Рита Лурье - Любовница бури

Кэтрин обещала в ближайшее время наладить контакт с сопротивлением, кажется, ей даже удалось найти какого-то связного из ближайшего городка, который тоже был привлечен к работе на заводе, но пока не решался подвергнуть риску себя и свою семью. Поль была уверена, что в результате селянин сломается – Кэтти умела убеждать лучше любого гестапо, используя всю мощь своего природного обаяния. Но до этого момента придется жить в мучительном неведении.

Спрашивать об этом самого Шварца было бесполезно, он всегда четко давал девушке понять, когда темы разговоров становились запретными. Все-таки не стоит забывать о том, что он – один из ее тюремщиков, а она всего лишь заключенная и явно не тот человек, с которым можно поделиться конфиденциальной и, вероятно, стратегически важной информацией.

– А что будет тебя заботить? – полюбопытствовал Монстр. Поль поставила на пол опустевшую банку из-под тушенки и проверила, надежно ли спрятано остальное содержание пайка в складках ее тюремной робы.

– Не знаю, – поделилась девушка честно, – я вообще не знаю, доживу ли до этого.

– Доживешь, – тихо пообещал мужчина и напомнил, – я не позволю им что-то сделать с тобой. И… не только я, – он осознал, что сказал лишнего и залился краской, отвернулся к стене и сделал вид, что заинтересован чем-то в глухой кирпичной кладке.

Поль, немного изучившая за время их странных встреч повадки Шварца, догадывалась, что сейчас на его лице написана вся гамма эмоций, бушующих у него внутри, а он благоразумно предпочел не демонстрировать их заключенной.

Теперь она мучительно думала о полученной информации и пока не готова была для себя решить, что делать ей с этим знанием. Значит, есть еще кто-то, кто знает о ее талантах. Другой тюремщик? Или… кто-то стоящий выше по армейской иерархии нацистов? Но почему тогда она все еще в общем бараке, а не в какой-нибудь подпольной лаборатории в Альпах? Или операция по поиску одаренных особыми способностями людей настолько секретна, что в нее не могут посвятить даже командование лагеря? Задавать эти вопросы было бессмысленно, но можно было попробовать подойти издалека.

Поль тщательно подбирала слова. Она могла попробовать коснуться разума Монстра, но знала, что это может повлечь за собой очень опасные последствия в виде очередной вспышки его плохо контролируемого гнева. И она рискует лишиться их редких свиданий, расположения и дополнительной еды.

– И… как ты собираешься им помешать, если меня, например, решат казнить? – наконец-то нашлась девушка. Вроде бы вопрос был относительно нейтральным, а заодно мог потешить самолюбие ее тюремщика, любившего напоминать о своей исключительности и непостижимой силе.

– Я выпотрошу каждого из них, – резко сказал Рихард и обернулся к ней, с горящими от гнева, обращенного, к счастью, не к арестантке, глазами, – потому что жалкая кучка тупых вояк не стоит жизни избранной.

Поль вздрогнула, потому что это слово всегда резало ее слух. Девушке дико было связывать его с собой, оборванкой с края света, которая даже вилку нормально держать не умела.

– Но… – робко начала она, – я же отказываюсь перейти на твою сторону. Мои способности бесполезны. Проще избавиться от меня, чтобы они не достались врагу.

И зачем только она все это сказала и подала ему такую замечательную идею?

Но помимо того, что Шварц был ужасно вспыльчив, он еще и был непрошибаемо упрямым человеком. Более упертых людей Поль в своей жизни еще не встречала. Даже отчаянные спорщики Кэтрин и Паскаль умели идти на компромиссы и признавать, что могли допускать ошибки. Шварц– нет. И его воистину маниакальная упертость иногда пугала до дрожи в коленях. К счастью для Поль, на данный момент, в его голове засела идея, пока не угрожающая ее жизни и сомнительному благополучию.

– Я верю, что однажды ты одумаешься и перейдешь на мою сторону, – заявил он и поправил себя, – на нашу сторону. Захочешь учиться, познать скрытую в тебе мощь…

– А если я обману тебя? – Поль не могла остановить слова, вырывавшиеся наружу, хотя и прекрасно понимала, что практически каждым из них может случайно взорвать давно заложенную в их отношениях бомбу замедленного действия, – если прикинусь согласной, а завладев могуществом, убью тебя и твоих… сообщников?

Монстр усмехнулся.

– Значит, ты превзойдешь меня, – с фанатичной гордостью проговорил он, – а это большая честь и радость для каждого учителя. Она стоит того, чтобы умереть.

Поль немного подумала, собралась с мыслями и спросила, в надежде, что ее любознательность будет поощрена:

– А у тебя есть учитель? Он тоже… один из нас?

Рихард вдруг подошел совсем близко к девушке и потрепал ее по щеке рукой в грубой черной перчатке каким-то почти унизительным отеческим жестом.

– А ты умная девчонка, – усмехнулся он, – но я уже предупредил тебя, что не собираюсь раскрывать перед тобой свои карты. Пока ты не присягнешь в верности…

– Извини, но я уже присягнула в верности свободной Франции, – не без гордости заявила Поль, – а клятва – она на то и клятва, что нельзя отозвать ее в любой момент и резко поменять сторону, которой ты предан.

– Да, это верно, – согласился Монстр, как-то нервно отдернул руку от лица девушки и снова отошел к стене, в тень, куда не падал свет тусклой лампочки под потолком. Поль злилась на себя каждый раз, когда позволяла себе говорить с ним прямо, а это происходило практически всегда. Бессмысленно лукавить, когда ты общаешься с человеком, который, хоть и с трудом, но может прочитать твои мысли.

И от благосклонности которого, в какой-то степени зависит твое недалекое будущее. И судьбы еще некоторых людей, ради которых она таскала эти проклятые армейские пайки. Не трудно было предположить, что Монстр догадывается, что Поль уносила с собой провизию не для собственных нужд. Но он ни разу не попытался осудить ее за это.

– Расскажи мне про Шамбалу, – попросила Поль, – это же не секретная информация? Ее же, вроде, не нацисты придумали… Не буду спрашивать, зачем ты ее искал. Просто… Хочу знать что это. Может мне тоже туда очень нужно.

Шварц глухо рассмеялся и, судя по его потеплевшему взгляду, он снова готов был похвалить свою собеседницу за ее острый ум и любознательность.

Пусть говорит. Пусть делает что угодно. Лишь бы только обходился без довольно невинных тактильных контактов, от которых Поль все равно шарахалась. Не могла выкинуть из головы несчастных девиц, висевших на столбах в Париже с унизительными табличками на груди. Большинство слов, которые там красовались она смущалась произнести даже про себя.

И не дай бог, Монстр решит перешагнуть какую-то хрупкую границу между ними и напомнить, насколько он волен распоряжаться жизнью девушки. Хотя Поль почему-то казалось, что не смотря на свои жуткие силы, страшный вид и черную одежду, он вовсе не тот, кто может позволить себе подобное. Хотя бы по отношению к ней. Даже при ее положении заключенной, они вроде как были почти равными. А у него были какие-то свои, весьма извращенные понятия о благородстве.