Денис Игнашов - Memento Finis: Демон Храма

В переулке как всегда в это время было пустынно. Коряво припаркованные на тротуаре машины, жёлтые фонари и я, не спеша шагающий в сторону оживлённого Садового кольца. Я шёл медленно, полностью поглощённый мыслями о вновь открывшихся чудесных обстоятельствах. Поэтому я не сразу обратил внимание на одинокую фигуру мужчины, стоявшего, как и в первый день нашего знакомства с Кариной, в темноте недалеко от тускло горящего фонаря. От неожиданности я остановился. Высокая тёмная фигура с мерцающим огоньком сигареты неподвижно стояла на другой стороне переулка и, казалось, неотступно следила за мной. Мы стояли друг против друга. Я не видел ни лица человека, ни то, во что он был одет. Неподвижная фигура, больше похожая на привидение, нежели на человека, в абсолютно пустынном переулке.

После некоторого раздумья, набравшись храбрости, я сделал шаг вперёд по направлению к загадочному человеку.

– Простите… – начал я, делая ещё один неуверенный шаг и с опаской наблюдая за действиями невидимого незнакомца.

Человек ничего не ответил. Но вдруг он бросил сигарету и быстрыми шагами направился под арку, во двор рядом стоящего дома. Прошло несколько секунд, и он исчез в темноте окончательно. Я остался в пустынном переулке совершенно один. Я оглянулся. До Садового кольца оставалось совсем немного. Надо было просто развернуться и пройти ещё метров пятьдесят, чтобы попасть в оживлённое место. Во мне боролись любопытство и почти детское чувство страха, тёмным глазом провала арки смотревшего на меня. Я решился. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее, и вот я уже скрылся в темноте перехода, вынырнув с другой стороны в маленьком, хорошо освещённом дворе, зажатом со всех сторон старыми домами. Никого не было. Было абсолютно тихо и пустынно, только иногда долетал приглушённый и искажённый колодцем двора шум близкой магистрали. Я ещё раз осмотрелся. Чёрный человек исчез. «Наверное, вошёл в дом, – подумал я. – Просто он живёт здесь, – успокаивал себя я, борясь с беспричинным страхом перед одинокой фигурой в пустынном месте. – Вышел вечером покурить на свежем воздухе, покурил и пошёл домой».

Я развернулся и через минуту уже стоял на Садовом кольце.

Ночью мне опять снилась эта странная улыбка без лица. Она неотступно преследовала меня, превращая любой мой сон в своё немое торжество. Торжество странного, навязчивого, бессмысленного образа, тотальность и настойчивость которого настораживали. Если в первый раз этот феномен Чеширского кота скорее поразил меня, то теперь он начинал пугать, и этот страх стал приобретать характер опасного наваждения. Проснувшись ночью, после очередного появления загадочной улыбки, я долго лежал и смотрел в тёмную пустоту. Больше всего меня настораживало чувство абсолютной реальности существования этой загадочной улыбки и то, что я никак не мог понять, чему можно так улыбаться. Мне казалось, что улыбка, это странное порождение сна, преследует меня и в реальной жизни. Я чувствовал какую-то непонятную мистическую связь между наваждениями моего сна и тем неподвижным человеком из переулка. Кто был этот человек и что могло связывать его с бесконтрольным буйством моей ночной фантазии? Я осознавал только одно – беспокойство, охватывающее меня при виде неподвижной фигуры в переулке, было сродни тому беспокойству во сне, которое сопровождало каждое появление непонятной улыбки. Только этим они были похожи и только мною, моими чувствами, моим воображением они были связаны в предчувствие предопределённости, неизвестной пока мне предопределённости… Что за ерунда? Я решительно повернулся на бок и закутался в одеяло, свернувшись под ним калачиком. Надо было уснуть, отбросив все ненужные и болезненные представления. И я это сделал, досчитав до ста пятидесяти шести.

Меня разбудил и заставил вылезти из кровати громкий и продолжительный звонок домашнего телефона. Это был Верхов.

– Слушай, я тебе пытался дозвониться вчера вечером. У меня сногсшибательная новость!.. – опережая Верхова, начал было я, желая сразу же рассказать ему о вновь открывшихся неожиданных обстоятельствах близкого родства Карины и таинственного Полуянова.

– Андреев умер, – оборвал меня Сергей.

– Как умер? – обескураженно спросил я.

– Сердечный приступ. Вчера вечером…

– И как мы теперь? – растерянно пробормотал я, наконец осознав страшную новость.

– Надо встретиться. Кубарев хочет срочно нас видеть. Так что в одиннадцать у него.

Когда я появился в телецентре, Верхов был уже там. Он сидел в кабинете у Кубарева. Продюсер, развалившись в своём большом кресле, машинально крутил в руках брелок с ключами и молчал. Получив от Сергея известие о смерти Андреева, казалось, он весь ушёл в себя, как будто пытаясь оценить то, что произошло. Наконец он очнулся и как-то виновато посмотрел на нас.

– Как всё печально сложилось, – сказал он, положив брелок с ключами на стол. – Очень жаль вашего Андреева. Академик, учёный с мировым именем… Сколько ему было лет?

– Восемьдесят три, – сказал Сергей.

– Да, возраст почтенный. В таком возрасте всё возможно.

– Он всегда был такой бодрый, активный. Я и не знал, что у него проблемы с сердцем, – пробормотал Сергей.

– В его возрасте у всех проблемы с сердцем. Что поделать, такова жизнь.

– Андреев активно работал над проектом и очень сильно нам помог.

– Ну да, ну да, – понимающе кивнул Кубарев.

– Многими интересными идеями мы обязаны ему.

Кубарев опять кивнул.

– Смерть Андреева – это очень серьёзная утрата для всех, кто его знал. Но, думаю, мы справимся с проектом. У нас есть прекрасный материал, через день-два мы предоставим наброски сценария, – продолжил Сергей.

Кубарев оглядел нас:

– Я подумал… – Он сделал многозначительную паузу. – Мне кажется, стоит кардинально пересмотреть тематику нашего проекта. Смерть Андреева, безусловно, тяжёлая утрата для всех нас. Но это печальное обстоятельство тут ни при чём… Я считаю, необходимо изменить саму тему. Передача про крестоносное воинство, боюсь, не будет интересна современному телезрителю. Слишком это было давно и далеко от нас… Чем может привлечь рядового российского обывателя история ордена, про который он и слышать не слышал, ведать не ведал. Не наше это, не близко оно нам… Вот если бы взять сюжет из отечественной истории или исторического времени, более близкого нам, – тогда совсем другой вопрос… Вы меня понимаете?

Что нам было ответить? Мы сидели, уныло понурив голову, и слушали, как Кубарев убеждал нас в бесперспективности темы, которую он всего несколько дней назад так страстно защищал.

– Я высоко ценю проделанную вами работу, – вещал Кубарев. – Вы талантливые ребята, и я глубоко верю в ваш потенциал. Именно поэтому я предлагаю вам самим выбрать новую тему нашего проекта и подготовить её для обсуждения.