Юрий Мори - Наполовину друг

До свадьбы всем всё было можно, тоже традиция, главное, соблюдать внешние приличия. Это потом жена да убоится мужа. Хотя иногда и наоборот.

– Ну а чего спрашиваешь, если понимаешь? Втроём пойдём.

– Сюда же? – не утерпел Антон. – На пляж?

– Тоха… Учу-учу тебя, а толку ноль. За реку пойдём, на Большую поляну. Даже дальше, к горелому дубу. Вот там самый клёв, а на пляже ты только селявок поймаешь.

– …или триппер! – хохотнул Санчо.

Вот всегда он так. Юморок у наёмников разнообразием явно не отличался: бабы да выпивка. Вот триппер ещё в тему.

– Или так, – подтвердил Вран, стараясь держаться солидно, по-взрослому. Милка в шутку ткнула его кулаком в бок.

Дорога плавно повернула вправо, давно заросшая, неезженая. Осенью сюда наведываются за дровами к лесу на этом берегу, а сейчас, летом, только если купаться кто пойдёт. Коров на водопой гоняют левее, где спуск к воде удобный.

Луг по обе стороны дорожки пожелтел, выгорел на солнце. Сено тоже не здесь заготавливать удобно. Пахло горячей землёй, травами и совсем чуть-чуть – близкой речкой. Уже нет запахов отцовской химии, вообще, ничего человеческого: вечным пахло, из глубины веков.

Дикие, в общем, места.

– А у вас чицы летают? – неожиданно спросил Санчо.

– Бывает. Но редко, конечно, – ответил ему племянник. – А ты чего вдруг спросил?

– Да так. Слухи о них разные.

– У тебя что ни спроси, обо всём байки какие-то есть. Ну, там, в других районах.

– Осколках, – поправил его дядька. – Никто не говорит «районы», это слово про другое. Каждая отдельная часть земли, окружённая Полосами – осколок. Учись, племяш.

Вран удивился. Нет, не самому слову, он такое слышал от караванщиков, а определению.

– А что, наш райо… осколок со всех сторон окружён Полосами? Вроде только одна, вот которую видно.

– Ну да, сказанул! Остальные далеко просто, но они есть. Вся земля ими порублена на части. Везде.

Дорожка свернула ещё раз и теперь уже по прямой спускалась к манящей воде. Стали видны кусты на этом берегу, пара общественных лодок, лес за неширокой полоской воды. И пляж – пятачок рыжевато-серого речного песка.

– Я всё спросить хотел… – начал Вран. – Можно?

– Можно Милку вон за ляжку, – хохотнул Санчо. – Конкретней давай. Хотел – спрашивай.

Мила возмутилась было, но Вран взял подругу за руку, успокоил.

– Чего ты в сумке носишь постоянно, а? Даже на пляж.

На «ты» они были с первых минут знакомства, Санчо сразу сказал, что он мужик простой. Хотя и не бывал в родном Излучье лет десять, это не повод ему выкать. Даже пацанам вдвое младше.

– Никому не скажете? – прищурившись, спросил наёмник. Обернулся по сторонам, словно ища неведомых шпионов. Получилось забавно. – Да здесь и некому. Автомат у меня там. И два магазина патронов.

Вран приоткрыл рот. Он знал, что так выглядит глупо, Милка сто раз говорила, но от удивления не удержался.

– Так он же это… Ну, длинный. Я в книжках видел.

– А баб там голых не видел? Хотя да, тебе и так хорошо… Они, пацан – не бабы, автоматы, – разборные. Так что не верь книжкам, там не вся правда.

Антоха расхохотался, потом ловко шагнул ближе и указательным пальцем снизу захлопнул приоткрытый рот друга. Аж щёлкнули челюсти.

– Чица влетит, закрой варежку!

