Дея Нира - Незримые тени

Попросив разрешения пойти в свою комнату, он вежливо со всеми попрощался и отправился наверх. Только перед тем, как закрыть дверь, он попросил служанку не заходить к нему и не мешать, так как он очень утомился.

Деметрий, дождавшись, когда за дверью стихнут шаги, решительно переоделся, свернул подушку и одеяло на кровати таким образом, чтобы издалека этот сверток можно было бы принять за спящего человека. Затем он открыл окно, перебрался по карнизу и ловко спустился в сад под ярко освещенными окнами, откуда доносились громкий смех и звуки фортепиано.

Довольно он ждал.

В доме смотрителя маяка было, напротив, очень тихо. Петер сидел в гостиной, пыхтя трубкой. Его жена, как обычно, расположилась в кресле-качалке у окна с вязанием, а Клара убирала посуду со стола.

– Кофе-то налить?

– Нет. Хотя, погоди-ка. Отнеси мне его в кабинет. Хочу посидеть там немного. София уснула?

– Спит, как ангел небесный, – кивнула экономка. На ее изрезанном морщинами лице засветилась улыбка.

– Ну, и слава Богу!

Из трубки вырвался голубоватый дымок. Пахло табаком и кожей. Смотритель любил этот запах, как и запах рома, но теперь, когда он поклялся не брать в рот ни капли, ему придется довольствоваться трубкой и хорошим кофе.

С того самого дня, как он нашел Софию на камне, целехонькую, только промокшую насквозь от морской воды, он второй раз уверовал в Господа. Девочка пришла в себя, когда он нес ее на руках и сначала даже расплакалась, но потом успокоилась и рассказала отцу, как заигралась у обрыва и упала вниз, но что-то подхватило ее, а потом она уже ничего не помнила. Только сильный шум прибоя, падение и холод морской воды.

– Боже, – причитал смотритель, – спасибо тебе! Ангелы твои подхватили мою девочку, не дали старому дураку с ума сойти от горя! Уж я отблагодарю тебя, Господи! И даю зарок тебе, не пить это пойло дьявольское, отнимающее рассудок у хороших людей!

Клара так и выпучила глаза, когда смотритель заявил ей, что отныне ром ему омерзителен, велев отдать все запасы в ближайший трактир, чтобы пили за здоровье Софиюшки и его самого.

– Сдурел, совсем сдурел!

– Радуйся, дура! – Петер так и покраснел от злости. – Больше не стану пить этот проклятый ром. Ты же этого хотела!

Экономка покачала головой с сомнением.

– Так-то оно так. Только диковинно мне это.

– Не твоего ума дело, – огрызнулся смотритель. – Делай, что говорят. Чтоб к вечеру ни одной бутылки в доме не осталось, от греха подальше.

В городе пошли слухи.

Кто-то даже предположил, что Петер спьяну пришиб кого-то, а теперь хочет замолить это тяжкое злодеяние перед Богом. Впрочем, потом стало ясно, что всему причиной маленькая София. Будто она заболела тяжело, а вылечилась только после обета, данного отцом.

«Неужто я не буду благодарен Господу моему, что не отвернулся от меня в мой темный час?» – вопрошал себя смотритель, стараясь не отвлекаться на грохот последних бутылок с ромом, которые увозили помощники трактирщика, обрадованного столь щедрым подарком. «Главное, Софиюшка моя жива и здорова. Не устану восхвалять тебя, Боже, до самой смерти».

Трубку он стал теперь гораздо чаще набивать, что и говорить.

«Конечно, – оправдывался он, – и это дело бесовское, но так я хоть в ясной памяти пребываю, не то, что от пойла этого».

И, чтобы не увлекаться сладостными воспоминаниями об ароматной янтарной жидкости в толстой бутылке, Петер нашел себе новое занятие: начал мастерить игрушки из дерева для своей милой девочки. Так он мог сидеть подолгу в кабинете или на крыльце, покуривая трубку, ловко орудуя острым ножом.

У ног его частенько сидела сама София, перебирая вырезанные из липы игрушки, а затем, утомившись этим занятием, забиралась на колени к отцу с просьбой рассказать какую-нибудь историю или почитать ей сказку.

И он рассказывал. О добром ангеле, который был приставлен из воинства небесного к маленькой девочке, чтобы заботиться о ней и оберегать от всяких бед. И как однажды дьявол заманил ее на высокую скалу, чтобы лишить жизни невинное создание и огорчить Господа. Но ангел, который находился рядом, вовремя разгадал дьявольские планы и заслонил девочку своими белыми и мягкими крыльями от беды.

– Чудесная сказка, папочка, – София вовсю улыбалась. – Расскажи еще.

Смотритель задумчиво держал в руке лошадку, срезая с нее опилку за опилкой.

– Вот и не верь в чудеса после этого, – говорил он и качал головой. – Увидеть бы этого ангела.

– Знаешь, папочка, – девочка посмотрела на кончики своих нарядных туфелек, – а ведь ко мне приходит такой добрый ангел, весь в белом. Настоящий!

– Правда? Расскажи-ка мне. Какое у него лицо? – сказал отец, убежденный, что дочке снился сон.

София задумалась.

– Лица я не видела, оно было в тени. Но голос его был такой добрый, что я сразу поняла – это мой дорогой друг.

– Вот оно что, – произнес Петер. – Что же он говорил?

– Что любит меня и никогда не оставит. А когда он обнимал меня, мне было так спокойно, так легко. Будто вся Божья благодать спустилась на меня. Чудесно, да?

– Гм, и правда, чудесно, – пробормотал смотритель, озадаченный этим заявлением.

– И, знаешь, что, папочка, самое удивительное?

Петер вопросительно посмотрел на Софию, подняв брови.

– Что же, моя хорошая?

– От этого ангела пахло луговыми травами и цветами, а еще чем-то очень знакомым и таким родным, что я сразу полюбила его. Такое чувство, будто я знала его всю жизнь.

Почему-то от этих слов смотрителю стало немного тревожно на душе. Он отложил игрушку, притянул девочку к себе и усадил на колени.

– И давно он к тебе приходит?

София чуть нахмурилась и принялась загибать пальчики, отсчитывая дни.

– Три…Восемь…Двенадцать… Кажется, не меньше четырех недель. А может и лет. Не могу сказать.

Девочка пожала плечами.

– Гм. А что же ты раньше не говорила?

– Это был наш маленький секрет. Ты ведь не сердишься?

– Нет, но…

Он замолчал, качая головой, пытаясь избавиться от возникшего неприятного чувства. С чего ему бояться сновидений?

– В следующий раз, когда он придет, попроси его выйти на свет и показать свое лицо. Если он посланец Господа, он тебе не откажет.

Случай на обрыве изменил ход семейной истории и перевернул жизни двух людей: отца и сына. Первый стал спокойнее, второй – задумчивее. Отец, растревоженный, взволнованный новыми отческими чувствами, внезапно вспомнил, что у него есть и сын.

Смягчившись, он размышлял о том, что будь близнецы вместе, беда могла и обойти их стороной. А судя по рассказам Агаты мальчик был очень воспитанный, смышленый и послушный. Может, тогда ему показалось, что Деметрий подвержен влиянию злых сил? Скорее всего, это все алкогольный дурман так действовал на него, что он возненавидел бедного мальчика, а ведь невинное дитя вовсе того не заслуживало.