Роман Шмыков - Вниз по лестнице

Кровь с лезвия с шипением сползла сама, и я убрал нож в кобуру у пояса, спрятав под кофтой. Собрал палочки и сложил в прежний карман. Неплохо было бы постирать куртку после этой вылазки. На часах полночь, и мне пора выходить. Я снова принялся регулировать работу сердца. Уверен, внешне по мне никак нельзя было понять, что сердцебиение достигло трёх ударов в секунду, давая самое чёткое зрение в мире людей посредством быстро бегающей по телу крови, полной витаминов и кислорода.

Я надеялся, что набрёл на гнездо Костеруков, но пока ничего не видел и не слышал, хотя это не значит, что я был здесь один. Эти существа передвигаются крайне тихо, а светящиеся глаза, полуслепые и ненужные для жизни в темноте, закрыты, в то время как уши передают разуму полную картину об окружающем мире.

Справа по бетонному полу зазвенела пустая алюминиевая банка, я пригляделся и заметил высокий тощий силуэт. Ещё один Костерук прибыл на зов собрата и выпрямился в полный рост. Опираясь на непропорционально тощие ноги, новый Костерук поднял длинные ладони в воздух для удара. Я отскочил в сторону и чуть не напоролся боком на торчащий из бетонной плиты металлический прут. Я подбросил в воздух ультрафиолетовые палочки, но Костерук закрыл глаза, и ему было абсолютно плевать на то, что могло навредить его зрению.

Сучий потрох!

Я снова достал пистолет и чуть не выронил его, на лету поймав вспотевшими ладонями. Меня обуял страх, и адреналиновое напряжение застучало в висках, потому что как минимум ещё два Костерука выползли из левого прохода. Я выстрелил наугад, утратив с концентрацией и остроту зрения, и попал, судя по оглушающему воплю, как минимум в одного из них. Тут же загорелись пары светящихся глаз, уставленные на раненного Костерука. Воспользовавшись их секундным замешательством, я вынул оружие, которое сам сделал ещё лет десять назад – ультрафиолетовая граната. Маленькая, со спичечный коробок, но взрывалась светящимся, как солнце, порошком. Я нажал на таймер и бросил её в середину этой клоаки между мной и тремя Костеруками. В последний момент успел прижаться лицом к земле и на всякий случай закрыться курткой. Граната рванула, и даже сквозь веки я чуть не ослеп от фиолетовых лучей надо мной.

Визг существ заполонил всё пространство, а стены затрещали. Когда жгучий, уже сходящий на нет, свет стал угасать, я поднялся на ноги и выстрелил в каждого Костерука, их кожа была обожжена до корочки. Они упали на землю и забились в конвульсиях. Я был слишком близок к провалу, поэтому опрометчиво кинулся к первому упавшему на землю Костеруку, на ходу обнажая отцовский нож. Существо точно меня услышало, ибо иначе трактовать его удачный удар не получается. Своими острыми когтями Костерук сорвал с меня левый рукав куртки, пробившись к коже даже сквозь плотный серый свитер. Я вскрикнул от боли, и вместо точного удара по горлу, которого обычно хватает для завершения дела, я махнул куда-то под остроконечное ухо, и Костерук успел отвернуть голову до второго моего замаха. Он вскочил на ноги и дёрнул в сторону ещё двух тварей, валявшихся на захламлённом полу.

Я с молниеносной скоростью выстрелил в спину бегущему костлявому существу, и оно, словно пытаясь ухватиться за прилетевшую в позвоночник пулю, стало царапать то место, где тонкая кожа уже пузырилась, как кипящая вода. Костерук упал в кучу с другими, что только осложнило для меня задачу. Я быстро перезарядился, использовав вторую из трёх обойм, и выстрелил со злости в это месиво из мускулов и сухожилий. Как минимум один из Костеруков полностью обмяк и сложился под ещё двумя телами.

Я по кругу подбежал к оставшимся, на ходу подняв с пола ультрафиолетовые палочки и сунув в открытые веки по штуке на глаз. Сам удивился своей скорости, и уже двое из выживших Костеруков оглушены. Я небрежно убрал пистолет за пояс с риском выстрелить в свою же задницу, и полоснул обоих Костеруков по венозным вытянутым шеям. Они упали замертво, и лишь случайные оставшиеся рефлексы заставили одного из них ещё несколько секунд дёргать кривой ногой с распухшими суставами.

Я отошёл в сторону и привалился к стене. Рана на руке резалась, будто в неё на живую влили перекиси, не пожалев, как минимум, половины бутылька. Плечевой сустав медленно опухал, и рука немела, превращаясь в мясную обузу. Я расслабил шею и ударился затылком об каменную склизкую стену. Ощущение, что сейчас вырублюсь, но впереди послышались ещё шаги. В лучах мелькнувшего сверху света передо мной предстал ещё один Костерук. Я таких никогда не видел, он был намного выше всех тех, что встречались мне за всю жизнь. Его руки как стволы деревьев, а вместо беззубой пасти красовался целый набор клыков на мощной нижней челюсти. Он не пищал и не плакал на высоких нотах, а рычал, как большая собака, и глаза его светились белым, никак не красным.

Это должен был видеть отец, а не я.

Чудовищного размера Костерук принюхивался, крутя маленькими светящимися глазами по сторонам. Наверное, эта особь была полностью слепа, но этот недуг с лихвой компенсировала исполинскими размерами, холкой доставая до верха канализационного жёлоба. Я подумал, что надо бы дотянуться до пистолета, но его я убирал левой рукой, которая сейчас совсем отсохла, а правой без шума не смогу залезть под спину, полностью прижатой к стене. Благо, успел изваляться в местном мусоре, и отменный, но всё-таки не идеальный нюх Костерука неспособен меня различить. Я сбросил сердцебиение и застыл, как сидящая статуя. Ультрафиолетовые палочки, ещё пара штук, валялись у ног исполинского животного, но его это явно не волнует. Подумав, что меня уже здесь нет, он приблизился к погибшим собратьям и схватил их одной рукой за щиколотки, как мёртвые тушки куриц, и поволок во тьму одного из тоннелей, оставляя за собой ручей чёрной крови.

Теперь я услышал его плач. Он был похож на сбивчивый мужской, словно человек ревел впервые в жизни, всхлипывая театрально и гоняя сопли туда-сюда по носу. Я вдохнул впервые за то время, пока чудовище показалось здесь, испустив в воздух густой пар. Машины сверху ещё раз окатили светом это гиблое место, и я встал, отходя к проходу, через который забрался сюда. Это пиррова победа, и сейчас не время вступать в схватку с противником, к которому я не был бы готов даже в самом начале.

«Уходи. Правильно. Ты знаешь, что так будет лучше».

Вернувшись по узким коридорам к тоннелям с рельсами, я подождал поезд и снова засёк две с половиной минуты. В этот раз мне хватило одного забега, чтобы вернуться к платформе, где по другую сторону стоял юноша в наушниках поверх шапки с помпоном и вряд ли услышал мои потуги забраться с рельс наверх с помощью одной дееспособной руки. До закрытия метро оставалось полчаса, и я мчался по движущемуся вверх эскалатору. Тот же охранник, но уже более бодрый. Он подбежал ко мне, окровавленному и измотанному.