Руслан Передельский - Чугунные облака

– Как не начать потеть, знакомясь с красоткой?

– Да

– Как мило улыбнуться и при этом не выглядеть как идиот?

– Да-да-да. Пап, я всё помню – наложив длинные макаронины в тарелку я принялся есть – Где мама? – спросил я, пережёвывая свой ужин.

Не дожидаясь ответа, я встал из-за стола, подойдя к холодильнику и заглянув в него. На дверце на выбор мне предлагалось два смузи в твёрдых стеклянных банках: клубника и мята или малина и базилик. Не думая, я взял первый вариант.

Моё питание – это тема, озадачивавшая всех окружавших меня людей. Они все, как один, не могли понять – как желудок подростка может переварить овощи и зелень, при этом отказавшись от соблазнительных пахнущих грязными носками кусков картофеля-мутанта присыпанного оранжевой крошкой, или аппетитного четырёхэтажного бургера, не влезавшего в рот, даже если челюсть раздвинуть тисками, украшаемого мягкой котлетой, истекающей густым жиром, посередине? Дело в моём желудке. Он, после малейшего попадания жирной еды в него начинал выть и скулить как кит во время брачного периода. Меня тошнило. Казалось, будто в моём животе сидит скользкий инопланетянин из первых «Чужих», норовящий вырваться наружу сию минуту.

Все эти продукты загадочного происхождения, попадая ко мне в живот начинали жить своей жизнью. Они образовывали подвижный симбиоз, свою армию идущую против моего пищеварения. Из-за этого кусок жирноватой шаурмы, в которую бережно завернут кусок ягнятины, на котором посидела каждая третья навозная муха города, казался мне намного мерзопакостней, чем кусок хрустящего брокколи, например.

Я – странный подросток. Ну ничего не поделать, это воля моего желудка.

Крышка смузи громко хлопнула, дав мелким густым каплям разлететься в разные стороны.

Отец не отрывал взгляда от громкого шоу, звуки которого раздавались по всему дому.

«Говоря о разговоре» – программа на главном канале, в котором высокий ведущий блондин с выстриженным под линейку каре, напоминавшим типичную причёску прилежной мамаши среднего возраста (на мужике она смотрелась нелепо) ходил с микрофоном по залу, опрашивая совершенно непонятно как причастных к обсуждаемой теме людей. В основном, это были не умолкая кудахтающие бабушки. Они вели настолько живые дискуссии, что в зале, казалось, вот-вот и завяжется потасовка.

Потасовка старух, спорящих о новой обнажённой фотке Ким Кардашьян. Я улыбнулся, обратив на себя внимание отца.

В студии, на диване недалеко от них сидел обтатуированный блогер, не выговоривший ни одно предложение без навязчивого устаревшего слэнга, неестественного южного акцента и протяжного «Йоу» или «Е-е-е». Типичное представление сидящих там старушек о современной молодёжи. Рядом с ним сидела сисястая модель, пухловатый политик и, судя по всему, тайский трансвестит. Говорил он низким басом, при этом подведя фиолетовые стрелки на глазах и накрасив ногти ярко-розовым, сцепив руки на жилистых мохнатых коленях.

В студию вошла заплаканная девушка, изнасилованная на вечеринке у своего одноклассника. Не успела она намотать сопли на кулак, как со стороны пенсионерок полетели тухлые томаты и огрызки яблок.

– Да ты посмотри на себя! Ты же п-р-р-роститутка – воскликнула пожилая дама, протягивающая звук «р».

– Ты даже на главный канал страны припёрлась будто на трассу! – кричала другая, обильно жестикулируя одной рукой, при этом другой успевая держать микрофон перед устами, из которых в разные стороны разлетались слюни.

Рыдавшая жертва пыталась заткнуть каждую кричавшую, подскакивая с места и набрасываясь на крикливых «божих одуванчиков».

Ничего нового.

Программа мелькала пред моими глазами обрывистым набором картинок и криков. Я опускал глаза то на мягкие тягучие спагетти, то переводил в окно, смотря на пустую дорогу, у которой виднелись яркие аккуратные клумбы Жанны. Агрессивный гном, державший нож в руках заглядывал прямо к нам на кухню. Б-р-р! Надо будет незаметно отвернуть его, стараясь не попасться на глаза видящей всё соседке.

«Жестокое убийство имеющее религиозный подтекст шокировало маленький городок на востоке страны» – ведущий с бабским каре сухо тараторил написанный в блокноте текст, обратив на себя моё внимание.

В телевизоре пошли куски из фото и видео проишествия на концерте. Окровавленное тело, гвозди забитые в руки, кричащая толпа – цензура не скрыла ничего. Даже безжизненное лицо Давида показано во весь кадр.

Сглотнув подошедшую ко рту слюну я продолжил смотреть на экран, на самом деле находясь в том месте.

Толкучка. Чужие ноги, наступавшие на мой кед одна за другой. Недостаток воздуха. Крики, звенящие в ушах по сей день, и самое главное, повисший над городом крест.

Струи крови, стекающие вниз, и странное ощущение оцепенения. Будто ты способен лишь стоять и смотреть на глубоко вырезанную букву «V”.

– Они скоро рассчитаются за свои поступки – я вспомнил дрожащий гундосый голос сидевшего рядом со мной парня. Перед носом пронёсся его аромат: зловонный пот и таящий воск. Его глаза, которые оценивающе смотрели на нового соседа по парте.

После парочки кадров окровавленного трупа включили видео, взятое из Ютуба. Тот самый популярный мем, где «пьяный жирный еврей» забирается на стол, выплясывая тектоник.

Я скривился. Омерзительно, как можно продолжать крутить видео, разрушившее человеку жизнь даже после его смерти?

Отец отвёл взгляд от экрана, посмотрев на меня.

По телу быстро прошлась мелкая ритмичная дрожь.

Взяв пульт в руки, папа выключил телевизор.

– Тебе хватит этого зрелища – сухо обрезал он – Ты его уже сполна насмотрелся вживую.

Поставив перел собой ноутбук, я зарылся в одеяло чувствуя необъяснимый жар. Озноб прокатывался по телу из раза в раз. Симптомы болезни? Вряд ли.

Перед глазами стояла алая буква «V”. Аноним, всегда находящийся там, где ему нужно. Аноним, желающий отомстить богачам, убивая при этом низший класс. Аноним, не жалеющий даже тела закомплексованного подростка, вырезая на нём свой инициал.

Леди V.

«V» – кровь от ярко-красных шрамов растеклась в разные стороны, окрашивая белую воскресную рубашку в багровый.

Переведя взгляд с горящего монитора на окно, я с удивлением обнаружил что на улице воцарила тёмная ночь. Абсолютно резко, будто по чему-то щелчку пальцев. «Щёлк!»– и день, во время которого я зашёл в свой дом бесцеремонно ушёл.

Я утонул в мягкой кровати полностью скрывшись в стоявшей тьме. Лишь свет монитора освещал моё уставшее лицо.

Я чувствовал, будто на меня возложили тяжёлую ношу, давящую на спину всем весом. Моя голова трескалась от всего происходящего тут. Мыли, догадки, теории – все смешивалось и перемешивалось будто быстро вращающемся по кругу блендером.