Руслан Передельский - Чугунные облака

Накинув одежду на влажное тело, я быстро вышел из душа, задумавшись над тем что могло вызвать мою странную панику.

Это было чертовски необычно. Я словно задыхался, махая головой в разные стороны. Обзор мутился, становился нечётким, но я видел всех мерзких микробов, плавающих в воде.

Стыд – вполне вероятно, что нешуточное чувство стыда могло вызвать это. Я чувствовал себя настоящим преступником, переступившим грань дозволенного. Я нагло ворвался в чужое пространство без разрешения, и мне это понравилось. Мысль о том, что моё внимание приковала загадочная блондинка – чистая отговорка. Я бы и без неё продолжил осматривать потные женские тела.

Зашагав быстрее я перепрыгивал через три ступени лестницы сразу. Мне хотелось поскорей скрыться от этих чувств, которые стекали по мне словно вылитая на голову сырая грязь.

Глава 21 #стрела

Яркое солнце слепило глаза. Я неторопливо перебирал ногами, пиная мелкий камень к высокому бордюру и обратно.

Сзади что-то кричали малолетки, забравшиеся на тонкий навес сделаный из фанеры. Где-то вдалеке отъезжал последний на сегодня яркий жёлтый автобус, внутри которого почти никто не сидел.

Ощущения паршивые. По мне до сих пор стекал тёплый пот. Я чувствовал его капли на спине. Он осуждающе кричал: «Гадкий извращенец!», давая мне ментальную быструю пощечину. Пытаясь отвлечься, я достал телефон и открыл Твиттер:

Под симпатичной аватаркой Евы, которая крошечной точкой виднелась на белом фоне была записана цитата:

«Мои мысли подобны птенцам, которые, проклюнув скорлупу, один за другим взлетают в необъятную, светлую высь»

Фэн Цзицай

Этот человек быстро понимал что происходит вокруг. Не так, как это делают другие подростки, считающие себя глубоко умными людьми после просмотра двух драматических сериалов для людей тридцати лет и выше. Она была по-настоящему осведомлена о том, что такое жизнь. То ли она сама смогла её научить, заставив вынести опыт из неприятной судьбы, то ли она подчеркнула это из многочисленной литературы, стянутой из школьной библиотеки. Она была прекрасной. Китайский умный чувак ловко смог описать моё состояние. Моя дикая неугомонная фантазия – вот что держало мысли под толстой скорлупой, не давая уйти ввысь. Она их прочно держала, в то время как они неугомонно надувались словно воздушный шар, при этом не давая взлететь ни мне, ни моим мыслям.

Я открыл аватарку твиттера своей подруги. Русая коса, закинутая назад, умные прозрачные глаза, которые даже сквозь объектив АйФона способны задать тебе давно терзающий вопрос, и загадочная улыбка которой позавидовала бы Джоконда. Она умудрялась говорить со мной даже через аватарку. Я слышал её приятный громкий голос, доносящийся ото всюду. Он проклинал меня за то, что я нагло не отрывая взгляда рассматривал соски незнакомки.

Громкий звук звонкого девичьего голоса перебил Ярослав, вышедший из угла бело-синего здания школы. Он не спеша шагал в другом направлении.

– Ты что, уже идёшь домой? – спросил он, только увидев меня, пытаясь в голосе выразить максимальное удивление нудностью нового друга: «Ты такой простак когда дело касается пятничных вечеров» – сказал бы он, если б нас не разделял барьер совершенно свежей дружбы.

– Ну да, а что ещё делать? – я пожал плечами.

– Ты забыл? Тебя на стрелу позвали. Звучит по быдлячему, знаю, но вся школа прийдет. Стычка двух главарей опаснейших школьных банд. Заманчиво звучит, скажи? Валентин со своими адидасами и Виктор с футболистами. За кого болеешь?

– Да я их даже и не знаю…

– Рассказываю: Виктор – Футболист. Заядлый хам. Дерзит абсолютно всем, даже пролетающим мимо мелким комарам. Думает что самый крутой и брутальный, иногда переходя на унижения женского пола. А также, судя по всему он идиот, если решил пойти на стрелу с самим Валентином. «Адидас» решил его проучить за оскорбление девушки

– «Сам Валентин» – я иронично перекривил голос Ярослава, вспоминая неприятную обезьяноподобную физиономию Виктора, курящего сигарету за бассейном – Звучит будто ты произносишь имя святого.

– Как бы ни было, лучше произносить его имя потише – он осмотрелся по сторонам, заглядывая в густые кусты школьных клумб – Его глаза везде.

Звучала эта фраза словно выплыв из старого фильма про чикагских гангстеров – максимально нелепо.

– У нас просто пятница – день стрел. Обычно эта шайка гопников начищает кому-то морду, придравшись к любому прохожему за любой проступок. Того кто не согласился ждёт несмываемый позор и репутация ссыкуна по школе. Кто согласился – пара выбитых коренных зубов.

«День стрел» – вертелось у меня в голове. Чертовски странная традиция. До этого понятие «стрела» мелькало в моей жизни один раз, во время просмотра второсортного дешёвого ночного тв-шоу. «Дуэль» – видимо так называли это явление в российской империи 19-го века. Сейчас дуэлянтами были, по всей видимости, «стрелочники».

– Так ты пойдёшь со мной? – спросил Ярослав, с надеждой заглядывая глаза

– О’кей – не думая ответил я. А над чем тут думать? Я увижу настоящую школьную традицию. Подростковую тусовку, действие которой развернётся в антураже мистических тихих развалин.

Вечность, проходившая тут, в заросшей посадке даётся мне с тягостью. Здешние леса навсегда для меня связались с кровью и болью. Заходя в их пределы, я вспоминаю то чувство ужаса сплетённого с безысходностью. Вокруг деревья, деревья, деревья… Ты один у блестящего, как витрина украшенного под Новый год супермаркета «Macy’s”, озера, тебе некуда бежать. А собрать волю в кулак и встретиться со страхом лицом к лицу никогда не получится.

И идя по узкой пыльной тропинке мимо невысокого холма заросшего болотного цвета мхом это чувство сжимает моё тело. Я прямо-таки чувствую как нервно сутулюсь, скрещивая руки на груди. Становится страшно. Приходит ощущение, будто в этом месте ты не один.

Ярослав не замолкает. Он говорит и говорит, желая поведать всю историю школьных стрел со времён большого взрыва. Его слова пролетают мимо моих ушей, я очухиваюсь лишь после:

– Мы в центральной части «Дубового» – громко заявляет Ярослав – Точнее, она была такой до…

И дальше я проваливаюсь в себя. Перед глазами падение и страх, отразившиеся на быстро бьющимся сердце во время треска ветви. Боль приземления. Страх перед окружившими меня людьми, скрывающими личности за ширимой тьмы.

Я тяжело вздыхаю. Мой друг это замечает:

– Вспоминаешь о голых девчонках из душевых? – улыбается он – Ты прямо залип.

Ну конечно он видел. Хочет меня пристыдить своим укоризненным взглядом, но я не поддамся.

– Если бы я вспоминал о них то расплылся бы в широкой улыбке, будь уверен.