Сандра Тэйл - Сон во сне

Мистер Форест медленно подошел ближе к постели, и прощупал пульс у дочери. Ничего. Мужчина крепко прижал свои пальцы к запястью дочери, и держал их долго, выжидая толчка. К счастью, едва слышимый, но он прошел. Пульс был, значит, сердце билось, пусть и очень медленно, но оно билось.

Послышался вздох облегчения, у мистера Фореста ослабло внутреннее напряжение. Его дочь жива, это замечательно! Только выглядела она больше как усопший человек, а не дремлющий.

– Она не просыпается, мистер Форест, больше нет, – Лиззи встала за спиной мужчины, – если раньше мне удавалось ее разбудить для того, чтобы покормить, то теперь я этого сделать не могу, вот уже со вчерашнего вечера, после ухода доктора Бернса. А сегодня утром она стала выглядеть вот такой! Словно мертвец! Не хочу думать, что она…

– Она жива, Лиззи, – тихо сказал ей мистер Форест, – пульс редкий и слабый, но он есть. Моя дочь жива…

Он произнес последние слова больше для себя, чем для Лиззи. Они грели ему душу. Пусть он и не знал, что творится с его дочерью, но, по крайней мере, она все еще жива. Есть надежда.

– Она меня здорово напугала, – Лиззи успокоилась после слов мистера Фореста, и прижала руки к груди, – боже, пусть она спит, но будет живой, молю тебя…

– Пошлите за доктором Бернсом, живо! – мистер Форест, все еще держа руку дочери, отдал распоряжение слуге.

Отец с любовью посмотрел на свою дочь и погладил ее по голове. Губы девушки были бесцветными, а лицо белым, как полотно. Оно выражало спокойствие и покорность, будто в глубине души она с чем-то давно смирилась, как с неизбежным.

По сути, так оно и было.

На улице уже вовсю вечерело, солнце давно скрылось за горизонтом, и стало темнеть. Ветер колыхал деревья, словно нехотя, а те раскачивались в унисон под его напором.

В библиотеке стало ощутимей темно, лампы не были зажжены, и повсюду был мрак. Стеллажи с книгами выглядели внушающе и устрашали своим видом.

В комнату вошла женщина со свечей в руке, она подходила к одному светильнику, затем к другому, зажигая их, и в библиотеке стало светлеть, тут же разогнались мрачные тени. Затем она подошла к юноше, которые спал за столом, положив голову на руку, и легонько потрясла его за плечо.

– Арчибальд, Арчибальд, проснись, дорогой.

Парень начал ощущать чьи-то прикосновения и зов, проснулся и растерянно посмотрел по сторонам. Он не сразу мог понять, где он находится. Рядом с ним с выраженным беспокойством на лице стояла Лиззи. Ее теплая мягкая рука лежала у него на плече.

– Арчибальд, ты когда в последний раз спал?

– Не помню, – Арчибальд потер глаза, пытаясь пробудиться.

– Доктор Бернс сейчас у Эвелин, он провел там практически весь день. Он бы хотел с тобой поговорить. Если хочешь, я скажу ему, чтобы он пришел завтра утром.

– Нет, сейчас, Лиззи, я иду. – Арчибальд привстал и снял со стула свой пиджак. За то время, пока он сидел без движений в библиотеке, он успел замерзнуть, а его мышцы занемели. Его слегка знобило и пошатывало. – Эвелин хуже?

И без этого вопроса молодой человек уже заранее знал на него ответ. Как будто что-то могло измениться, чудеса случаются лишь в книгах.

Женщина поджала губы и прижала руки к груди.

– Да, Арчи, ей хуже, гораздо хуже. Она дышит, ее сердце бьется, но она спит, очень крепко спит. Она не просыпается уже второй день…

– Пойду пообщаюсь с доктором Бернсом, спасибо, что разбудила, Лиззи, – Арчибальд кивнул женщине, поправил на себе одежды и вышел из библиотеки. Лиззи пошла следом за ним.

Доктор Бернс как раз покидал комнату Эвелин, перед этим он помыл руки и сейчас протирал их насухо белым полотенцем, который для него приготовила прислуга. Он был одет в белую, немного запачканную, рубашку с черным жилетом поверх, на котором протягивалась с верхнего кармана к нижнему золотая цепочка карманных часов и слегка болталась при движении.

Арчибальд увидел врача издалека и сразу пошел к нему навстречу. Врач же, напротив, был настолько глубоко погружен в свои мысли, что заметил пред собой Арчибальда только тогда, когда тот возник у него прямо перед носом.

– Ох, Арчибальд, мальчик мой, как ты меня напугал! – Бернс слегка дернулся от неожиданности, – я уже думал с тобой завтра встретится и все как следует обсудить, на свежую голову, так сказать, но мое нетерпение дает о себе знать.

– Я бы не смог дождаться завтра, доктор Бернс, мое же нетерпение гложет меня изнутри, – Арчибальд подал руку доктору для приветствия и вздохнул полной грудью.

От недавнего пробуждения у парня все еще немного кружилось в голове, волосы были растрепаны, а глаза красными от недосыпа.

– Если не против, Арчибальд, пройдем куда-нибудь в укромное место, – сказал доктор Бернс.

Мужчины обосновались в одном из кабинетов мистера Фореста. Арчибальд зажег только одну лампу и поставил ее на стол, чтобы они с доктором могли видеть друг друга, не более. Он не хотел слишком яркого света. Наверное, его восприятие еще не успело оправиться после недавнего библиотечного мрака, он успел привыкнуть к темноте. Так было комфортнее, к тому же, парню казалось, что серьезные разговоры гораздо легче проходят при свече, маленьком свете лампы или камине.

Сам же мистер Форест, начиная с сегодняшнего утра, погрузился в себя и плохо реагировал на окружающий мир. Миссис Форест пыталась его как-то успокоить и воодушевить, но тщетно, он ее будто бы не слышал. У него был растерянный и усталый вид, он смог только встретить доктора Бернса, наказать прислуге делать все то, о чем тот попросит, и удалится в свой личный кабинет. Он настоятельно просил его не беспокоить, и заперся там изнутри.

Слуги, искренне беспокоясь и волнуясь за своего хозяина, приносили ему еду и стучались к нему в дверь. Мистер Форест им не отвечал. Тогда слуги, постучав еще несколько раз напоследок, оставляли поднос под дверью, сбоку, чтобы хозяин мог поесть, если вдруг передумает. Но за весь день тот так и не передумал. Еда продолжала лежать на подносе, стынуть и портиться. Время от времени подносы менялись, но это ничего не изменило. За весь день мистер Форест не притронулся к еде ни разу.

Зато миссис Форест приняла и завтрак, и обед и ужин как положено, только в гордом одиночестве. Арчибальд сидел на кофе и сэндвичах последние сутки и практически жил в библиотеке, по возможности, иногда приходя спать ночью или под утро на полу в спальне Эвелин, чтобы стеречь сон сестры. К нему же сон редко приходил. Иногда ему составляла компанию Лиззи, приходившая из соседней комнаты, чтобы поухаживать за Эвелин или проверить ее состояние. Сон к ней также не шел, и вместе с Арчибальдом они подолгу размышляли то вслух, то каждый сам про себя, пока отсутствие сна не истощало их и не требовало своего. Тогда им в такие моменты удавалось поспать несколько часов, затем начинался новый день с его новыми тревогами и треволнениями.