Денис Игнашов - Memento Finis: Демон Храма

– Всего несколько дней назад мне пришлось это узнать, – ответил я. – Я с трудом её нашёл.

– Интересуетесь историей тамплиеров?

– Стал интересоваться. В последнее время.

– Любопытнейший исторический сюжет и великая тайна. Хоть в истории и много таких странных страниц, но орден Храма всегда остаётся особой темой.

– Приятно удивлён, что такая редкая книжка есть у вас.

– Ну, этому удивляться надо меньше всего.

Я с интересом посмотрел на Станкевича.

– Автор этой книги был моим хорошим знакомым.

– Вы говорите об Андрееве? – неуверенно спросил я.

– Нет, этот напыщенный академик не написал в этой книге ни одной страницы. Эта ужасная традиция использования научным руководителем своего положения!.. Я говорю о Полуянове.

– Вы были с ним знакомы?! – с удивлением воскликнул я.

– Да, мы даже были дружны в молодости, – сказал Станкевич, обратив внимание на мою живую реакцию, и добавил: – Он был отцом Карины…

Я не сразу понял слова Станкевича. Неподвижным, остолбеневшим взглядом я смотрел на него, не пытаясь даже маскировать своё изумление от услышанного. Наверное, у меня было слишком ошеломлённое выражение лица, потому что Станкевич на мгновение даже смутился той реакции, которую произвёл своими словами.

– Полуянов – отец Карины? – выдавил я из себя вопрос, который был адресован скорее самому себе, нежели с нескрываемым беспокойством наблюдавшему за мной Станкевичу.

– Да… – настороженно ответил Станкевич. – Это старая и странная история… – попытался он объяснить. – Карина практически не знала своего отца… Она вам не говорила об этом?

– Нет. – Я был очень взволнован и пытался в своей голове совместить воедино то, что, казалось, никогда не должно было быть вместе – Карина и Полуянов, моя девушка и почти мифический персонаж советской историографии, вытянутый на свет историей средневекового ордена.

– Её отец, Вячеслав Полуянов, – продолжил Станкевич, – пропал двадцать лет тому назад. Уехал в командировку за границу и исчез. – Станкевич чувствовал себя сейчас особенно неуютно как от темы разговора, так и от того, что его слова странным образом произвели на меня такое заметное воздействие. – Одно время мы думали, что он сбежал на Запад… Вы понимаете, в те времена это было совсем не редкостью… То есть, я хочу сказать, что бежали многие, бежали по-разному, и с этим были связаны очень драматические и трагические истории личной жизни людей… Хотя, хочу вам сказать, я с самого начала исключал то, что Вячеслав мог бросить жену, ребёнка и вот так скрыться. Не тот был человек Слава. Я его всегда уважал и высоко ценил его профессиональные и личные качества. Он был учёный с большой буквы. Пытливый ум, талант исследователя, способность в любой, даже самой развёрнутой теме найти нечто особенно интересное и неоднозначное. Он умел ставить вопросы и пытался находить на них самые неожиданные ответы.

Станкевич на минуту замолчал.

– Лена очень любила его, – сказал он, вытащил сигарету и нервно закурил.

Я понял, что речь идёт о маме Карины. Было трудно прийти в себя, в голове всё перемешалось: телевизионная передача о тамплиерах, книга Андреева и Полуянова, встреча с Кариной, которая оказывается дочкой человека, странная полулегендарная фигура которого с необходимостью возникает в моей жизни всё снова и снова.

– …ей легче было поверить в то, что Слава пропал без вести или погиб, чем в то, что он бросил её и их маленькую дочку, – говорил Станкевич. – Она ждала его десять лет. Мы думали, что, если он жив, он должен был дать о себе знать. Но все надежды были тщетны. Он так и не объявился…

– Вы знаете об обстоятельствах исчезновения Полуянова? – спросил я неуверенно.

Прежде чем ответить, Станкевич пристально посмотрел на меня, видимо, решая про себя, стоит или не стоит говорить мне вещи, о которых, может быть, лучше и не рассказывать малознакомому человеку.

– Понимаете, Руслан, – начал он, пустив клубок сигаретного дыма, – я знаю об обстоятельствах этого странного исчезновения совсем немного, но то, что мне известно, позволяет мне сделать вывод, что вся эта история очень подозрительна… Слава был отправлен в Европу для работы в архивах. Я знаю точно, что это не было связано с его исследованиями, и что инициатива принадлежала не ему, не кафедре и даже, не факультету. Я не знаю точно, кто отправил его в Европу, но… Перед отъездом он встречался со мной и мы долго говорили. Когда я спросил его, надолго ли он уезжает, он ответил: «Они заинтересованы в быстром результате, но во времени меня не ограничивают». Кто были эти «они», почему за границу отправился именно Слава, и какой результат ожидали от него? Это так и осталось тайной… Хотя я подозреваю, что тут не обошлось без КГБ.

Я внимательно слушал Станкевича, пытаясь каким-то образом структурировать всё то, что узнал сегодня от него.

– Поверьте, – Станкевич почти в упор посмотрел на меня, стараясь придать своим словам абсолютную уверенность, – я не шпиономан и у меня нет паранойи по поводу всеобщего заговора спецслужб, но я почти уверен, что именно КГБ тогда, в далёком восемьдесят третьем, отправил Славу за границу. Подозреваю, что именно эта контора имела отношение к его исчезновению, и, скорее всего, как ни ужасно об этом говорить, к его гибели.

– Вы думаете, он умер? – осторожно спросил я.

Станкевич, слегка прикусив губу, немного помолчал, ещё раз сосредоточенно и одновременно доверительно посмотрел на меня.

– Я в этом почти абсолютно уверен и… – Вдруг Станкевич осёкся и замолчал.

В дверях стояла Карина и наблюдала за нами. Без сомнения, она слышала мой последний вопрос и ответ своего отчима.

– Чаю ещё кто-нибудь будет, или мне убирать со стола? – растерянно спросила она и, не дождавшись ответа, быстро вышла из комнаты.

Было уже одиннадцать часов вечера. Карина проводила меня до крыльца. Мы долго стояли молча, обнявшись. Мне хотелось о многом её спросить, но я не знал, как это сделать. Я не знал, радоваться или печалиться мне всем вновь открывшимся обстоятельствам. Никогда ранее в своей жизни я не сталкивался с такими странными и невероятными совпадениями.

– Вячеслав Полуянов – твой отец? – наконец решившись, задал я вопрос, зная ответ, но, желая услышать его ещё раз от Карины.

– Да, – ответила она. – Я должна тебе рассказать… – Карина осеклась. – Но только не сейчас, прошу… Мне надо подумать.

Когда она скрылась за дверью подъезда, я недолго постоял на крыльце, разглядывая окно на третьем этаже. Мысль о том, что моя девушка оказалась дочерью таинственного человека, интерес к личности которого у меня возник столь недавно и внезапно, не давала мне покоя. Поразительная случайность или знак судьбы? А может, это совпадение и не есть вовсе совпадение, а представляет собой деталь, эпизод некой партии, автор которой скрыт и недоступен, но от загадочной воли которого зависит любое движение и поступок героев его пьесы. Я посмотрел на небо, стоя посреди колодцеобразного двора. Темно, пусто и спокойно. Только несколько слабых звёздочек тускло мерцали в вышине.