Юрий Мори - Наполовину друг

Санчо, не вставая, изогнулся и подцепил ногтем шов на штанах, сбоку, на бедре. Негромко треснула нитка, потом он выдернул из секретного кармашка желтоватый кругляш.

– Спасать так спасать, – проворчал командир наёмников. – Нам это всё равно не поможет, а девку скорее всего отпустят скоро. Надо делать добро и кидать его в воду. Слышь, обманщица? На! Только во рту держи, иначе отнимут перед освобождением.

Золотая монета пролетела через разделявшее их расстояние, над плечом Врана, и звякнула о пол где-то в камере Каи.

– Обалдеть! – откликнулась девушка. – Двойной золотой! Ты мой кумир, мужик.

– Не потеряй.

– Да уж постараюсь.

Послышался шорох одежды, Кая явно засовывала неожиданный подарок поглубже.

– Р-р-разговорчики! – рявкнул кто-то в коридоре, невидимый из их камер. От этого злобного рыка заткнулся даже вечно голодный сосед. – На допрос!

Загремели засовы. Что-то железное заскрежетало по полу. Вран на всякий случай шагнул назад, отходя от решётки. Кая тоже ушла вглубь клетки и присела там у стены.

Через прутья глянула совершенно звериная морда – заросший кучерявой шерстью мужик, не понять, где кончается борода и начинаются волосы на башке, – и заорала:

– Хто тут, млять, убивцы недоделанные? Вы, што ли? На выха-а-ад!

Санчо поднялся на ноги, шепнул, проходя мимо Врана:

– Не дёргайся только. Забьют до смерти.

Стражник, обладавший на удивление тонким слухом, всё разобрал и захохотал.

– Во, сопливый, слухай старшого! У нас тут эта… Не залежится.

Кая осталась в клетке, её допрашивать, судя по всему, никто и не собирался. Прихватили за компанию, какой им приговор выйдет, то и её ждёт. Она блеснула глазами из полутьмы, сердце Врана тревожно и сладко ухнуло куда-то вниз. Но он старался держаться солидно. По-взрослому.

Коридор кончался приоткрытой дверью, у которой мялся второй стражник, копия их охранника. Оружия ни у одного из них не было, если не считать коротких деревянных дубинок, засунутых за пояса.

Пока Санчо и Врана вели мимо клеток, они убедились, что княжеская тюрьма и без них отнюдь не страдает отсутствием постояльцев. Молодые и старые, мужики и бабы. Вон отдельно совсем юный мальчишка, года на три младше Врана. Сидят. Помалкивают.

– Вперёд, – буркнул второй охранник и чувствительно ткнул в плечо Санчо. – Ты понял, если чо – мы ж сразу.

– Ну да. Но мы тихие.

Охранник развернул наёмника правым плечом к факелу, глянул на его татуировку и громко заржал:

– Ага! Да вы светлые духи просто! А наколка-то знакомая, у меня с такой сват так и сгинул. Так шта мы в теме, в теме… Вперёд, мля!

Лестницы, коридоры, лестницы. Санчо, возможно, запоминал дорогу, а для парня внутренности княжеской тюрьмы после третьего поворота слились в одну бесконечную каменную кишку, по которой они катились наполовину переваренными колобками к конечному выходу.

Кабинет дознавателя – а именно это было выжжено буквами на толстой деревянной двери, окованной полосами металла, – был на удивление светлым. В забранное решёткой окно било солнце, а разожжённый под длинным непонятным сооружением в углу огонь казался мирным. Наподобие камина, о которых Вран читал в книгах.

– Это пятки жечь, – добродушно заметил дознаватель, проследив его взгляд. – Не смертельно, но, говорят, неприятно. Сам не пробовал.

На слова шефа оба охранника откликнулись злым смехом. Ценили хорошую шутку, не иначе. Дознаватель махнул в воздухе короткой ручкой и с некоторым трудом – мешал объёмистый живот, обтянутый серой форменной тканью, сел за стол, заваленный бумагами. Рядом на табуретке жался писец с отточенным гусиным пером в руке. Маленький и какой-то скрюченный человечек с единственной функцией.

– Так… На стульчики их пока, на стульчики, – распорядился дознаватель. Санчо и Врана не очень-то вежливо кинули на стулья с высокими спинками и подлокотниками. Пристегнули ремнями руки, потом ноги к массивным ножкам, затем сзади накинули по ременной петле на шею.

Захочешь – не дёрнешься. Лучше и не хотеть.

– Пиши, Гаврилка: дело о покушении на убийство и беспорядках в столице княжества… Ага. Двадцать, стало быть, шестое июля две тыщи шестьдесят второго года. Нашей, хе-хе, эры. Это не пиши, придурок! Бумаги не напасёшься.

– Почему «о беспорядках»? – вежливо спросил Вран. – Драка же…

– Молчи, тощий! – внезапно оскалился дознаватель, словно скинул маску доброго дядюшки и выкатил вперёд звериную суть – даже страшнее, чем у охранников, которые, к слову сказать, никуда не делись. Так и стояли за спинками стульев, сжимая концы ременных петель, захлёстнутых на шеях задержанных. Тот, что за спиной Врана, немедля эту петлю и затянул слегка, заставив парня скорчиться и захрипеть. Но сразу отпустил.

– Любая драка – суть беспорядок, верно? – снова ласково улыбаясь, спросил дознаватель. Пригладил ладонью остатки волос на заметно полысевшей голове и продолжил: – стало быть, любого хулигана можно назвать бунтовщиком и отправить качаться, хе-хе. На верёвочных качелях. Удобно же, и избавляет казну Его княжеского величия от лишних расходов.

Вран решил помалкивать. Ну его к тёмным духам, такое правосудие.

– …второго года, – повторил писклявым голосом писец и оторвал перо от бумаги.

– Ага. Имена, сословие, место рождения, паразиты! И не запираться мне! Давай, тощий, с тебя начнём.

– Антошка я. Антон Губарев, – неожиданно для себя соврал Вран, назвавшись именем покойного друга. Не своим же именем называться, это плохо кончится, примета такая, но куда деваться. – Из крестьян. Пятнадцати годов от роду. А это дядька мой, Александр.

– Да дядьки черёд дойдёт… – задумчиво сказал дознаватель. Сунул руку куда-то под стол и выудил глиняную кружку. – Чайку не хотите, нет? Да я и не дам.

Он жадно отпил, булькая, поставил кружку на стол.

– И откуда ты, такой наглый?

– Да с Излучья, ваше… степенство.

– Ваша честь! Степенство… Что я тебе, купчина какой?! Впрочем, в вашей дыре – да, что судья, что купец. Излучье, значит. Интересно… И давно здесь, в Венецке?

– Третий день, ваша честь! На ярмарку вот приехали, – вдохновенно врал Вран. Пока, вроде бы, всё получалось.

– Третий день… – шептал себе под нос писец, марая лист кривыми строчками.

– А скажи мне, Антошка, как это вы Полосу перешли позавчера, а? С кем? Один караван был, да и тот инквизиторский. Как раз к вам, в Излучье, но Михо жадный, а у вас не похоже, что деньги есть. Да и некогда бы ему было, рвань деревенскую проводить, задание же. Ловили они там кого-то.

Хорошая была попытка, понял Вран, но не удалась.

– Давай-ка дядьку спросим, – совершенно елейным тоном продолжил дознаватель. – Что ты – Александр Губарев, по прозвищу «Санчо» и «Волк», нами уже установлено достоверно. Наёмник, хулиган, обычная для вашей профессии пьянь и бездельник. А вот вопрос с Полосой меня оч-чень заинтересовал.