Сергей Еримия - Маяк туманного мыса

Я не один! Здесь люди!

Трудно судить о том, сколько времени прошло. Не слышны его вкрадчивые шаги, когда нечем их измерить. Скорее всего, прошел не час-другой, пролетели несколько дней, с ними ночей. Несколько монотонных темных и страшных суток. Все это время, не переставая, унылый и протяжный вой оглашал насыщенный водяным паром воздух. Витал страшный и угнетающий звук вокруг казармы, пробирался в темную каморку, заглядывал в каждый укромный ее уголок. Кружил вокруг меня, корчившегося от невыносимой боли. Давил, наполняя бесконечной тоской, пробирал насквозь, заставляя дрожать всем телом.

Отвратительное состояние! Раньше, да всего лишь несколько дней назад я был твердо убежден, что хуже нет, чем бороздить просторы океана, будучи пленником надувного плотика, который чудом держится на плаву, но нет, эта пытка гораздо страшнее. Там, в море не было той безысходности, которая наполняла мою душу. Там был выход, простой выход, не лучший, далеко не лучший, но все же. Можно было смириться, броситься в воду, погрузиться в пучину, кануть в вечность, а тут…

Да, время шло, хоть и неощутимо. Я же лежал без движения, не в силах пошевелиться. Ничего не менялось, единственное – конвульсии прекратились. Но и это не радовало. Тело мое будто парализовало, мышцы одеревенели, подвластными воли остались одни лишь веки, опускались они по моему желанию, поднимались, пусть нехотя, но слушаясь меня.

Заунывный вой все не прекращался. Безысходность не уходила, о том, чтобы хоть попытаться встать не могло быть и речи. Я начинал понимать, если так будет продолжаться дальше, я попросту умру, умру от голода…

Еще один временной отрезок сместился в недалекое прошлое. Почувствовалось легкое дыхание перемен. Стало чуточку светлее. Малюсенький квадрат стекла в окошке, что в дальней стене постепенно проявлялся, рассеивая привычную серость полумглы. Быстро, да я не успел и мигнуть глазами, его свет пробился через лабиринт полок и стеллажей, слегка осветил помещение, намекая на то, что за стенами день, очередной серый день среди полярной ночи.

По-моему я уснул. Скорее, не уснул, нет, это было другое состояние, но что-то сродни сну. Непонятное оно, будто забытье с открытыми глазами, не воспринимающими действительность.

Медленное движение ленивых век. Картина окружающего мира, что казалась полностью статичной, изменилась. Даже не так, не она изменилась, изменилось ее мною восприятие. Да, я по-прежнему видел слабое свечение, тусклый свет в дальнем окне, но выглядело оно по-другому. Не так мрачно, не так уныло. С одной стороны это неплохо, но с другой! Все-таки перемены они редко бывают к лучшему…

– Да ведь тихо же! – шепотом воскликнул я и попытался пошевелиться.

Тело не отозвалось. Только ладони чуть-чуть вздрогнули. Обе, синхронно. Через минуту удалось слегка пошевелить пальцами. Хороший знак! Думаю, это у меня от длительного безделья, похоже, придется заново учиться двигаться.

Я попытался сконцентрироваться на одной руке, для начала выбрал правую. Напрягся, что было мочи, пытаясь заставить ее действовать. Нехотя она поддалась. Суставы разогнулись, по всему телу пробежала дрожь, это волна выздоровления, было уже нечто подобное…

Внезапно свет померк. Квадратик стекла потемнел, будто что-то закрыло его. Что-то большое, объемное, движущееся, живое. Вспомнился незнакомец из тумана, стоявший на свае и тот, который хотел меня убить, перекрыв дымоход. Если, конечно, это разные люди…

К тому моменту мне кое-как удалось совладать с обеими руками, более того, я смог приподняться, сесть, позволяя крови прильнуть к ногам. Голова повернулась к стене, что с окошком, глаза мигнули и широко раскрылись. Я застыл, не мигая, чувствуя лишь слабые отголоски боли в теле, которое планомерно возвращалось к жизни, и нарастающий ужас, заставляющий сердце выпрыгивать из груди.

Несколько томительно долгих мгновений я отчетливо видел силуэт. Видел, целиком и полностью отдавая себе отчет в том, что это невозможно. Множество стеллажей с полками на разной высоте, грязное стеклышко, маленькое окошко – нет, я ничего не должен был видеть, разве что слабый отблеск дневного светила, подкравшегося к горизонту, но не решившегося подняться из-под него. Да, часть меня понимала, что призрачный силуэт формируется на холсте моего воображения, как на светлой серости стекла, другая же упорно это отрицала.

Как бы там ни было, я видел лицо. Мужское лицо. Вряд ли это был тот, который нависал надо мной на склоне. Бороды ему не хватало, да и просто, этот выглядел заметно моложе. Нет, точно не он. Тем не менее, лицо казалось знакомым. Почему-то. Где-то я уже встречал этот нос с горбинкой, глубоко посаженные глаза, коротко стриженые волосы, слегка оттопыренные уши. Точно встречал. Вот только где и когда?

Будто радуясь тому, что я его заметил, воображаемый силуэт расплылся в воображаемой улыбке. Казалось, это приветствие, но почему-то стало страшно. Было что-то отталкивающее в чертах незнакомца и это несмотря на то, что улыбался он искренне, почти душевно. Да и вообще лицо в окне выглядело добрым, участливым, единственное, что портило общее ощущение – глубокая складка на левой щеке. Живая, она шевелилась, растягивалась, углублялась, будто формирующийся на моих глазах шрам.

Еще одно мгновение стало прошлым и то ли реальное, то ли воображаемое лицо расплылось шире, но уже не в улыбке. Казалось, будто опухло оно, увеличилось, разрослось, затем ярко вспыхнуло, взрываясь, и медленно растаяло. Остался от него только призрачный серый свет, оказавшийся рассеянными лучами притаившегося за далекими сопками солнца, впечатлением, ярким впечатлением на фоне сплошной серости бесконечной полярной ночи.

Стоило видению раствориться, как я вспомнил, где видел это лицо. Точнее, вспомнил, когда воображение уже рисовало мне его. Это был тот «туманный», что сформировался из дыма, когда я задыхался! Правда, тогда он был уже со шрамом, но разве в этом суть!

Я снова потерялся, но уже не только во времени…

Уютное потрескивание сыроватых дров, дополняемое приятным ароматом горящей древесины, заставило меня улыбнуться. Легкий дымок игриво защекотал в носу, я чихнул, громко, что называется, от всей души. Лениво открыл глаза и удивленно ними замигал. Снова все переменилось. Внезапно, неожиданно, почти кардинально. Я уже не лежал на куче тряпок, я сидел. Удобно устроился на сложенных у печки поленьях, протянув к теплу руки. В интересной позе я себя застал: правая рука грелась, почти касаясь дверцы, левая держала внушительного вида железку, используемую мною вместо кочерги…

– Спал сидя? – захотелось спросить у ленивых своих мыслей, но я не стал. И правильно, те бы все равно проигнорировали и меня, и мои глупые расспросы.