезаря пройти для острастки огнём и мечом по восточной Германии.

Тиберий увеличил шаг и шёл настолько быстро, что его ликторы и секретари перешли на бег. Он, же опустив голову и поигрывая пальцами, сердито сказал:

– А толи я не вижу, что они там, вдали хотят славу любой ценой, чтобы увлечь солдат награбленным добром, пойти на Рим и устроить новую гражданскую войну.

Просматривая списки офицеров германской армии, Цезарь остановил взгляд на именах – Понтий Пилат, отчеркнул их ногтём и буркнул:

– Немедленно в Рим.

Где-то поблизости раздался крик:

– Тибирий убийца! Отдай Германика!

Тиберий вздрогнул и замедлил шаг. Поднял голову и увидел, что он шёл по узкому коридору, который образовали толпы римлян. Они с ненавистью смотрели на Цезаря. Многие из горожан, едва Цезарь приближался, поворачивались к нему спиной и начинали говорить озлоблённо о тиранах, понося их бранью. Другие граждане с нарочитым страхом бежали прочь или падали на землю и, закрывая плащами головы, кричали :

– Тиберий, прости меня за то, что я, как и ты, люблю выпить вино и приласкать хорошеньких баб!

– А меня прости, что я не убил своего сына!

Крики неслись со всех сторон, болью отдавались в душе Цезаря, которому казалось, что весь мир пропитан ненавистью к нему. В душевном смятении, угрюмый, он шёл по коридору среди людского моря и плакал, не понимая, что он обливался слезами, он, повелитель мира.

Люди всё более и более смелели и ярились при виде слёз Цезаря, его слабости. Людской коридор сужался, а крики становились глумливей. Вот впереди римляне, согнувшись и, подняв подолы туник, показывали повелителю мира свои задние места и кричали:

– Привет тебе, Цезарь! Поцелуй нас в щёчки!

Тиберий остановился и, тяжело сглотнув слюну, указал на голые задницы римлян, трудно прохрипел ликторам:

– Высечь! В тюрьму! В Гемонии!

Вперёд вышел высокий широкоплечий олимпионик, судя по шрамам на лице, боец панкратиона.

– Не смей, Тиберий – Биберий! Ты трус!

Тиберий яростным рывком сорвал с себя плащ и отбросил в сторону. Голоса на улице стали затихать. Люди подались назад, ожидая насладиться невиданным зрелищем: Цезарь бился с олимпиоником панкратиона.

Но Цезарь не дал никому толком поглядеть на битву. Он одним прыжком преодолел расстояние до противника и встречным ударом левого кулака раздробил кисть правой руки олимпионика, выброшенную вперёд. В тишине раздался громкий хруст и вскрик. И тут же Тиберий нанёс с разворотом плеча молниеносный удар правым кулаком в грудь бойцу. И вновь прозвучал хруст костей. Противник ещё только падал на землю, а Цезарь, завывая, как зверь, бросился на толпу. И каждый его удар был смертельным. Люди в ужасе, сбивая друг друга с ног. Помчались в разные стороны. Их повелитель бежал за ними, обливаясь слезами и ударяя себя в грудь ладонью, кричал:

– Вы изорвали мне душу! Я весь для вас! Проклятые мучители! – и уже исступлённо добавил: – Почему же вы не любите меня, гады?

Фрасилл догнал Цезаря, схватил его поперёк туловища и остановил. Тот быстро опомнился и, закрыв лицо концом тоги, стремительно пошёл на Палатинский холм.

И вот теперь он со стоном смотрел прямо перед собой и говрил:

– Ну, почему они не любят меня, Цезаря?

Фрасилл, такой же старик, как и Тиберий, в полном изумлении смотрел на своего господина и друга, удивляясь тому, что тот по-прежнему обладал огромным запасом юных жизненных сил и странной мятежной душой.

Цезарь, уже размышляя о мести, сел на ложе и начал искать таблички с доносами «любопытствующих». Астролог, желая отвлечь Цезаря от мрачных мыслей, торопливо развернул свиток.

– Я однажды получил письмо от Германика…– астролог замолчал, понимая, что он совершил ошибку, упомянув ненавистное для Тиберия имя.

Но тот пренебрежительно махнул рукой и, чувствуя слабость, лёг на ложе, с громким зевком пробормотал:

– Ну – ну, продолжай.

За окном вдруг потемнело, а голос Фрасилла – слабый и дребезжащий – отдалился и стал едва-едва слышным Тиберию, словно доходил до него из-за закрытой двери:

– «…и вот я говорю тебе, Фрасилл, что этот удивительный человек, похожий своими мыслями на безумца, решил исправить мир с помощью добра…»

Цезарь громко фыркнул, уже погружаясь в сон.

– Хотел бы я взглянуть на этого глупца и спросить его кое о чём…

Он с чувством облегчения потянулся и глубоко вздохнул. Голос Фрасилла быстро удалялся, превращаясь в непрерывное, монотонное «бу-бу-бу». И вскоре затих где-то вдалеке.

Тиберий открыл глаза и увидел иной мир…

КАПЕРНАУМ

Фарисей Савл, член синедриона был направлен в Галилею Анной для осмотра синагог и для всемерного разоблачения лжепророков и лжемессий.

Этот маленький худосочный юнец с лицом злым и упрямым, едва появился год назад в Иерусалиме, как в первый же день обратил на себя внимание учёных мужей тем, что плохо разбираясь в Писании, он яростно перебивал всех и с визгом в голосе учил людей тому, что и сам не знал. Он пугал народ криком и по часу никому не давал слова сказать. Его прозвали «Тарским ослом». А когда Савл вступил в секту фарисеев, то благодаря своей неописуемой дерзости и крикливости был избран в синедрион. И в то же время он успел нажить много врагов и был много раз бит. Но, отлежавшись неделю-другую в постели, вновь появлялся на улицах городов и алчным взором выискивал нарушителей Божьих законов. Тащил очередную жертву в синедрион. При появлении Тарского осла люди в ужасе разбегались по сторонам.

Первосвященник Анна, чтобы избавиться от бешенного Савла, направил его в Галилею, надеясь, что глуповатый фарисей мог сгинуть в мятежной земле тетрарха Антипатра.

Савл, оседлав осла, немедленно помчался за Иордан громить и разоблачать Иоанна Крестителя. И когда нашёл его в пустыне за святой рекой, беседующего со своими учениками, то в диком нетерпении, не тратя время на то, чтобы сойти с осла, осыпал лютой бранью пророка. Тот долго и молча, слушал дерзкого юнца, багровея щеками и глядя себе под ноги. А когда Савл, утомившись, замолчал, Иоанн с нарочитой кротостью, помня, как с ним однажды разделался Антипатр, мягко сказал:

– Ну, что ж, Савл, я вижу, что ты способный фарисей. Однако лучше будет для тебя, если ты вернёшься в улицы Иерусалима. И там будешь надрывать свою поганую глотку. Я помогу тебе вернуться.

И он обрушил тяжёлый крест на голову фарисея. Тот курлыкнув, слетел с осла и бросился прочь. А Иоанн бежал за ним следом, крестя его со всего плеча и добродушно приговаривая: