Алекс Лоренц - Собаня

– Блин, ну и вонища! – Ярик закрывает нос и рот рукавом пиджака. Кашляет. Морщится.

Запах невыносимый. Тухлая рыба, водоросли гнилые.

В прихожке лежит тощий-претощий трупак. Только по халату и седым волосам понимаю: мымра с верхнего этажа. Теперь что-то наподобие мумии. Как будто высосали досуха. Рот разинут. Глазья пустые. Волосы клочьями в разные стороны.

Из-за угла в подъезде доносится

ХЛЮ-У-У-У-У-У-У-УП

Слышу шаги. Тяжелые. Волочатся.

Ярик вталкивает меня внутрь. Захлопывает дверку, запирает.

– Твою мать, ты куда меня привел?! – Глаза как салатницы.

– Ты сам хотел, – говорю одними губами.

Включаю свет.

На полу в комнате за прихожкой лежит белесая куча. Такие ж личинки, как та, что я летом смыл в раковину после велопрогулки.

– Да что тут на хрен творится?! – истерит Ярик. Прижался спиной к стене. Лицо в поту, мертвенно-бледное, с синевой.

Удар в дверь. Огромное, тяжелое.

Меня трясет. Ярика тоже.

Еще удар.

За дверью хлюпают, слюняво жуют, рыгают…

Удар.

– Дверь выдержит? – спрашивает Ярик.

– Я откуда знаю! – почти ору. – Должна выдержать!

Удар.

Ярик отлипает от стены, медленно приближает лицо к глазку.

Отскакивает.

Теперь я подхожу к двери, смотрю в глазок.

Господи… За что ж это? Что ж за дерьмо-то такое?!

Там, за металлом и обивкой, двадцать сантиметров от меня, стоит ОНО. Расплывчатое, осклизлое, бесформенное. Рот шамкает, похож на пожарное ведро. Из него красные куски выпадают. Как фарш мясной.

Поворачиваю голову к Ярику. Он сполз на пол, свернулся в позу эмбриона, зубами в колено вцепился.

– Не ссы, у меня второй этаж, – говорю. – Если что, в окно сиганем.

Он в ответ только мямлит – ни слова не разобрать.

Грохот в ванной. Раковина раскололась.

Ярик поворачивает голову на звук.

Мокрые шаги волокутся. ОНО рыгает.

Не вижу, что за углом – там, где ванная. Стою столбом.

Зато Ярик со своего ракурса видит. Глаза совсем безумные стали.

Шаги приближаются.

– Ну что, поворачиваем? Возвращаемся на станцию?

– Это ж долго!

– Долго, не долго, а тут оставаться – околеем. На станции хотя б люди живут.

Шум реки Чусовой, вдоль которой путники прошагали двадцать километров от захолустного полустанка, давно стих позади – за снежной стеной.

Апрель месяц. Теплая солнечная погода давно устоялась, так что четверо старых друзей наконец собрались в пеший поход, о котором вели разговоры последние три года. Из Перми выехали за полночь. Подремали в одной электричке, потом в другой. Вышли в отправном пункте пешего маршрута – на станции Рыбье Болото. Добрались до Чусовой и двинули вдоль русла вниз. Так ни карта, ни навигатор не нужны – идешь себе и идешь; главное, чтоб река оставалась на виду – тогда точно не заплутаешь.

К наступлению темноты планировали добраться до покоса у камня-бойца Хултум, где раньше была деревня с тем же названием. Там поужинать консервами с хлебом, выпить водки, потрещать за нелегкую семейную жизнь, заночевать, а наутро двинуть восвояси.

Димон, Леха, Саня и Петька – четверо тридцатилетних мужиков. Офисный работник, ремонтник-самоучка, дизайнер-фрилансер и университетский преподаватель экологии. Учились когда-то в одном классе. Не бросали друг друга все годы после выпуска.

Петька – бородатый эколог, опытный по части походов – сам спланировал путешествие, выбрал маршрут. К слову, раньше ему здесь хаживать не доводилось, но опасаться, мол, нечего, раз весь путь лежит вдоль Чусовой.

Шагать было весело и легко. Сальные шуточки с крепким матом сыпались, словно из волшебной сумы. Вокруг ни души. Вовсю светило ласковое апрельское солнце, заливались радостно птицы.

Только вот до Хултума путники так и не добрались.

Около четырех пополудни откуда ни возьмись налетел злой колючий ветер, а небо затянула необъятная свинцово-серая, почти черная, туча. Повалил крупный снег.

Тут-то веселье и поутихло.

Еще с час они молча брели вереницей по тропе, которую все сильнее заметало. Температура стремительно падала. Обманули синоптики, черти! Ни в одном прогнозе не намекнули на такой поворот событий. Оделись путешественники тепло, но все же совсем не для зимы.

Около пяти пополудни, когда тропу основательно замело и повсюду выросли сугробы, Петька стал что-то сосредоточенно искать на бумажной карте, которую свирепый ветер норовил вырвать из рук. Электронным навигаторам Петр не доверял: бесовская это, мол, хреновина – всегда врет и заводит не туда; лучше, дескать, по старинке.

– До Хултума по такому снегу не дойдем, – удрученно признал он. – Еще целых десять кэ-мэ. Можем свернуть вот сюда. – Отряхнув снег с густой бороды, он указал на ответвление от прибрежной тропинки, уходившее в лес. – Через километр деревня Пять Сычей. Полсотни домов. Попросимся на постой.

Коренастый Леха – ремонтник – с присущей ему практичностью попытался возразить: не стоило бы, мол, от Чусовой так далеко отходить, особенно в лес; по такому-то снегу и заблудиться недолго; на метр впереди ни зги не видать. Но остальным так хотелось согреться, поесть и нагрузиться водкой, что они и слушать не стали.

Они тащились растянутой цепью по занесенной снегом лесной тропе, отмахали намного больше обещанного Петькой километра, а деревня Пять Сычей так и не показалась. Только снег, валуны уральских предгорий да потрескивающие от внезапного мороза деревья. Ветер выл, хлестал снегом в лицо, ослеплял.

– Ну что, поворачиваем? – предложил толстый Саня. – Возвращаемся на станцию?

– Это ж долго! – воскликнул щуплый Димон.

– Долго, не долго, а тут оставаться – околеем. На станции хотя б люди живут.

– Смотрите-ка! – воскликнул Петька, указывая пальцем вперед. – Я что-то вижу. – Он сорвался с места и побежал трусцой – быстро, насколько позволял наметенный снег. Остальные – следом.

Эколог остановился у торчавшего из земли деревянного столба с неопрятной табличкой на кривом ржавом гвозде. Надпись было не разобрать – краска почти стерлась.

– Это Пять Сычей! – обрадовался Петька и улыбнулся во всю ширь своей бороды. – Точно Пять Сычей!

– А почему на карте они показаны на километр раньше? – засомневался Леха.

– Значит, карта неточная, – быстро нашелся эколог. – Место ведь глухое. А может, в последние годы хаты, что стояли ближе к реке, опустели и исчезли.

– Исчезли, – тупо повторил Димон.

– Ладно, пойдемте, нам в эту сторону, – позвал Петька.