Илья Ермаков - Особый заказ в кофейне «Полночь»

– Что за история?

– В бюро оказывали услуги по подготовке трупа к погребению. Их там отмывали, одевали и делали прически, макияж, маникюр, педикюр и все в таком духе. Ты меня понял. Одна семья хоронила своего семилетнего сына. Так случилось, что мальчик просто уснул и не проснулся. Внезапная остановка сердца или что-то в этом духе. Я не специалист, точно не скажу. Тело привезли из морга в это бюро, чтобы там его привели в порядок. И вот… в день перед похоронами, когда тело наряжали и причесывали, мальчик ожил.

Я с трудом заставил себя снова дышать.

– Оказалось, что это был какой-то литургический сон. Помнишь, у Гоголя была подобная хрень?

– Но как они этого не поняли? Кто констатировал смерть?

– Это самое интересное, Ди! Я изрядно покопался, задаваясь этим вопросом, и выяснил, что смерть, действительно, была констатирована. Мальчик был мертв. Абсолютно точно. Безвозвратно мертв. Но… после чудесного воскрешения все документы переписали, исправили, а старые уничтожили. Ох, не спрашивай только, как я все это узнал! Слишком большая возня в архиве, скажем так. Факт остается фактом. Документально мальчик был мертв, а потом ожил, и все переписали на этот литургический сон.

Мистика.

Иначе не назовешь…

Но я не понимал одного:

– Почему тогда похоронное бюро закрыли? Они же не виноваты в том, что труп оказался… не трупом…

– Видишь ли, Ди, труп в этой истории все-таки был. Настоящий труп. Тот, кто делал макияж мальчику, когда тот воскрес, заработал себе сердечный приступ. Он умер на месте, заменив собой вернувшегося с того света ребенка. Вот такая история.

Иронично…

Страшно и забавно.

– Так что похоронное бюро закрыли, и здание простояло пустым еще какое-то время, пока там не открыли книжную лавку.

– И с ней тоже случилась какая-то история? – уже приготовился я.

– Знаешь… ничего особенного… на этот раз все гораздо проще.

Эр протянул мне новую вырезку из газеты. В заголовке я прочитал: «Сгоревшие заживо».

– Хозяйка магазинчика, проработав в нем семь лет, подожгла себя вместе со всеми книгами, – разъяснил коротко Эрнест.

Сначала убийство девушек в борделе, потом воскресший мальчик в похоронном бюро, а дальше – пироманка и самоубийца…

– Говорят, что перед тем, как все поджечь, она сжимала в руках томик романа «451 градус по Фаренгейту». Иронично, не правда ли?

– Эти истории полны черного юмора, – печально ответил я.

Просмотрев все газеты, я заострил внимание на датах. В моей голове родился новый вопрос… или зацепка…

– Я узнал, что кофейня простояла пять лет. Смотри-ка… бордель простоял пятнадцать лет, похоронное бюро продержалось десять, а книжная лавка выстояла всего семь…

– Сроки сужаются, – кивнул Эр, – никто с момента закрытия борделя не продержался в этом здании больше пятнадцати лет. Сроки работы чего-либо в этом здании только уменьшались…

– Что там было после книжной лавки?

Эр пожал плечами:

– Ничего. Это здание пустовало до две тысячи пятого года этого столетия. Потом там открылась кофейня «Полночь». Она благополучно проработала пять лет, и с две тысячи десятого года там ничего не происходит.

Бордель, похоронное бюро, книжная лавка… кофейня.

– Что случилось с кофейней?

– Этот вопрос плавно подводит нас ко второй группе сведений, которые я раздобыл. Закрытие кофейни тесно связано с ее бывшим хозяином.

Аполлон Аполлонович Соболь.

– Что с ним?

Эр указал мне другую статью в газете. Заголовок кричал: «Владелец «Полночи» сходит с ума».

– Семья рассказывала, что он начал бредить. Соболя доставили в психиатрическую клинику. Там он пролечился какое-то время, и его выписали. Дальше он жил со своей семьей. Он так и не был женат, между прочим. Владение кофейней в свои руки взял новый хозяин, но он закрыл ее. Не знаю зачем. Он просто закрыл эту кофейню, и ее разгромили за несколько дней. Так она и стоит все эти девять лет.

– Почему Соболь сошел с ума?

– Никто не знает. Причина помешательства не выяснена. Шизофрения, полагаю… но ни у кого в его роду не было такой патологии… я наведался к его родителям, чтобы узнать, куда он направился в тот вечер, когда его задавил какой-то придурок.

Да уж… придурок…

– Они рассказали, что у него случилось обострение. Они уже собрались звонить в клинику, как Соболь сбежал. Он взял с собой только бумажник и бросился бежать прочь из города. И вот вчера нашли его труп… выбежал на дорогу в ночи…

Обострение…

Помешательство…

– Владелец кофейни не сменился? – поинтересовался я.

– Насколько мне известно, нет. Тот, кто закрыл ее девять лет назад, по сей день остается ее хозяином. Но здание не сносят. Никто ничего там не собирается открывать. Все знают, что дело окажется гиблым. Этот домик проклят, Ди. Сам видишь, что случилось! Этот владелец, видимо, боится очередного провала. Он чувствует, что новое дело это здание не потянет. Обязательно случится какая-нибудь чертовщина.

Итак… мы имеем в кофейне «Полночь» убийство, воскрешение из мертвых, пожар и добровольное закрытие.

– У тебя есть еще что-то? – спросил я у друга.

– Пока на этом все. Я оставлю все эти бумаги тебе, чтобы ты использовал статьи из газет для книги. Полагаю, для одного дня поисков информации вполне достаточно.

– Но этот день еще не закончился!

Эр посмотрел на меня с хитрой ухмылкой.

– Что ты задумал, Ди?

Да, я задумал…

– Поехали, Эр. Я знаю, кто может рассказать нам больше подробностей. Кстати, ты хочешь мороженое?

Глава 9

Алесю мы взяли с собой. Я все равно обещал ей показать мастерскую Барокко. Полагаю, сбылась ее заветная мечта.

Я мог долго наслаждаться ее выражением лица, когда она зашла в магазинчик, но работа требовала продуктивного темпа.

– Это… невероятно! – Алеся не сдерживала эмоции. – Они прекрасны!

К нам вышли Катерина и Лиза Барокко. За ними последовала Креветка. Белая персидская кошка быстро подбежала к моей жене, запрыгнула на стол, крышка которого равнялась поясу Алеси, и уткнулась мордочкой ей в живот.

– Креветка! – шикнула Катерина на питомца.

– Ох, – Алеся звонко посмеялась, – все в порядке. Говорят, кошки чувствуют куда больше, чем люди.

Алеся погладила Креветку, которая хотела познакомиться с моим не рожденным ребенком.

– Вы вернулись! – обрадовалась Лиза.

Я подошел к Алесе и приобнял ее.

– Катерина, Лиза, это моя жена, Алеся. Она всегда восхищается вашими куклами и коллекционирует их. Алеся, это Лиза и Катерина Барокко. Они вместе делают этих кукол.

– Ах…

Взгляд Алеси застыл на матери и дочери.

– Это вы? Вы делаете эти прекрасные куклы?

– Главный мастер – моя мама, – гордо заявила Катерина, – а я так… подмастерье.