Руслан Передельский - Чугунные облака

– Да ладно, бро, она не последняя девушка твоей жизни – Андрей грубо ударил грустного друга по спине. Скорее всего, это должно было выглядеть как утешающее поглаживание, но выглядело как агрессивный удар – Намного страшнее, что она решила променять тебя на одного из «адидасов». Вот это уже настоящее перемешивание личности с говном.

Я пнул своего брата локтем в живот, наблюдая за отстраненным лицом Макса. Он не был похож на самого себя: самодовольного, улыбчивого, периодически в меру нахального волевого качка, считавшегося тут супер-звездой. Да и он сам всегда знал себе цену, подмигивая каждой встречной красавице из танцевального кружка и скромной симпатичной виолончелистке из школьного оркестра.

Сейчас он другой – яркая сияющая звезда погасла. Перед нами, положив щеку на свою ладонь, сидел другой человек – меланхоличный и тихий. Мы пришли в столовую десять минут назад, и за это время он не выдавил из себя ни слова.

Глаза его недвижимо застыли, погаснув и став такими же бледными как и лицо. Они остановились недалеко от меня, прожигав место где раньше сидела Каролина.

Невероятно. Капитан баскетбольной команды вот-вот пустит слезу, из-за того что его бросили. Пока его ресницы были сухими, но выражение лица создавало ощущение того, будто с секунды на секунды они намокнут от скупой мальчишеской слезы.

Тихим приглушённым голосом, Макс, наконец, выдавил из себя практически неслышную фразу:

– А сегодня ведь должен был быть день мороженного. Единственный в году… – ни одна мускула на лице парня не двигалась, только рот открывался, давая вылететь из себя смазанным словечкам, звуки в которых торопили и сбивали друг друга – Она так его ждала.

– Да пошло это мороженое – громко обрезал Андрей, не убирая свою руку со спины лучшего друга – Бро, оглянись, у нас по улицам ходят десятки симпотных блондинок с пышной грудью. Если ты так уж запал на типаж «Барби», то обделённым не останешься.

Макс вздохнул, подняв ледяные глаза на моего брата.

– Не называй меня своим «бро» – сухо выпалил он

– Да что с тобой? Я называю тебя так с двенадцати!

– Как ты не поймёшь – Каролина особенная. Я знаю её с трёх лет, и за это время выучил как энциклопедию. Она такая же: многогранная, иногда такая не понятная а иногда такая простая.

– О нет, в ход пошли заумные метафоры – улыбнулся Андрей – Тревога. Красный код.

Я ударил брата локтем во второй раз.

– Она была особенная. Я правда любил её…

– Только не начинай сейчас долгие высказывания из сопливых мелодрам, они не к лицу качку.

Но Макс не слышал ироничные замечания Андрея:

– А знаешь что самое обидное? Так это то, что я ещё и оскорбил её. И всё бы ничего, но после этого я не мог заснуть. Что-то мучило меня: мне было ужасно жарко, будто тело достали из костра и положили под одеяло. Я проворочался в постели до самого утра, так и не сомкнув глаз и раздумывая над каждым словом, что сказал – Макс перевёл взгляд на меня – Над каждым долбанным словом. Может, мне стало стыдно за то что всё сказанное мною тогда – ложь?

Я пожал плечами, ответив:

– Тебе стало стыдно из-за того что ты оскорбил бывшую, всего-то.

– Мы просто перепили с тобой энергетиков смотря дневной повтор Супер кубка, ничего особенного – мой брат не уставал сарказмировать ни на секунду, он просто получал удовольствие от своих едких комментариев. Такой уж человек.

– Разве Супер Кубок показывают в сентябре? – переспросил я, вспоминая прошедший в феврале этого года финал, на котором ещё выступил Тимберлейк. А в две тысячи семнадцатом я скупил пять пачек с высушенными яблочными чипсами в «Волмарт» по цене двух, усевшись на диван и посмотрев игру от начала и до конца, ведь в перерыве пела Гага.

– Его показывают круглый год, если знать каналы – подмигнул Андрей, опустив ладонь со спины друга.

Утешить его так и не удалось. Он продолжил смотреть в сторону глазами, дававшими понять насколько была разбита его душа: разбита и покрыта толстой ледяной коркой. Глаза каменели а губы порой открывались, словно пытаясь вдохнуть.

Макс будто бы медленно умирал на наших глазах. Все признаки на лицо: его тело охладилось, глаза опустели а дыхание медленно прекращалось.

Я подошёл ближе к нему, продолжая водить глазами по разочарованному лицу. Я хотел хоть как-то прибодрить своего нового, если так можно назвать человека с которым ты пообщался три дня с натяжкой, друга, одёргивая себя. Ведь я был не силён к длинным жалостливым речам. Возможно, я реалист не привыкший выдумывать пышные метафоры и цепляющие за душу слова. Возможно, я просто глуп, пытаясь создать противоположное впечатление заученными банальными фразочками.

Я открыл рот, думая о том, что мне стоит сейчас сказать, после чего закрыл, поняв, что ничего дельного в голову не пришло.

«Будет новая любовь» – по-мудачески; «Всё пройдёт, главное выждать» – может правда, но звучит чересчур строго.

Я вспомнил длинный монолог из «Хорошо быть тихоней». Целые цитаты из подростковых книг типа романов Джона Грина всегда вертелись, как торнадо, в моей голове, в отличии от классики, предложения из которой сразу же вылетали после последнего слова.

– Первая любовь всегда оставляет самый большой след в душе – каждое предложение из главы этой книжки я помнил почти дословно. Но почему-то замолчал, в очередной раз вспоминая что из меня никудышный романтик. Андрей бросил на меня мимолётный осуждающий взгляд, будто крича лишь им: «Залепись!»

– Она не моя первая любовь – ворчливо отреагировал Макс на начало моей речи, ещё раз сдвинув свои ледяные глаза. Ему это давалось с такой тяжестью, будто он пытался толкать массивный тяжеловесный булыжник.

– А какая была первая? Ах да, кошка Матильда. Ох, видели бы все как наш крутой баскетболист обжимается со своей кошечкой. У тебя так хорошо выходило делать «Ути-Пути»… – Андрей громко смеялся, обращая на себя внимание сидевших за соседними столиками, а Макс обижено перевёл на него прожигающие карие глаза – Да ладно тебе, я знаю что должно помочь – завтра состоится закрытая вечеринка в сквоте на окраине. Прикинь, шумная тусовка посреди леса. Она должна тебя оживить – Андрей быстро подмигнул Максу, остановившему глаза на его густой шевелюре. Сегодня он примерил на себя строгий стиль «Волка с Уолл-Стрит», зализав тёмные, как уголь волосы назад – Конечно же, меня туда пригласили, и конечно же, я не прийду без своих лучших друзей, Влад, я надеюсь, ты с нами?

– Сквот, это прям как в немецких книгах про детей наркоманов из Берлина?

Макс неожиданно рассмеялся. Выглядело это, прямо таки, странно, словно холодный твёрдый камень наконец разлетелся на маленькие кусочки.