Руслан Передельский - Чугунные облака

Взгляд медленно перешёл на Дымящего, продолжающего крепко прижимать к широкой груди растерянную незнакомку.

– Мерзкие, гадкие животные – крикнул я, как позже сказал Алексей, не своим голосом – Вы не люди, а питающееся страданиями чужих стадо!

Последним воспоминанием с того дня стала маленькая рыжая девочка в розовых очках, перемотанных толстой клейкой лентой. Она улыбнулась мне, наблюдая за напуганной толпой, собравшейся вокруг потерявшего сознание Дылды.

Дирекция школы исключила меня. Потный лысый директор, на груди которого красовался массивный золотой крест умудрился послать моего папу «нахер».

– Вы разрешаете ученикам проталкивать дурь прямо в школе, а после этого рассказываете как мне воспитывать сына?

Подумав, директор потёр кубики на золотом прессе Иисуса, после чего вскрикнул:

– Пошёл нахер! Вместе со своим сумасшедшим сыном!

– Кусай за хер, лысое мурло! – ответил отец, кивнув мне на входную дверь.

– Проваливай! – вместо прощания кинул директор. Показав средний палец, папа хлопнул дверью так, что висевший на стене портрет семилетней дочки директора упал на пол, разлетевшись на осколки.

Собирая зелёный чемодан и пяля в окно я выдохнул, теша себя мыслью о скором отъезде. Тут меня ничего не держало: лишь Алексей, давший обещание всегда быть на связи. Уезжая, мы даже и не расстроились из-за появившейся на входной двери нашей квартиры яркой надписи зелёным баллончиком: «ПИЗДЮК, УТОПИСЬ ВО ФРУКТОВОМ ЧАЕ» – кто-то из банды Дымящего попытался организовать мне незабываемый переезд. Алексей сдержал обещание. Почти каждый день мы связывались с ним, развивая «искусство болтовни не о чём» до небывалых высот.

– Настоящий трупак это как в «Крике» или ближе к «Пиле»? – выслушав историю про вспоротый живот и лежавшую на земле кишку спросил он.

– Скорее ближе к «Хэллоуину», только тот который снял Роб Зомби.

– Мне ближе по духу старый «Хэллоуин». Да, Майкл Майерс там полоумный кретин, но в двух новых частях с первых кадров видно, что режиссёр рок-артист. Это как если бы «Сияние» снял солист «Рамштайн».

Я хмыкнул, вспоминая как мы пересматривали по сто раз все слэшеры, начиная от проходного отстоя вроде «Поворота не туда», и заканчивая «Психо» на уроке рисования.

После моего переезда у нас сохранилась традиция празднования Хэллоуина на полную катушку. Лёша приезжал ко мне, проводя период от осенних каникул до 31 октября живя у меня дома. В первый Хэллоуин он был каннибалом Лектором, а я Джоном Крамером. Во второй Хэллоуин мы были братьями Сальваторе: я Деймоном, а он Стефаном. Короче говоря, этот Хэллоуин был не за горами и мы уже во всю обсуждали кем будем в этот раз, когда он ко мне приедет.

– Чертовски нудный вечер. Чертовски нудный год. Чертовски нудная жизнь – буркнула Алина, бесцельно всматриваясь в серое небо медленно затягивающееся тучами – Да пошёл ты к чёрту! – вскрикнула она, резким движением руки столкнув десятый АйФон с подоконника. Тонкое стекло, купленное в одной из многочисленных придорожных «сервис-лавок» в одночасье треснуло.

Изначально вечер шёл как нельзя лучше. Сорок минут йоги дали тощему телу необходимую дозу кайфа, периодически больше напоминающий боль. Йога для Алины сама по себе была неоднозначной штукой: «Поза собачки – о да, кайф, кайф, кайф… сейчас только колено сзади присогну… фак!». После неё следовали два часа проведённые в «Царском фитнесс клубе» (раньше он был имперским, но после смены руководства изменился и титул) по бриллиантовому абонементу. Тренажёрный зал сменила собой римская парная, сидя в которой девушку грел не столько густой пар вылетающий из печи, сколько мысль о сегодняшнем свидании.

Андрей. Она. И сраный «царский» ресторан в лобби фитнес клуба. Светских мест для таких как они в городе катастрофически не хватало. Как бы Али не проклинала свой город всеми известными человечеству проклятиями, ради него она готова была в сотый раз давиться размякшей лазаньей и тёплым холодным чаем.

Но за десять минут до выхода АйФон замигал, оповещая о приходе злосчастного СМС.

«Сори, но сегодня не получится»

«?»

«Мне нужно ехать на ужин к Владу. В другой раз, ок?»

В ответ Али прислала смайлик раздражённо закатывающий глаза.

«Мой брат не часто падает с сосны, знаешь ли»

– Да я в порошок сотру этого… – осознав, насколько громким был её крик она замолчала на полуслове, аккуратно закрыв дверь в комнату. Внизу сидели родители, справляя вечернюю трапезу под белое вино привезённое из выкупленного виноградника находящегося где-то под Бари. На выходных в Апулии они решили «усыновить» виноградник, в обмен получая с десяток бутылок за сезон.

– Судя по тому, как ты орала на хозяина виноградника, в каждую вашу бутылку нассал ровно один итальянец – буркнула Алина матери за ужином.

– ПОШЛА ВОН! – откинув вилку в сторону прокричала она в ответ дочери.

– Чёртов нудный день – выдохнула она, плюхнувшись спиной на мягкую кровать круглой формы. Такой же, как и сама комната.

«Я будто живу в чёртовом Колизее» – однажды фыркнула она, ощущая дискомфорт в своей же комнате. Странности комнате придавало специфическое расположение на вершине своеобразной башни. Родители хотели дать дочери возможность ощутить себя принцессой Диснея. Теперь же она чувствует себя запертой уголовницей.

Найдя в контактной книге телефон солярия, Алина записалась на вечерний сеанс, перед этим нахамив знающему её по имени и отчеству оператору.

Солярий для Алины был своего рода фетишем. «Чем чернее– тем идеальнее» – пожизненное кредо. В погоне за ним все средства хороши – автозагар, ультрафиолетовые лампы, и конечно же, классика – тот самый солярий, который все остальные городские «колхозники» считали устаревшим пережитком двухтысячных. Да что они знают о том самом чувстве, когда каждый квадратный миллиметр тела выплясывает румбу в свете ультрафиолета? Да что они знают о тех ощущениях, когда каждая пора медленно расширяется, запуская внутрь поток нескончаемого тепла? Да что они знают о том, насколько прекрасны эти моменты?

«Рак кожи… гав-гав-гав!… Посидев там минут пять ты умрёшь в тридцать, и на своих же похоронах будешь выглядеть как семидесятилетняя тигрица, не выпускавшая сигарету из пальцев ни на секунду своей жалкой жизни. Тот самый типаж вульгарно шутящих пенсионерок, выдыхающих пар тебе в лицо и рассказывающих очередной плоский анекдот!» Кэр никогда не поддерживала своеобразный фетиш лучшей подруги.

Али потребовалось пять минут, чтоб одетой вылететь из комнаты. Поскользнувшись на лестнице она привлекла внимание семьи, доедающей холодный десерт.

– Сорбет из хвойной шишки, базилика и шпината – не поворачиваясь обрезала мать. Она узнала подкрадывающегося сзади человека по вульгарно пахнущим сладким духам – Будешь? – кинула она, заправив тёмную прядь за ухо.