Валерий Карибьян - Район мертвых

– Стук что ли?

– Ага. В кузове.

– Может, упало что-нибудь внутри, или зверек какой-нибудь залез. Или это вообще не в кузове, а шишка на крышу приземлилась.

– Ммм, – неуверенно пробормотал Волков, вцепившись обеими руками в баранку.

Дёмин аккуратно открыл дверь и спрыгнул из машины на землю:

– Пошли, посмотрим.

Волков неохотно спрыгнул следом со своей стороны.

– Давай глянем, как там Иваныч отдыхает, – подтроллил его Дёмин. – Вдруг это он стучался – сигарету стрельнуть хотел.

– Вот ты, Саня, – улыбнулся Волков, глядя на друга через распахнутые двери.

– Я, кстати, положил ему в гроб недобитую пачку Примы 8 8 Прима – советская марка бесфильтровых сигарет, производящаяся примерно с 1960 года. и карманный приемник – две его любимые вещи при жизни. Иваныч с ними почти никогда не расставался.

– Делать тебе больше нечего.

– А что? Утром заиграет радио, Иваныч послушает «Маяк», закурит примстон , с соседями, там, поздоровается, – Дёмин продолжал беспощадно прикалываться над впечатлительным Волковым.

– Ну и шутки у тебя.

– Да ладно тебе. Иваныч с иронией к своей смерти относился. Он бы не обиделся, точно знаю.

Они обогнули Газель с двух сторон, отвязали тент кузова, медленно его приподняли и заглянули внутрь: гроб стоял на своем месте, по-прежнему закрепленный тросами.

– Иваныч, ты чего хотел? – Дёмин громко прошептал в сторону покойника, и Волков покривил лицом. – Ладно, пусть спит спокойно, его и так жизнь лихо потрепала.

Едва они опустили тент, как внутри кузова раздался громкий хлопок, и оба друга резко отшагнули назад.

– А вот это уже не смешно. – Дёмин вылупил глаза.

– А я тебе о чем? – тоже выкатив шары, отозвался Волков.

Дёмин потянулся рукой к тенту и начал снова медленно его поднимать, максимально отклоняя назад туловище с головой.

– Что там, бляха-муха? – шепотом спросил Волков, не двигаясь с места.

Наконец Дёмин сбросил тент и сказал:

– Крест грохнулся.

– Ебать-колотить, – облегченно выдохнул Волков.

– Колёк, сколько тебя знаю, ты вроде такой огромный, сильный и при этом очень мнительный.

– Я не состоявшаяся творческая личность, Саня. Мне не страшно. В смысле, это не страх труса. Я просто глубоко переживаю действительность и всякое проявление необъяснимых явлений. Суеверный, короче. И ничего поделать с этим не могу.

– Сказать по правде, мне и самому немного не по себе. Но Иваныча сегодня нужно похоронить. Просто необычное мероприятие нам выпало, поэтому нервы у нас с тобой и шалят.

– Не то слово. А я тебе вот еще что скажу, хоть ты и скептик насчет духовного мира. Не все так просто, я считаю. Если есть ангелы, значит существуют и черти всякие, и призраки, и прочая непознанная дичь.

– Может, и есть. Спорить не буду.

Дёмин не хотел развивать потустороннюю тему, чтобы беседа не перетекла в обсуждение религии, что иногда любил провоцировать Волков, но последний все-таки продолжил разговор про мистическое.

– Со мной в детстве один раз случай необычный произошел. И никакая это не галлюцинация была, я тебе скажу. Просыпаюсь я как-то субботним утром, часов в 10. Мы тогда еще с родителями в городе жили, в старой трехэтажке на улице Горького. Слышу, музыка с улицы заунывная доносится и басы по стеклам долбят, что аж рамы трещат. Подхожу к окну, смотрю, во дворе гроб на табуретках стоит. Помнишь, табуретки такие штампованные были, к ним еще ножки железные с резьбой прикручивались?

– Я эти ножки по юной дурости на разборки с собой брал, когда районами стенка на стенку биться ходили. Под одежду их прятал.

– Так вот. Люди вокруг гроба собрались, музыканты в трубы дудят. Среди них, кстати, барабанщик был, у которого барабан на шее висел, как на старинном военном марше. Сейчас такой картины уже не увидишь. Это раньше с покойником перед домом прощались, а теперь умершего в морг положено забирать.

Короче, пытаюсь я разглядеть лицо умершего через окно, но никак не могу понять, кто же там в гробу лежит. Мне стало любопытно. Пацан ведь, а тут похороны, антураж, все дела… одним словом – завораживающая картина. Ну, я подошел к родителям, – они телек на диване смотрели, – и спрашиваю, не надо ли, случайно, в магазин сходить? Матушка отвечает, что надо, но только после того как толпа внизу рассосется. А мне ж интересно. Страшновато, но очень интересно. Говорю:

«Может, я сейчас аккуратненько сгоняю, а то хотел пораньше гулять выйти?»

Батя отвечает:

«Иди, только постарайся у подъезда сильно не мельтешить. Как выйдешь на улицу, не останавливайся и сразу дуй в магазин. И чтобы не маячил у людей на виду, когда обратно пойдешь».

Взял деньги, сумку тряпичную со списком продуктов и пошел. Спускаюсь по лестнице, а мне навстречу сосед наш поднимается – Федор Лукич. Хороший старик был, всегда приветливый, улыбчивый. На фронте воевал, Венгрию освобождал. В зеленой фетровой шляпе гангстерской формы ходил. Были такие – с лентой и бантиком на ободке, помнишь? Старики в основном носили.

Дёмин молча кивнул.

– В общем, поднимается он мне навстречу и говорит:

«Привет, Колясик! Как твои дела, как родители поживают? Передай им спасибо, что утречком постоять пришли».

Я отвечаю:

«Все хорошо, Федор Лукич. Мамка с батей дома, телек смотрят. А у вас как дела?»

А он говорит, поправляя пиджак и затягивая галстук:

«Да я уже все. Чемодан только забыл в дорогу взять».

Я тогда еще не понял, что за чемодан и куда батя с матушкой постоять приходили. В общем, попрощался с ним по-быренькому, сбежал вниз по оставшимся ступенькам, подхожу к двери подъезда, открываю ее тихонько, высовываю голову на улицу, и тут на меня вся собравшаяся вокруг гроба толпа резко оборачивается. Я немного испугался, открыл дверь пошире, выскользнул наружу и пулей скрылся за углом.

Сходил в магазин, купил, что надо, возвращаюсь назад. Думаю, надо постараться как-нибудь незаметно обратно просочиться. Опустил голову, иду под окнами вдоль стены, и, когда уже почти дошел до подъезда, решил посмотреть, кто ж в гробу-то лежит. Открываю осторожно дверь, а сам в этот момент на носки встаю, оборачиваюсь украдкой и кидаю взгляд на лицо покойника…

Волков посмотрел на Дёмина большими глазами.

– В гробу лежал Федор Лукич.

– Ёма ё.

– Я так испугался, что со всей дури ломанулся в дом, споткнулся о порог и больно упал на пол. Поднимаю голову, а надо мной опять Федор Лукич нависает, только теперь уже с чемоданом в руке. Он протягивает мне свободную ладонь, помогает встать на ноги и говорит:

«Ну вот, теперь можно ехать, а то все заждались».

И вышел за дверь в ослепляющий свет. Держась за ободранную коленку, я быстро доковылял с сумкой продуктов на свой этаж и сразу пошел к родителям. Спрашиваю батю с матушкой: