Руслан Передельский - Чугунные облака

– Сколько людей пострадали?

– Что? – Валентин сделал вид будто не расслышал, хотя он прекрасно понял каждое слово

– Говори: сколько людей ты убил? – настойчиво повторила она.

– Только тот мужчина, который хотел причинить мне боль. Клянусь, только он. Если бы я его не остановил, этот ублюдок душил бы меня до последнего дыхания – Каролина наконец обернулась, уверенно взглянув в эти огромные глаза – Он первый и последний. Если мне хочется, это не значит что я делаю. Я держу себя в руках, не выпуская ни на минуту.

Серийный убийца… Хах, может быть после той истории она превратилась в маразматичку, навязавшей себе полнейшую ложь в которую сама же и поверила? Одно убийство не делает из её парня маньяка, это уж точно.

«Ахахах, та самая малышка Кэр – в голове Валентина опять говорил тот мерзкий сумасшедший голос, любящий безумно смеяться после каждого предложения. Иногда, он мог не выходить на связь целый месяц, а иногда не затыкаться, без умолку говоря каждый день. На уроках, с друзьями, в магазине… Он мог застать его везде, приправляя жизнь парня едкими циничными комментариями. Он был свидетелем в голове Валентина. Не более чем. По крайней мере, он так считал. Просто мерзкий саркастичный циник застрял в его голове, наблюдая за жизнью. Это была не полноценная вторая личность. Нет, он не сумасшедший. Тут и намёка не было на никакой синдром множественной личности или что-то вроде этого – Её густые светлые волосы… Я знаю, ты бы хотел в них вцепится рукой, услышав жалобный женский стон, вырвавшейся из её губ»

Нет, только не сейчас– умолял про себя Валентин, пытаясь не сбиваться с диалога.

«Просто вонзись ей руками в шею, перекрой дыхание, это легко, зато сколько удовольствия…»

Заткнись! Заткнись! Заткнись! Внутренний монолог не помогал.

Каролина заметила как в глазах Валентина появился испуг, будто что-то до чёртиков его напугало. Глаза бегали, смотря то на окно, то на её волосы.

– Я верю тебе – улыбнулась она, ласково схватив его руку и нежно обхватив пальцы. «А она похожа на Ангелину. Одно лицо. Яркая огненная блондинка, не спорю ты сделаешь из неё ту ещё психопатку. Эх, Валя, ты мог бы быть моим самым настоящим…»

Закрой рот! Ты даже и не существуешь. Внутренний голос, не более. Она не такая как Ангелина. Она добрая и искренняя девчонка.

«Добрая и искренняя?! Ты глуп. Я вижу по её симпатичным блестящим глазам, что она обняв тебя с удовольствием бы ворвалась в частный сектор, замочив семейку, на кровати которой вы бы потом провели страстную ночку..»

На этот раз Валентин не стал спорить с внутренним голосом. Об одной лишь этой мысли в его животе приятно защекотало. Его возбуждала мысль об окровавленном личике Каролины. О да, кровь была бы ей к лицу.

– Ты здесь? – удивлённо спросила она, ослабив хватку, с которой она схватила руку парня. Он отстранённым взглядом проводил по ней от тонких стройных ног до пахнущей дорогим парфюмом и ягодами головы. Она была идеальна. Идеальнее чем Афродита, Венера и все богини вместе взятые. Она была будто послана высшими силами в качестве украшения этой планеты. Она делала каждую комнату ярче и приятней стоило ей только зайти. Она была мечтой. Да, девчонка-мечта, которую рисует каждый, абсолютно каждый, без исключений, когда воображает идеальную жену.

Её добродушность и ненавязчивая искренность чередовалась с настоящим огнём, которым иногда горели её глаза. Она была невероятным человеком. Со своими странностями. Такая горячая, но при этом могла быть чертовски холодной. Заставить одной лишь равнодушной ухмылкой и пафосным взмахом волос заставить вас замёрзнуть. Но если сама захочет, то сделает так, чтобы по вашему телу спустилась вниз неловкая капелька пота, вызываемая один лишь её взглядом. Один лишь дымный взгляд, которым она сможет навсегда запасть даже в самое жестокое сердце.

Сама она видела себя как человека с крайне неустойчивой психикой. Эта была её тайна. Ни одному психологу она не доверила то, что боится сама себя.

Всегда считая себя милой девчонкой, не способной на жестокий поступок, она стала понимать что её душа начинает медленно темнеть, оставляя лишь светлые волосы без изменений.

Страсть. Всё что чувствовал Валентин, это неутолимое желание. Открывшуюся внутри него жажду, которую крайне тяжело остановить. Он хотел эту девушку. Он хотел увидеть её голой перед собой. Он готов полностью раствориться в ней, посвятив всего себя этой ночи.

– Я люблю тебя – вырвалось у Валентина, после того как он нежно снял нависшую над лбом прядь с лица Каролины. Он понимал всю серьёзность этих слов. Он знал, как оно – любить. Когда-то он любил. Яркая симпатичная женщина, которая однажды, одним обычным вечером, не вернулась домой. Его мама. Единственный человек в жизни Валентина до Каролины, которого он вправду любил. Любил по-настоящему. Чистой сыновьей любовью.

Каролина не ответила взаимностью. Она бы сделала это, но не успела. Валентин, прожигая взглядом пухлые губы девушки поцеловал её, начав снимать милый хлопковый костюм, за которым она скрывала идеальное тело.

Они вдвоём, совершенно синхронно, будто два однояйцевых близнеца, плюхнулись на мягкую кровать Каролины. После этого момента не видели ничего вокруг. Кровать – была отдельной вселеной, отдельным миром, где все серые проблемы Земли были чем-то второсортным. Они были одни. Смешались в одно целое, отдавшись чувствам.

Герда не переставала кашлять, пытаясь отхаркнуть последние мерзкие ощущения в горле. Чёрт, это были чертовски неприятные ощущения, не стихавшие на протяжении последнего часа. Кажется, её лёгким пришёл конец после длительного пребывания в здании забитым ядовитым дымом. Может быть ей и не стоило возвращаться за незнакомцем, которого она едва знала? Андрей – притягательный красавчик. Она встретила его у водопадов Глория, такого растерянного, потерявшего интерес к жизни. Такие ребята никогда не решают резко оборвать жизнь самоубийством. Такие как он: уверенные, прямолинейные и с деньгами, что ли.

Герда, пытаясь перетащить тяжелого качка буквально полностью на хрупкой спине, не стесняясь рассматривала его лицо, от и до, наслаждаясь идеальными чертами и пропорциональностью. Всё в нём выверено до точности, как в швейцарских часах.

Когда они наконец вышли из горящего здания, у Андрея наступила новая, третья стадия. Кружение головы отошло. Яркий бред тоже. Некоторым людям, во время этого периода хотелось неудержимо танцевать. Некоторым спать, причём неважно где.

Отойдя где-то на сто метров от сквота, Герда освободила себя от тяжёлой ноши, усадив незнакомца на пенёк, из которого ранее торчал топор. Возможно, кто-то взял его ещё до начала пожара. Кому мог пригодиться острый топор?