Руслан Передельский - Чугунные облака

Факелы слепили глаза. Я не мог подняться, прибывая в состоянии полного шока.

Сердце вырывалось из груди. Дыхание медленно останавливалось, от медленного осознания собственной беспомощности.

Кто-то прикоснулся к моей спине. Чьи-то пальцы медленно впивались в мою кожу. Я чувствовал длинные ногти. Кто-то горел желанием перевернуть меня на спину. Ну а я, как огромная жирная туша выброшенного на берег голубого кита, из всех сил не поддавался.

Рвота готова была вырваться наружу в любой момент. Я представил: загадочные убийцы, готовящиеся пафосно расчленить меня при свете полной луны, как и Дэна. И тут «бац!», и я ломаю всю атмосферу момента вырывая на морщинистое лицо уродливого маньяка.

Тот, кстати говоря, продолжал смотреть на меня глазами-стекляшками.

Дрожащая рука поднялась к голове, пальцами бережно поглаживая торчащие в разные стороны седые волосы.

Похоже, меня ждёт та же участь что и лежавшего впереди парня. Вспоротые кишки, мучительная и долгая смерть… Взгляд обвёл зияющую дыру в тощем животе.

«Давай!» – про себя кричал я, умоляя не сдаваться. Я бешено дрыгал ногами в разные стороны, отчаянно пытаясь встать. Но не мог.

Что же происходит с моим телом?

Я просто не мог встать.

Среди застывшей тишины послышались выстрелы, резко оглушившие меня.

«Пах!» – эхо громкого звука прокатилось по лесу. Мерзостный звон продолжительно звучал в ушах.

В глазах всё поплыло, будто в них кто-то резко брызнул водой.

«Конец. Ты продолжишь лежать тут до конца жизни. Расчленённый, жалкий кусок мяса».

«Заткнись скептик Влад».

«Всё уже предначертано: оптимальный вариант – закрыть глаза и ждать острия ножа, вспарывающего твой живот».

«ЗАКРОЙСЯ. Я встану, бешено дрыгая ногами по мягкой земле. Да что вообще за хрень с моим телом?»

Меня разрывало изнутри. Я впервые испытал такой животный ужас. До этого, я чувствовал такое только в своих самых страшных снах. Но тут как я не старался, я не мог проснутся.

Безысходность – вот оно, то чувство, во время которого ты ощущаешь себя маленькой подстреленной птицей скованной железными цепями. Ты погружаешься в глубокий скользкий мрак, давая панике овладеть мозгом.

Всё что ты чувствуешь – резвое биение своего сердца, работающего в ритме оркестровых барабанов.

«БАМ!», «БАМ!», «БАМ!».

Всё что ты чувствуешь – холодные капли пота, быстро бегущего вниз.

Вот она, та самая *безысходность*.

ЭПИЗОД ВТОРОЙ:

Раньше, я всегда думал о смерти. Эта тема не была для меня той темой, от упоминания которой по телу сразу же начинают бегать быстрые мурашки а на лбу показываются неловкие капельки пота. Смерть – это часть жизни. Люди рождаются, живут и бла -бла-бла. Вы слышали эти поучительные истории уже сотни раз.

Раньше, я всегда думал о смерти. Мысли о ней сопровождали меня с самого детства. Только представьте себе эту картину: невинный малыш ростом метр и двадцать сантиметров выглядывает из окна чёрного пикапа, всматриваясь в кладбище. Он ожидает увидеть там её: девчонку с густыми бровями, самодовольной улыбкой и длинными ресницами.

Маленький малыш, выглядывая из окна пикапа, рассчитывает на то, что он увидит ту самую девочку облокотившуюся об своё надгробие. Маленький малыш рассчитывает вновь увидеть то, как она ему быстро подмигнёт, растворившись в воздухе. Маленький малыш хочет увидеть её ещё раз – гордую, дерзкую и исчезнувшую навсегда.

В моём родном городе все дома прилипали к друг-другу. Серьёзно: двор нависал над двором будто район, в котором я жил был мумбайской трущобой. Или бразильской фавеллой. Из окон можно было в деталях рассмотреть жизнь соседей: пугающе, не так ли?

Мой маленький дом, больше напоминающий пряничный домик Гензеля и Гретель, своими окнами выходил на просторный участок семьи Гидзиль. Странная фамилия, Гидзиль. Задумался об этом я только сейчас.

Суеверная мама, смахивающая на сбежавшую из дурдома. Закомплексованный отец, из уст которого за всё время моей жизни там не вышло ни слова. И она: Алиса. Самая популярная девчонка города. Густые волосы, падающие до поясницы. Они всегда блестели на ярком солнце, маняще переливаясь как дорогой бриллиант. Густые брови. Эти брови были её фишкой, гордостью и секретом красоты в одном флаконе. Именно они придавали её голубым глазам ещё большей глубины.

Воспоминания детства, с далёкого пятилетнего возраста чаще всего стираются, их смывает будто цунами. Но воспоминание о НЕЙ – остаётся. Её вид навсегда отложился в моём разуме.

Складывалось впечатление что больше всего на свете она любила смеяться. Женственный хохот, белоснежная улыбка, которую она пыталась скрыть прикрывая рот кистью.

Ей было шестнадцать. Её знали все. Алиса была звездой города. Мне бы позавидовал любой ученик местной школы – зажатый прыщавый задрот или уверенный раскачанный футболист – не важно – все они хотели вставать и каждый день у своих окон видеть Алису.

Иногда я садился на подоконник наблюдая за тем, как она стремительно выходит на прогулку, прихватывая с собой тёмную дамскую сумочку и подкрашивая губы ярким алым цветом.

Она всегда видела меня в окне. Она знала, что я люблю за ней подсматривать.

Она ловила мой заинтересованный взгляд, проскальзывающий сквозь щели досок хилого забора. Она отвечала на мою улыбку своей идеальной улыбкой, доставлявшей мне высочайшее наслаждение доступнейшее человечеству.

Алиса была героем моего детства. Уверенная, дерзкая и в то же время, где-то в глубине души, добрая. Каждый день, уходя в школу она махала мне рукой, мимолётно улыбнувшись хватав учебники в руки убегая на занятия.

Я наблюдал за всеми её парнями – теми счастливчиками, которые имели честь прикоснуться к её гладкой бледной коже, которые могли вдохнуть её свежий аромат и дотронуться к мягким волосам. Я видел как широкоплечие высокие парни страстно целуют её, поглаживая по спине.

Маленький малыш садился на подоконник, растворяясь в жизни Алисы, мечтая о том мгновении когда она подарит ему слово. Одно слово – и достаточно. Он мечтал о том, чтоб услышать её нежный голос. Он мечтал узнать её получше.

Но однажды, мрачная лунная ночка заставила малыша впервые задуматься о смерти.

Район, напоминавший стиснутую тесную трущобу отделял узкий хайвей от густой выгоревшей посадки. Мы с мамой часто ходили туда, прогуливаясь вокруг озера с мутной пахнущей тиной водичкой и наблюдая за быстро летящими мимо облаками.

Однажды, идя домой, просвещая сумерки мощным ярким фонарём, свет попал на белоснежную машину скорой помощи. Синие мигалки на секунды освещали лес, также осветив высокие носилки, на которых прикрывшись белой окровавленной простыней лежала ОНА.