Сергей Еримия - Маяк туманного мыса

Еще совсем немного времени прошло, и я действительно смирился. Я сдался, начал мысленно считать волны, рассчитывая не пропустить тот самый «девятый вал». Считал подъемы, спуски, отсчитывал время. То время, которое мне отведено. Я приготовился к скорому концу. Вопреки силам природы, стремящимся поставить меня на колени, выпрямился, взялся за тесемки, непонятно для чего пришитые к стенам надувного плота, цепко схватился за них. Стал прямо, лишь голову склонил и закрыл глаза, в надежде достойно встретить то, что неминуемо случится.

Время шло, гонка по волнам продолжалась. Я ждал конца, плот вертелся, казалось, планета и та вертится вместе с нами. Я стоял, я держался. Зародилась смутная надежда на то, что все еще обойдется, ведь я еще живой, мой плотик цел. Кажется, еще немного и я бы обрел надежду, подобие надежды, но вот пришла очередная новость. Нетрудно догадаться, плохая, рассчитывать на хорошие уже не приходилось…

Сначала был звук. Сам того не понимаю, как в диком реве ветра подгоняющего высоченные волны можно было хоть что-то услышать. Но я услышал. Слабый, но очень уж страшный звук – тихий приглушенный свист. Еле слышимый, он был страшнее рева ветра и плеска волн, он и только он заставил меня выпустить тесемки и рухнуть на колени. Сомнений не было да и быть не могло – из баллонов моего плавательного средства выходит воздух.

Первая мысль, которая поспешила, чтобы хоть попытаться успокоить меня, была о том, что плотик не может представлять собой сплошной надувной резервуар. Это попросту нелогично, ведь тот, кто его проектировал, должен был побеспокоиться о том, чтобы дать мне шанс на спасение. Он обязан был разделить его на несколько независимых секций, и даже потеря воздуха в одной из них не должна стать причиной моей смерти. Плот должен держаться, должен до последнего сопротивляться стихии, он ведь спасательный, он обязан меня спасти!

Как-то слишком уж быстро одна из надувных стоек потеряла упругость. Она обмякла, позволяя углу, который поддерживала, обвиснуть и ввалиться внутрь. Более всего это обстоятельство понравилось ветру. Он тут-таки вдул ткань вовнутрь, создавая своеобразный парус, ухватился за образовавшийся выступ и принялся вертеть меня, с каждой секундой увеличивая скорость.

Новый звук, еще более страшный звук – хлопок. Он прозвучал немногим громче недавнего свиста, но испугал меня еще больше. Гадать о том, что послужило его причиной, не было необходимости. Сдался еще один баллон. Похоже, я напрасно рассчитывал на неизвестного мне проектировщика – потеря одного резервуара сказалась на надежности конструкции в целом. Хотя, может тот, кто создал надувное средство спасения, кто придумал его, он и не виноват? Может плот бракованный попался, может долго лежал упакованный в свою пластиковую «скорлупку» вот и вышел его срок годности? Или один из использованных мною шприцев нашел-таки, что уколоть кроме меня…

Странные мысли дружной толпой полезли в голову. Сознание, стараясь отодвинуть на задний план понимание очевидного факта, было готово ухватиться за любую соломинку, лишь бы не думать о том, что конец близок. Какая мне разница, кто виноват, что виновато в том, что случится уже скоро! Важно не это, важно другое – плот стремительно теряет плавучесть.

Баллон разорвался снаружи. Полагаю, вырвало большой кусок ткани. Плот закрутило с невероятной скоростью, еще один угол прогнулся, будто проломился, в нижней его части образовалось утолщение, не иначе как вода набиралась в разорванную тканевую стойку.

Как ни странно, это обстоятельство оказался очень даже кстати. В разорванный резервуар для воздуха быстро набралась вода, заполнила его по всей длине, накренила мое суденышко, в результате чего образовался своеобразный киль. Он заставил плот перевернуться, зато тот обрел некоторое подобие устойчивости. Сидеть стало совсем неудобно, но это терпимо, главное, теперь меня швыряло исключительно в двух плоскостях, а это оказывается не так страшно!

Стоило мне смириться с переменами, как ситуация снова поменялась. Перекрикивая завывания ветра и рев перекатывающейся воды, до моего слуха донеслись отчетливые крики. Сначала я и вовсе воспрянул духом, принимая звуки за человеческие голоса, но скоро понял – кричат чайки. А это тоже неплохо! Тем более что теперь птичьи голоса не игра воображения, настоящие они, живые. Противные и назойливые, в этот раз они казались чуть не приятнее музыки.

– Берег, рядом берег! – закричал я и осторожно приподнялся, намереваясь встать.

Благодаря обретенному центру тяжести – порванному и заполненному водой баллону, удалось устоять на ногах, правда, пришлось постараться, чтобы выловить фонарик. Луч света быстро промчался по стенам. Скоро нашелся вход. В процессе трансформации спасательного средства он сместился и находился чуть выше уровня моих глаз. Пожалуй, это было неплохо, как и то, что плот продолжал держаться на воде. Немного портил настроение тот факт, что пространства становилось все меньше. Это могло свидетельствовать лишь о том, что мой надувной кораблик продолжает сдуваться, теряет он воздух, притом стремительно.

Развязаны тесемки. В лицо пахнуло холодным воздухом, сильно сдобренным морской пылью. Контраст между атмосферой закрытого плотика и пространством снаружи был столь сильным, что у меня перехватило дыхание. Я закашлялся. Остро захотелось снова запаковаться, спрятаться внутри, где хоть немного теплее.

– Земля! Эй! Я здесь, спасите меня! – с трудом услышал я свой голос. Тихий, слабый, практически неразличимый на фоне рева бурного моря.

Совсем рядом, казалось, всего в десятке метров, отчетливо виднелся берег, нагромождение невысоких скал, о которые разбивались волны. Да, это не мираж, не игра воображения! Пусть темно, пусть все размыто, пусть нечетко, пусть глаза застилали слезы, сомнений не оставалось – там земля! Да и какие могут быть сомнения, если вот он, рукой подать, яркий, ярче луны, мерцающий свет маяка, а ниже длинный ряд светящихся окон.

Понимая, что так меня никто не услышит, я выставил руку с фонариком из плотика, которым продолжала забавляться стихия, принялся светить в сторону берега. Включал и выключал свет, в жалкой попытке подать сигнал бедствия. Энтузиазм, который наполнил меня, стоило увидеть поблизости людские жилища, тут-таки улетучился. Его место заняла прагматичность. Ладно, я их вижу, они вон как ярко светят. А я, а мой копеечный фонарик!

– Ракеты, у меня должны быть сигнальные ракеты! Плот он ведь не просто плот, он спасательный… – ярче блеска отблесков маяка вспыхнула мысль. Я принялся шарить в складках того, что еще недавно было практически полноценным плавательным средством.