Илья Ермаков - Особый заказ в кофейне «Полночь»

– Вы можете сказать, в какое время это могло случиться?

– Предположительное время исчезновения – три часа ночи. А что?

В это же время однорукий силуэт подстрелил меня минувшей ночью.

Глава 14

– В его комнате все осталось нетронутым, – Лис повернул специальный ключ в замочной скважине и толкнул деревянную дверь.

Она открылась со скрипом, и Эр первым заглянул в палату Ия. Я решил повременить с тем, чтобы переступить порог, потому что совершенно не представлял, чем это для меня обернется.

– Каждый месяц он просил новую икону, – рассказывал Маркел Борисович, – вечерами он читал Библию и Евангелие. Крестик он никогда не снимал, хотя я понимал, что он мог послужить опасным оружием или даже инструментом для суицида. Опыт работы в психиатрии научил меня подмечать подобные детали…

Эр, осмотревшись в палате, махнул мне, и я вошел. Как и говорил Лис, все полочки и шкафчики в палате заставлены самыми разными иконками, свечками и прочей церковной утварью. Несколько экземпляров Библии и других священных книг. Постель заправлена. Окно закрыто.

– Он даже не ложился спать, как я понимаю, – выразился я.

– Да, – кивнул Лис, – полиция тоже обратила внимание на это. Его вещи остались нетронутыми, когда он вошел в палату.

– А кто решил, что он вообще входил сюда? – обратился с подозрением Эр к Лису.

– Его друзья, – спокойный ответ психиатра, – они проводили Ия до палаты прежде, чем отправились к себе.

– Вы им верите? Они же ведь…

– Знаю, душевнобольные люди… но кому из своих пациентов я могу полностью довериться, то только им.

Мне в голову пришла другая мысль, которую я поспешил озвучить:

– Ий мог хотеть сбежать, и его друзья могли помочь ему в этом. Вы об этом не задумывались?

Взгляд Маркела Борисовича устремился в сторону окна.

– Да, я тоже так посчитал… мое сознание решило оставить эту мысль в стороне, как самый неприятный исход событий. В таком случае возникает ряд вопросов, на которые никто не может найти ответ. Зачем он это сделал? Я знаю Ия давно и точно уверен, что его все устраивало в нашей клинике. Здесь у него друзья…

– А семья? – вмешался Эр.

– Сирота. Родителей нет, братьев и сестер тоже. Он один, я вас уверяю. Идти ему некуда. Наша клиника – его дом.

Мы с Эром переглянулись. Мой товарищ чувствовал, что доктору удалось нас убедить в своих выводах. Может, его удалось, но не меня.

– Маркел Борисович, – обратился я к психиатру со всей серьезностью.

– Да, Дмитрий?

– Ий был связан с кофейней «Полночь». А все, что касается кофейни «Полночь»… не так просто.

С этими словами я поспешил покинуть палату Ия, в которой мне по неизвестной причине стало неприятно находиться. Такое изобилие икон и религиозных предметов больше пугало, чем умиротворяло. Все-таки это не храм, а палата в психиатрической клинике. Во всем этом прослеживалась некоторая патологическая наклонность и склонность к ритуалам. Изобилие символов и образов – мишура, за которой терялась сама суть религии и веры в целом.

Возможно, эти странные ощущения связаны как раз с тем, что с хозяином палаты случилось несчастье (именно такой точки зрения я придерживался). Куда мог отправиться человек, лишенный дома и семьи? Где он будет искать пристанище?

И зачем ему в принципе уходить от тех людей, которые его любят и заботятся о нем?

Покинув коридор, я отправился вниз, в комнату отдыха. Лис и Эр, закрыв палату, поспешили за мной.

Я замер посреди комнаты. Пациенты клиники продолжали жить своей мирной жизнью, будто не знали об исчезновении одного из них. Возможно, они, правда, не знали.

По телевизору показывали теннис. Кто-то расхаживал из стороны в сторону, бормоча что-то себе под нос. Две старушки кидали друг другу мячик.

– У вас будет закурить? – обратился кто-то ко мне.

– Нет, – мой ответ.

И тот ушел.

– Хватит слушать мои мысли! – кричал один молодой паренек. – Прекрати сейчас же!

К нему тут же подбежал санитар и успокоил.

– Жучки, жучки… – повторял мужчина, сидя за столом и раскачиваясь взад-вперед, – они прослушивают меня… они следят за мной… жучки где-то здесь… и камеры… камеры смотрят на меня…

При этом пациент постоянно озирался по сторонам, приглядываясь к углам комнаты.

Другой старичок, видимо с деменцией, поставил табурет прямо на журнальный столик. К нему быстро подскочила медсестра, поставила стул на пол и взяла старичка под руку, приговаривая:

– Идем в палату, дедушка. Пошли-пошли…

Другой старик с тростью стоял у окна.

Старик с тростью…

С тростью…

Тот, кто хотел меня убить, тоже был с тростью.

– Ди! Ты куда убежал?

Голос Эра я услышал, когда тот уже спускался ко мне по лестнице. За ним спешно следовал Маркел Борисович.

– Ты куда убежал? – повторил он. – Что-то случилось?

– Ничего… просто…

Мой взгляд снова приковался к той трости, что старик держал в руке. К большому сожалению, я совсем не запомнил ее наконечник. Должно быть, ничего особенного там и не было вовсе.

Я отвлекся от этой трости лишь тогда, когда Эр положил свою руку мне на плечо, призывая меня повернуться к нему лицом.

– Ди, о чем ты подумал? – спросил он меня.

Я обернулся и шепнул ему:

– Не нравится мне все это…

– Мало кому это нравится, Ди. Но ты же сам хотел во всем разобраться. Я сразу тебе сказал, что прийти сюда было плохой идеей.

– Знаю.

К нам присоединился Маркел Борисович. У него появилась легкая одышка. Придя в себя, он обратился ко мне:

– Я должен у вас кое-что спросить…

– Конечно, доктор, – взглянул я на него.

– Вы были в кофейне ночью…

– Был.

– Что вы там видели? Дмитрий… вы что-нибудь видели?.. Простите, я должен знать.

– Понимаю.

Что я там видел? Это сложно объяснить, если говорить откровенно. Но дело в том, что говорить откровенно я совершенно не собираюсь.

– Маркел Борисович, мне придется разочаровать вас, но я отвечу предельно честно и ясно.

Двое с нетерпением ждали.

– Ничего я там не видел. Ровным счетом ничего. Кажется, я потерял сознание – да. Но ничего там не было.

Лис и Эр обменялись разочарованными взглядами. Повисла неприятная пауза, которую мгновенно разорвал дикий вопль:

– Ложь!

Мы начали озираться по сторонам в поисках источника шума.

– Все это наглая ложь! Ты – мерзкий лжец! Лжец!

В комнате отдыха появился молодой мужчина, ужасно худой, мертвенно-бледный, весь в поту. На его обнаженных руках и ногах проглядывались набухшие толстые вены. Рукава его белой рубашки закатаны по локоть, как и штанины до колен. Босой, он запрыгнул на диван и смерил меня безумным взглядом. Его большие глаза с маленькими зрачками были готовы вот-вот выпасть из глазниц. Черные волосы лохматыми космами падали на лицо и плечи. Когда он широко открыл рот, я заметил кривые пожелтевшие зубы.