Кэсс Морган - Воронихи [litres]

– Ну уж нет, – сказала она, высоко подняв голову, – я пыталась найти Гвен.

– Сейчас ее нет дома.

– А вы что, типа встречаетесь? – вскинула брови Скарлетт.

Джексон потупился, а его приводящая в бешенство ухмылка стала еще шире.

– Ревнуешь?

Ответом ему стал лишь свирепый взгляд, и его усмешка чуть увяла.

– У нас с Гвен есть одна общая проблема. Ты, может, вспомнишь.

Джексон придвинулся ближе, и Скарлетт уловила запах его парфюма – древесный, с острыми нотками. Она отступила на шаг.

– Что, любовника не поделили?

Глаза парня сузились, и стало ясно, что ему уже не до забав.

– Вообще-то дело в моей сводной сестре. Харпер Уилсон.

У Скарлетт перехватило дыхание. Вот попала так попала!

Должно быть, Джексон все понял по ее лицу.

– Да. Именно так.

Он сложил руки на груди, сжал зубы.

– Она была в Каппе. И два года назад ты и твои сестры ее убили.

Пока что Виви получала удовольствие от учебы в колледже, и, как не удивительно, ее любимым предметом стала история искусств. В детстве и отрочестве такие вещи не слишком ее интересовали, она годами не жила в городах с большими музеями и картинными галереями, а люди, выискивавшие спрятанные знаки в размытых пятнах и потеках краски, напоминали ей клиентов матери, которые судорожно цеплялись за любые проявления закономерностей в жестоком и беспорядочном мире.

Однако сидя на лекции по истории искусств на первом этаже бывшей церкви, построенной в девятнадцатом веке, Виви не могла не изумляться слайдам, которые демонстрировал им профессор Барнум, чтобы объяснить, как Караваджо работал со светотенью. Изучение колдовства во многом изменило ее взгляды. Мир оказался вовсе не таким беспорядочным, каким она считала его раньше, в нем, куда ни посмотри, действовали невидимые силы и обитали скрытые смыслы, и все это находило отражение в искусстве.

Хоть она и полюбила живопись, задания, которые давали в Каппе, стояли для нее на первом месте. Виви понимала, что подготовилась к сегодняшнему занятию из рук вон плохо, и это могло стать проблемой, особенно учитывая то, что профессор Барнум любил слегка поиздеваться над первокурсниками. Накануне она помогала Тиффани наводить морок, готовя кампус к встрече выпускников, которая должна была состояться в ближайшие выходные, а потом не спала почти до четырех ночи, выполняя задание Скарлетт: писала заклинания, которые делали тяжелые предметы легкими, будто перышко, вызывали ливень и даже заставляли ногти на ногах отвалиться. Это, последнее, ей хотелось опробовать на Зои, когда та в очередной раз созовет подружек посидеть у них в комнате за бутылочкой в два часа ночи.

Все это, конечно, было диковинно и восхитительно, но Виви порой хотелось, чтобы сестры уделяли чуть меньше времени ногтям на ногах и чуть больше – странным событиям, которые недавно произошли вокруг Дома Каппы. Пусть она и была всего лишь новичком, но все равно понимала, что дело тут нечисто. К тому же встреча с Гвен потрясла ее почти так же сильно, как и рассказ о сожженных пугалах, но Скарлетт решительно отказывалась обсуждать обе эти темы.

– Вивьен, вас не затруднит ответить?

Девушка ошеломленно выпрямилась на своем месте, обнаружив, что профессор Барнум стоит прямо перед ней с типичным для него воинственным видом. Лектором он был блестящим, но сочувствием не славился. Ходили слухи, что он как-то завалил студента, пропустившего промежуточный зачет из-за экстренной операции.

Сидевшая рядом Сонали уставилась на нее, широко раскрыв глаза. Казалось, подруга пытается выйти на мысленную связь.

– Извините, – Виви посмотрела на проекцию слайда и увидела картину маслом, где был изображен завернутый в простыню юноша с бокалом вина. Чтобы потянуть время, она попросила: – Вы не могли бы повторить вопрос?

– Я спросил, почему в шестнадцатом веке Вакх был такой популярной фигурой среди меценатов. Впрочем, возможно, вопрос не стоило низводить до такого исторического контекста, учитывая ваш собственный изнуренный вид и отсутствие интереса к моей лекции. Я мог бы порекомендовать вам отложить ночную деятельность, связанную со студенческими союзами, и сосредоточиться на получении академических знаний. В конце концов вы находитесь здесь именно для этого.

Виви почувствовала, как лицо заливает румянец. На галерке захихикали, смолкнув лишь после того, как профессор обратил свирепый взгляд в сторону весельчаков.

И тут девушка вдруг поняла, что спасена – в голове у нее зазвучал голос Сонали: «Меценаты нередко заказывали изображения Вакха, чтобы отразить в его портрете собственные благосостояние и успех». Не задумываясь, к каким чарам прибегла Сонали, Виви благодарно глянула на нее и снова повернулась к профессору Барнуму.

– Простите, я вначале не расслышала, – сказала она, затем слово в слово повторила подсказку и уже собралась было сесть, когда Сонали послала ей еще одну мысль. Виви продолжила: – Конкретно этот портрет, заказанный кардиналом дель Монте, содержит аллюзии на сексуальные предпочтения как художника, так и мецената. Он имеет языческий подтекст, переработанный в духе христианской символики.

Профессор еще мгновение не сводил с Виви глаз, а потом кивнул:

– Очень хорошо. А теперь давайте в качестве контрапункта поговорим о картине Тициана «Вакх и Ариадна»… – и он продолжил лекцию.

«Спасибо», – с улыбкой одними губами шепнула Виви, сделав мысленную пометку попросить потом Сонали научить ее этому заклинанию. Та мысленно ответила: «Всегда пожалуйста».

В груди у Виви разлилось тепло, которое на этот раз не имело ничего общего со смущением. Сонали, не колеблясь ни секунды, бросилась ее спасать. Почти вся ее жизнь складывалась так, что она едва ли могла с уверенностью назвать кого-то своей подругой, и вот теперь у нее их множество. И на самом деле это не просто подруги. Это сестры.

«Ему бы самому вакханалию устроить, – зазвучал у нее в голове голос Сонали. – Может, тогда он расслабится». В ответ у Виви возникла хулиганская идея, совсем не в ее обычном стиле. Она открыла на своем ноутбуке Ворд, набрала: «Может, нам стоит помочь ему в этом», – и развернула монитор к Сонали. Та скривила губы в усмешке и мысленно ответила: «Блин, да».

Виви покосилась на ребят, сидящих в их ряду, убедилась, что они не смотрят на нее, закрыла глаза и прошептала заклинание, создающее иллюзию, благо слов за громким голосом профессора никто расслышать не мог.

Миг, и на экране возник слайд, изображавший никого иного как профессора Барнума собственной голой персоной. Профессор прихлебывал винишко, восседая на краю джакузи. На стратегически важной точке покоилось полотенце. Несколько человек в первом ряду ахнуло. Барнум обернулся, посмотрел на экран и побагровел. Потом ругнулся, схватил свой ноутбук и принялся как одержимый проматывать слайды, но фотография-морок упрямо оставалась на прежнем месте.