Илья Ермаков - Особый заказ в кофейне «Полночь»

– Просто ты был рядом… и Леся…

Мне показалось, или его глаза заблестели от слез?

– И мы с Лесей всегда будем рядом с тобой, Ди, – сказал Эрнест, – мы поддержим тебя в любую минуту… знай, что я всегда в твоем углу ринга…

Эти слова очень важны для меня. Мне всю жизнь было важно знать, что в этом мире есть кто-то, кто будет в моем углу ринга…

– Ты ведь хотел заняться боксом до того, как ушел в литературу? – поинтересовался я.

– Да, было дело… массу я набрать смог, а вот дальше дело не задалось…

Еще одна добрая шутка в эту темную весеннюю ночь.

* * *

Когда я открыл глаза, меня ослепил сиреневый свет.

Я почувствовал притягательный аромат свежего кофе и сладкой корицы.

Звучал джаз.

Придя в себя, я заметил розовые лампы на потолке. На меня смотрели голубые глаза прекрасных силиконовых кукол.

Кофейня «Полночь» ожила.

Никаких завалов, камней, мусора или пыли вокруг. Только приятная атмосфера элитного заведения. Кукла в белом платье и с золотыми волосами приветствовала гостей у входа. Милая девушка-официантка мило улыбалась, примкнув к стене у прохода, занавешенного серебряным дождиком. Девушка в красном платье сидела на краю первой ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.

Все розовое и фиолетовое…

Аннабель… кукла-акробатка сидела прямо на барной стойке и махала мне ручкой. Шкафчики за барной стойкой заставлены сервизом, молоком, банками кофе и красивыми бутылками с алкогольными напитками и коктейлями.

Кофейня «Полночь» снова работает.

Я взглянул на часы. Сейчас уже число следующего дня и время… два часа ночи!

Рядом на раскладушке мирно храпел мой товарищ, который в данный момент не имел ни малейшего представления о том, что происходило вокруг.

– Эр! Просыпайся… давай же вставай, приятель…

Говорил я шепотом, будто боялся кого-то потревожить. Я толкнул своего друга в спину, но тот и не думал покидать царство сновидений.

Неужели, у меня не получится его разбудить?

А потом я услышал тонкий женский голос, совсем мне незнакомый:

– Не желаете ли чашечку кофе?

Тут же оглянулся в поисках источника звука. Поначалу я подумал, что со мной заговорила одна из кукол Барокко, но все они молчали… они оставались просто куклами.

Зато на барной стойке появилась белая чашечка, от которой тянулись тонкие бледные струйки пара.

Почему-то мне показалось, что я не смогу разбудить Эрнеста, а потому решил во всем разобраться сам. Я встал, прошел к стойке и заглянул в чашку, приготовленную для меня. На белой пенке нарисовано солнышко.

– Пейте кофе и поднимайтесь на второй этаж, – сказал тот же серебристый голос, – экскурсия скоро начнется.

Экскурсия…

– Кто вы? – бросил я в пространство.

Никто не мне ответил.

Я снова опустил взгляд на чашку и отшатнулся. Солнышко исчезло. Вместо него написаны слова: «Выпей меня».

Мне только не хватало стать следующей Алисой из страны чудес.

Я подумал о том, что долго шел к этому. Разве не этого я хотел? Кофейня «Полночь» ожила! И я твердо отдаю себе отчет в том, что это не сон.

Безумная реальность существует.

Я решил, что просто обязан закончить начатое. Я обещал себе идти до конца, что бы ни происходило.

Происходит нечто похожее на то, о чем говорила Зоя…

Она не была безумной… А если была, то безумен и я…

И у меня нет доказательств! Эрнест спит!

У тех ребят из клиники, кто был здесь ночью, тоже не было доказательств… и сейчас они там!

Я взял кружку и немного отпил. Сладкое капучино. Идеальное капучино.

Никакого другого, более вкусного, кофе я еще не пробовал. Божественный нектар!

Отпив немного, я поставил кружку на стойку.

– Превосходно! – сказал мне незнакомый приятный голос. – А теперь можете подниматься!

Подниматься…

Я прошел к лестнице и остановился прямо перед ней. Кукла – девушка в красном, что сидела на первой ступеньке, мило мне улыбалась.

Я сделал несколько шагов наверх, преодолев три ступеньки.

– Прошу… я вам покажу подарочный экспонат. Николай Васильевич ждет…

Николай Васильевич…

Я поймал себя на мысли, что где-то уже слышал подобное имя-отчество, но не здесь… когда-то давно… но при этом это что-то точно как-то связано с этой кофейней… вот только…

И меня осенило!

Гоголь… Николай Васильевич Гоголь!

Набравшись смелости, я в скором темпе завершил подъем по красной лестнице. Когда я оказался на втором этаже, меня окутал серый дым…

И я почувствовал запах горелого пергамента.

* * *

Передо мной стоял стол, усыпанный потрепанными листками пергамента. Засохшее пятно чернил. Растрепанные перья. Растаявшие свечи.

Стол стоял у окна, в самом углу какой-то пустой комнаты. Но больше всего меня привлекло другое…

Кроме обычных, но непривычных моему взору предметов на рабочем столе, я увидел шарики из мякоти хлеба… стол был завален ими!

Что-то звучало у меня в голове… я чувствовал знакомую боль, которую испытываешь после длительной умственной работы.

В висках гудело, а пальцы… я взглянул на свои пальцы, которые стонали от боли, будто они весь день катали эти шарики из хлеба…

Мой взгляд снова устремился на стол – хлеб заплесневел, покрылся грибами и зачерствел…

Лицо обдал ледяной пот.

Опускаю глаза…

Мои руки… они все в крови! В двух кулаках я сжимаю спицы…

На моих плечах и руках висят нитки, бечевка, лоскутки ткани… весь я напоминал какой-то тренировочный манекен для шиться или вязанья!

Я в ужасе принялся сбрасывать с себя все эти нити, ткани, веревки и украшения! Я бросал это на пол, и все проваливалось свозь него…

Я выбросил спицы и начал вытирать окровавленные руки об одежду. Мои ладони оказались исколоты этими спицами!

Комната передо мной растаяла. Все растворилось: стены, потолок, рабочий стол – все обратилось в дым и пепел.

Я оказался на какой-то тропинке, дорожке на аллее или парке. Воздух бил мне в лицо. И на меня шли люди.

Толпы людей…

Мужчины, женщины, дети, старики – все, одетые в странные старые одежды и шляпки. Они шли мне навстречу, и все здоровались… сотни лиц!

Лица, лица, лица…

Глаза, глаза, глаза…

Улыбки, улыбки, улыбки…

Кто-то что-то говорил, кто-то смеялся, кто-то кричал, кто-то плакал…

Все они шли на меня, как-то неуклюже кланялись, и их лица размывались, исчезли.

Сотня за сотней… сотня за сотней…

Бесчестное количество людей!

И мне это нравилось. Моя душа ликовала. Я ненавидел себя и любил одновременно. Мне были приятны эти приветствия, но до ужаса неприятны сами незнакомцы…

Время неслось с бешенной скоростью, и оно ускорялось! Быстрее и быстрее неслись передо мной тысячи лиц, размываясь в общем уродливом потоке.