Вран даже не обиделся. Переваривал информацию как мог, усваивал. Он всегда был любопытен, только вот о родном Излучье, реке и обоих лесах – ближнем и большом и так знал всё, что можно. А за Полосой он не бывал: Проводник брал дорого, опять же, переход туда и обратно – умножай на два. Вот и сидел со своим пытливым умом, как в клетке.

– А покажешь, как собирать?

– Да легко. Но не сейчас.

Санчо поправил сумку и ускорил шаг. Тоже купаться хочет или разговор неприятен? Так и не поймёшь сходу.

На берегу было хорошо. Лёгкий ветерок, серебристая чешуя ряби. Милка сразу разделась: под сарафаном обнаружилась тонкая рубаха до колен, в таких и купалось местное женское население. Купальники Вран тоже видел в книгах, были раньше такие цветастые, узкие, но шить их в Излучье некому, да и блажь.

Вряд ли духи одобрят.

Разделась и нырнула в воду, не дожидаясь остальных. Вран с Антоном скинули штаны и рубахи, побежали следом, а Санчо степенно раздевался, медленно расстегивая пуговицы на рубашке. Показалась могучая грудь, заросшая густым тёмным волосом и бугры мышц на руках. Крепок дядя…

Вран уже из воды глянул на него: по животу, переходя на левый бок наёмника, вился старый шрам, толстый, похожий на случайно приклеенный обрывок верёвки. Недурно ему когда-то досталось.

Потом Санчо наклонился, аккуратно укладывая одежду поверх сумки, на спине блеснула сетка давно заживших побоев. Это уже плетью, Вран видел такие отметины у отца. Княжеские люди так карали за всё подряд, вот и кожевеннику отвесили пару десятков когда-то.

На плече Санчо, неразличимая из-за расстояния, синела разлапистая татуировка. В общем, видно, пожил мужик, постранствовал, повоевал.

– Антон, – негромко спросил Вран у как раз вынырнувшего из воды друга. – А он вообще зачем приехал?

– Дядька-то? Да хрен его знает. Отец и то еле признал, двенадцать лет не видел. Говорит, отдохнуть на родине. А там – кто его разберёт. Зато бабке полегчало сразу, заметил? Как он приехал, на следующий день отпустила её болезнь. Отец уж и в Венецк ездил, лекарство искал, и травника замучил вопросами, но толку не было. А дядька – вот так… Будто лекарь какой.

– Понятно… – протянул Вран и нырнул сам.

Решительно никакой ясности друг не добавил, но на то человеку и язык – расспросит позже. Будут ещё поводы. Антонова бабка действительно была при смерти, а вчера – сам видел – в огороде возилась шустрее молодой.

Вода была прозрачная, ничуть не взбаламученная ими тремя, да и промелькнувшим справа телом Санчо. Короткие водоросли на дне лениво шевелились на небыстром течении, стайка совсем мелких рыбёшек отскочила подальше от купальщиков и снова собралась в шар, кружась над одной им ведомой точкой дна. И тишина там, под водой.

– Уф! – вынырнув, заявил мирозданию Вран. Оно откликнулось тихим смехом Милки – вон голова торчит из воды неподалёку. Потом медленно и беззвучно всплыл Санчо, открыл глаза как удивлённая чем-то рыба. Сом, судя по размерам.

– А племяш где? – осведомился он ворчливо.

– Да вон он, кости греет на берегу! – откликнулась Милка. Наёмник прикрыл глаза – понял, мол – и направился туда же, на горячий песок.

– А не устроить ли нам… – шутливо спросил Вран, но не договорил. Подруга фыркнула, подняв фонтанчик воды, и резко ответила:

– Охренел? Скоро на площади меня етить будешь?! Люди кругом.

Ну нет так нет. Широко зачерпнув воду, Вран запустил в Милу длинную волну, а сам погрёб к берегу. Права она. Надо берега видеть, хотя, конечно, в длинных, по колено, трусах, прилипших к ногам, горячо потяжелело. Потом, всё потом.