Андрей Птицын - Сшитое лицо

Айыына, хрипя от нехватки воздуха, вновь сумела перевернуть Ичин, но та, извернувшись, вновь скинула её с себя. Заметив лежащий в метре от неё клинок пальмы, она рванулась к нему, но Айыына, схватив её за ноги, потащила к себе. Несколько секунд она пыталась удержать отбивающуюся, и пытающуюся вырваться шитолицую. Краем глаза Айыына увидела лежащую в нескольких метрах, свою пальму. Секунду колебалась, и наконец отпустив ногу вырывающейся шитолицей, прыгнула к своему клинку. Ичин, почувствовав, что свободна, метнулась в прыжке к своему оружию. Они одновременно схватились каждая за свой клинок. Каждая, схватив пальмы обеими руками, в попытке проткнуть своего противника, они с криком устремились навстречу друг другу. Через мгновение крик оборвался, и они оказались лицом к лицу. Лицо Ичин, излучающее смесь ненависти и злобы, вдруг сделалось удивлённым. Ее нижняя губа задрожала, и она испуганно посмотрела вниз: острие пальмы Айыыны вошла ей ровно в низ живота. Она с удивлением подняла голову и глядя на противницу, судорожно всхлипнула, и осела. Айыына, почувствовав боль, опустила взгляд. Пальма Ичин, пробив край ее платья, застряла в нем. Ранение было касательным, острие лишь прорезало верхний слой кожи. Ткань платья в месте разреза пропиталась красным, но Айыына словно не чувствовала боли. Отпустив рукоять, и оставив свою пальму в животе Ичин, она вскочила и отступила назад. Некоторое время, она, замерев на месте, смотрела на умирающую. Ичин, стоя на коленях, медленно согнулась в спине, и схватившись за рукоять меча, со стоном завалилась набок. Айыына словно очнувшись, услышав за спиной хрип и возню, быстро обернулась. Шитолицый, сидя на Бэркэ, пронзил его своим ножом. Айыына вскрикнув, бросилась к ним. Накинувшись сверху на спину врага, она рыча, вцепилась зубами ему в шею. Тот заорав, выпустил нож и схватил ее руками; они с криком покатились по земле. Шитолицый в ужасе издал животный вопль, и брызгая кровью из раны в шее, попытался скинуть и отцепится от обезумевшей и кричащей в ярости девушки. Она пальцами впилась ему в лицо, пытаясь выцарапать глаза. Крича от боли, он все же сумел скинуть её с себя. Вскочив, с обезумевшими от страха глазами, он прижимая рукой кровоточащий бок, шатаясь и чуть не падая, кинулся к выходу. Айыына, вскочила на ноги, и вытерла тыльной стороной руки окровавленный рот. С перекошенным от ярости лицом, заметила лежащий на земле топорик. Чуть не упав, схватила его и с рычанием бросилась вдогонку. Шитолицый, которого при беге мотало из стороны в сторону, почти достиг ослепительно сияющего выхода наружу, но вдруг споткнувшись о камень, растянулся на камнях. Подвывая от ужаса, неловко вскочив, он попытался бежать вновь, – но настигшая его у самого выхода Айыына, схватила его за косу. На бегу замахнулась топориком для удара, но беглец вскрикнув в ужасе, дернулся в сторону, увлекая ее за собой. Потеряв равновесие, они оба упали, и поднимая клубы пыли, покатились по откосу на залитую солнечным светом площадку перед входом в пещеру. Оба истошно крича: одна, от охватившей ее ярости, другой от ужаса, они выкатились на середину.

Рыча от ярости, ослепшая от яркого дневного света, Айыына оказалась сидящей на спине кричащего от ужаса врага. Её глаза слезились от белого сияния и ничего не видели. Она вслепую, нащупав рукой ворот дохи шитолицего, прижала его к земле. Всю накопившуюся за эти дни боль и ярость она выместила на лежащем перед ней враге. Испустив истошный вопль, она обрушила на лежащего град ударов, и истерично била его топориком по голове, пока тот не перестал шевелиться. Брызги крови превратили ее лицо в маску демона. От перенапряжения, у нее перехватило дыхание и закружилась голова. Затылок шитолицего превратился в кашу, но она не видела этого. Убедившись, что враг не шевелится, она дрожа, нависла над ним, и находилась в некотором оцепенении. Находясь в прострации, она пыталась привыкнуть к ослепляющему свету. Как слепая, Айыына водила головой, словно пытаясь понять, кто она и где находится. Вдруг, она вздрогнула, и ее вновь охватил трепет. Она почувствовала что не одна. В нестерпимом сиянии, пробивающем даже сквозь закрытые веки, в мгновениях, когда она пыталась проморгаться – она увидела вокруг себя контуры чьих-то ног, а затем и очертания окруживших её людей. Много человеческих фигур! Вооружённых фигур. Она проклиная солнце, и слезящиеся глаза, завертела головой. У неё мелькнула мысль, что все это ей только кажется… Что они – плод её воспалённого сознания… Но они были реальны. Окружившие её полукругом множественные контуры человеческих тел, подсвечиваемые сзади ореолом сверкающего солнца. Рыча, и дрожа от вновь нахлынувшего на неё адреналина, она схватила с земли лежащий рядом второй топорик, и вскочила на ноги. Пригнувшись, и сжимая оружие, она закрутилась на месте. Как их много! С копьями, пальмами, с натянутыми и направленными на неё луками. Они заполонили всю площадку перед входом в пещеру, в центре которой стояла она. О, чертово солнце! Как оно слепит! Она не видела их лиц: слезящиеся глаза, залитые её потом и кровью, не давали ей рассмотреть нового врага. Но ей было неважно в этот миг, сколько их. Она не собиралась молить их о пощаде, просить, чтобы они оставили её в живых… Она испустила животный крик. Ярость и решимость переполняли её душу. Крутясь на месте с выставленными вперёд топориками, она была готова обрушить их на первого, кто рискнёт приблизиться к ней. Её тело тряслось, зубы выбивали мелкую дробь. Она была похожа на злобного духа, выскочившего из самых глубин нижнего мира. Залитое кровью лицо с белками полуслепых глаз, всклокоченные волосы…

– Айыына! Айыына! Доченька! – вдруг услышала она чей-то испуганный возглас. Её затуманенный мозг не сразу определил, что голос принадлежит кому-то знакомому, он слышался словно из какого-то далёкого призрачного мира, приснившегося ей в детстве.

– Айыына! – вновь услышала она. Секунды медленно тянулись одна за другой, и вдруг в её голове что-то изменилось. Слабость охватила ее тело. Она бессильно опустила руки со сжатыми в них топориками. Ей вдруг стало тяжело стоять, закружилась голова. Покачнувшись, она, пытаясь отогнать видение, встряхнула головой. Щурясь и моргая, она оглядела окруживших её людей и наконец узнала их. Испуганные лица людей её отца. Лицо Долгоона… Родное лицо отца… Её вновь качнуло от головокружения, но она устояла. Мысли в голове хаотично метались, и она все ещё не могла поверить что все закончилось. Свои! Ей вдруг стало неуютно, и стыдно за свой вид. Она захотела спрятаться и разрыдаться от нахлынувших чувств. Вдруг она вспомнила о Бэркэ, лежащем в пещере. Вздрогнув и покачнувшись, она вновь оглядев всех тревожным взглядом, хрипло выкрикнула: