Илья Ермаков - Особый заказ в кофейне «Полночь»

Но мне отвечали спокойным тоном следующие фразы:

– А что вы, собственно, от нас хотите?

– Она отлично сама справляется!

– Папаша, успокойтесь и присядьте.

– Хотите, мы у вас тоже роды примем?

Я в ужасе подбегаю к Алесе и хватаю ее за руку.

– Милая, ты как? – спрашиваю я ее.

– Я хочу мороженое! – пожелала она.

– Сейчас не совсем подходящее время для этого, солнышко…

– Ох, ты никогда не делаешь так, как я говорю! Никогда!

Она издала протяжный стон, а потом… красный столб крови вырвался из нее и ударил в стену.

– Десять баллов! – воскликнул врач.

– Какая грация! – поддержала акушерка.

– Настоящее искусство, не правда ли?! – добавила медсестра.

Я не мог смотреть на это! На стене напротив растекалось громадное алое пятно. Алеся потеряла немыслимое количество крови!

– Смотри-ка, получилось!

Довольная, Алеся наклонилась вперед и достала нашего ребенка. Она показала мне его…

– Это наша малышка!

На меня смотрели пронзительные черные глаза с узкими золотыми щелочками. Алеся держала на руках Клеопатру.

– Элис такая талантливая! – воскликнула Алеся.

– Не желаете путешествовать? – поинтересовалась у меня кошка.

Я отшатнулся.

В висках загудело.

– Подержи ее!

Алеся передала мне кошку, и я взял ее на руки. Улыбаясь, животное таращилось на меня.

– Какую экскурсию вы хотите устроить? Гоголь или Достоевский? Я могу украсть подсознание Эрнеста, как вы и хотели! Давайте заглянем к нему в голову?

Медработники, пьющие кофе, поддержали эту идею:

– Замечательно!

– Шедеврально!

– Чудесно!

Я взглянул в сторону и увидел в углу комнаты стол, за котором сидел Эрнест и разбрасывал шарики из хлебной мякоти.

– Нужно сжечь это дерьмо! – повторял он. – Немедленно сжечь! Пора избавиться от него раз и навсегда!

– Эр, о чем ты? – спросил я его.

Эрнест уставился на меня безумными глазами и вынул из внутреннего кармана куртки мой «Дневник расследований».

– Это вещь проклята! Она порочна, как твоя душа! Ты грешник, Ди! Грешник! Ты – Маркиз де Сад!

Друг за другом медсестры, акушерки и врачи стали подходить ко мне, жать руку и повторять:

– Очень приятно, Маркиз де Сад!

– Рад познакомится, Маркиз де Сад!

– Я так долго ждала встречи с вами, Маркиз де Сад!

Клеопатра спрыгнула на пол и подбежала к Эрнесту. Кошка запрыгнула ему на плечи и принялась царапать его голову, будто хотела выкрутить крышку черепа.

– Это большой секрет, как я краду подсознания людей, – говорила она невзначай, – но я вам доверяю, Дмитрий Сергеевич! Вам же можно верить? Вы дали обет молчания! Сейчас я вам все покажу!

Эрнест, глупо улыбаясь, помахал мне рукой. В какой-то момент Клеопатре удалось открутить крышку черепа. Она выкинула прочь добрую половину головы Эрнеста.

К горлу подступил рвотный комок.

– А вот и его мозги!

Клеопатра вынула из черепа кусочек клубничного мороженого.

– Остается только разобраться, как они действуют!

Внезапно дверь открылась, и на пороге появился Маркел Борисов Лис. Сначала он хохотал, а потом посмотрел на нас и заявил:

– Я лишь хочу сказать, что все хорошо!

Алеся выпалила тут же:

– Убирайся прочь!

Новый алый поток, подобный струи душа Шарко, вырвался из нее и сбил Лиса с ног. Того отбросило в коридор, и дверь закрылась.

– Наконец-то он ушел! – обрадовалась Алеся. – Меньше народу – больше кислорода!

Медработники зашептались:

– Верно подмечено!

– Она дело говорит!

– То-то же!

А потом передо мной возник Эрнест Хемингуэй собственной персоны. Он держал в руках ружье, которое направлял прямо на меня!

– Вы слишком далеко зашли, Дмитрий Сергеевич!

– Не надо, – вырвалось у меня.

Я поднял руки, будто хотел сдаться.

– Каждое ваше действие имеет свои последствия! Я вам сразу сказал бросить это дело! Бросить! Но вы не послушались меня…

– Прошу! Нет!

Я упал на колени. Из глаз хлынули слезы.

Я понял одно: не хочу умирать.

Хемингуэй злорадно смеялся:

– Посмотрите, чего вы добились! Пришло время платить за свои грехи…

Писатель нажал на курок, и раздался шумный выстрел.

* * *

Я проснулся в ледяном поту.

В комнате по-прежнему царил мрак. Шторы задвинуты. Я не имею возможности даже понять: день сейчас или ночь.

Я все еще привязан к постели. Все, что я могу сейчас себе позволить, так это пытаться прийти в себя после очередного жуткого кошмара.

Эти сны становятся все хуже и хуже… с каждым разом!

Какое-то время я так и лежал, пока не заметил шевеление в темном углу комнаты. Услышав странный звук, я замер, уставившись в мрак.

– Кто здесь?

Снова что-то зашуршало.

В палате кто-то есть!

Поле моей видимости ограничивалось лишь моей постелью и радиусом в метр вокруг нее. Именно поэтому я не мог различить черты фигуры во мраке.

– Наша первая с вами встреча прошла при дурных и не самых приятных обстоятельствах, – ответил мне хриплый жуткий голос, – наша вторая встреча была слишком скорой. Что же вы не продолжили гнаться за мной, Дмитрий? Почему остановились и сдались? А ведь я был там… и все видел.

Он здесь.

Помазанник.

Мессия.

– Я видел, как вы отчаянно хотели меня остановить, но что-то внутри вас не дало вам это сделать. Должен признать, что вы достаточно живучий человек. Я, кстати, тоже. Это неплохое качество, когда ценишь жизнь и превыше всего страшишься смерти.

Я услышал стук тростью.

Фигура направилась из тьмы в мою сторону.

Она хромает.

– Вам же удалось побывать в шаге от смерти, не так ли? После нашей первой встречи, напомню вам. Вы впали в кому. Что же вы там видели, Дмитрий? Что на той стороне?

Помазанник замер.

Он ждет моего ответа.

И я отвечаю:

– Ничего.

Услышал скорбный вздох.

Потом рука в черной перчатке выдвинула на свет стул, держа его за спинку.

Я уже видел острый наконечник трости, врезающийся в деревянный пол.

– Этого я всегда боялся. Не хочется попасть в Ад, знаете ли… я всю жизнь боялся бога, пока не понял, что его не существует. Есть только дьявол.

«И это ты!» – мелькнуло у меня в голове.

«И ты попадешь в Ад!» – добавило сознание.

– Наконец пришло время, когда мы имеем с вами возможность спокойно поговорить.

Темная фигура вышла на свет.

Помазанник явился мне.

Только сейчас у меня появилась возможность лицезреть его жуткий облик.

Невысокого роста, облаченный в кожаную куртку болотного цвета и темные брюки, у него на руках темные кожаные перчатки. Одна рука неживая и представляет собой черный металлический протез. На спине виднеется небольшой горб. Он явно хромает, опираясь на свою трость с наконечником в виде ящерицы.

Больше всего в облике моего врага ужасало его жуткое неприятное лицо. Кожа бледно-серая, пепельная. Лоб и подбородок покрыты морщинами. Правая щека одарена омерзительным ожогом – красная, рыхлая кожа, из которой вытекают гной и алые капельки. Синеватые потрескавшиеся губы. Широкая улыбка позволила мне различить кривые желтые зубы, которые стояли в ряд с металлическими. Язык мне показался слишком коротким, будто обрезанным. Шея разодрана, будто ее долго расчесывали ногтями каждый день. На правом ухе моча отрезана, а в левом стоит серебряная серьга. Волосы черные, влажные, прилизанные. Они опускаются к плечам, обволакивая череп с несколькими еле-заметными выступами. На меня смотрели блестящие серые глаза с изумрудным оттенком в глубине.