Теодор Хильдебрандт - Вампиресса. Ангел смерти

– Все равно, есть он у него или нет, теперь это не имеет значения. Он может быть в его руках или в твоих, какая от этого польза? Суды вообще не будут это учитывать.

– Возможно, легкомысленный солдат, что человеческие законы ничего не могут сделать против такого рода лжесвидетельства, но есть в том мире неподкупный судья. Он был свидетелем того обещания, к нему я обратилась за справедливостью, и я уверена, что получу ее.

– По правде говоря, Лодоиска, – ответил, улыбаясь, Вернер, – тебе придется долго ждать, прежде чем суд, о котором ты говоришь, свершится. Поверь, лучше всего для тебя, если ты вернешься на родину и останешься там со своей семьей. Можешь быть уверена, что полковник без колебаний обеспечит тебе мирное и беззаботное будущее с достойным годовым окладом.

– Это уже не в его власти, – ответила незнакомка еще более торжественным тоном, чем прежде. – У меня больше нет семьи, вся земля – моя родина, а что касается благ, которые ты мне обещаешь от имени Альфреда, то они мне не нужны. Деньги презренны в моих глазах, и у меня их в избытке. Если ты возьмешь на себя обязательство не сообщать о моем присутствии здесь полковнику, я обещаю тебе богатств больше, чем ты можешь пожелать. Вот, – продолжала она, вытаскивая очень большой набитый кошелек, – возьми это за вычетом того, что ты получишь от меня в будущем.

Странные слова Лодоиски довели изумление старого солдата до предела. Он знал, что она, дочь молдавского крестьянина, небогата, но теперь она представила ему доказательство обратного. Впрочем, это не способствовало его успокоению, но незнакомка не смогла обольстить его.

– Я тоже, Лодоиска, – сказал Вернер, – выше всего этого, и я благодарю тебя за твое щедрое предложение. Мне бы тоже не хотелось писать полковнику, что ты здесь.

– Лжец! – бойко ответила Лодоиска, – Оно у тебя есть, это намерение, и ты уже пытался его осуществить.

Это уверенное утверждение, нанесенное ему как оскорбление, за которое мужчине пришлось бы заплатить своей кровью, почти повергло изумленного Вернера в состояние оцепенения. Он не знал, дать ли выход своему гневу или попытаться подавить его, но буйство его характера увлекло его, и он с негодованием закричал:

– Скажи спасибо что ты женщина, это защитило тебя от моей мгновенной мести! Но какое звание ты заслуживаешь, беспечная дамочка, раз не боишься пробираться в чужие дома и подслушивать дела их обитателей? Впредь ты не должна посещать замок без моего ведома.

Улыбка, смысл которой был совершенно непонятен, была всем ответом Лодоиски. Но потом она сказала:

– Помни, Вернер, что ты принимал активное участие в моем несчастье. Я предупреждаю тебя сейчас, чтобы ты не бежал слепо в бездну погибели. Поверь мне, тебе будет лучше оставаться беспристрастным в битве, которая может вскоре возникнуть. Это единственный способ спастись от приближающейся бури.

При этих словах ее глаза как бы полыхнули огнем, и после этого она поспешно удалилась на узкую тропинку, которая вскоре скрыла ее из виду. Она не слушала голоса двух детей, которые, устав от своих игр, подходили, чтобы поболтать с ней. Вернер стоял как вкопанный, погруженный в глубокие размышления о несчастьях, которые он уже с уверенностью предвидел. Наконец Вильгельм вывел его из задумчивости.

– Разве ты не слышишь гром, Вернер, доносящийся оттуда, из черной тучи? Посмотри, какие красивые вспышки! Обязательно будет гроза.

– Гроза! – воскликнул Вернер.

Неужели ее пророчество сбылось так скоро? Он теперь тоже увидел надвигающиеся черные тучи, из которых часто сверкали молнии, и, так как осторожность не позволяла ему продолжать прогулку дальше, он взял двух своих юных подопечных за руки и кратчайшим путем вернулся в замок.

Элен, видевшая из своего окна приближающуюся бурю, уже очень волновалась о запоздалом возвращении своих детей и поэтому, полная нетерпения, вышла из замка, чтобы встретить их. Не успела она уйти далеко, как услышала громкий смех маленькой озорной Жюли, а вскоре увидела, как милые создания бегут к ней. Дети говорили только о прекрасной даме и о подарках, которые она им подарила. Элен была матерью и потому уже питала благосклонное отношение к той, кто осчастливил ее дорогих детей. Она спросила, что им сказала незнакомка?

– О, на этот раз, – ответила девочка, – она не болтала с нами подолгу, а говорила только с Вернером, которого в конце концов в гневе бросила.

Эти несколько слов ребенка перевернули все планы, которые унтер-офицер строил в пути. Он сразу понял, что не может возражать Жюли, потому что жена полковника ему не поверит. Но нужно было принять решение, и, несмотря на свое нежелание лгать, он не стал ждать, пока Элен спросит его, а после того, как та отвела детей, сказал:

– Я был совершенно прав, госпожа, что не доверял незнакомке. Поверьте мне, она выбрала свое пребывание здесь, в Рифенштейне, не без опасных намерений. Целый час она держала меня в напряжении, расспрашивая о вашей семье и всех наших соседях. Она хотела знать все, возраст каждого, чин, профессию, и она не уставала пытаться разузнать все это у меня. Сначала я пытался вежливо уклоняться от ее дерзких вопросов, но она не считала себя побежденной и возвращалась в атаку. Вопрос следовал за вопросом, словно непрерывный огонь, пока мне это наконец не надоело. Я собрал свои войска и напал на нее в штыковую атаку, нанеся ей полное поражение. Мое сопротивление настолько встревожило ее, что она в очень плохом настроении отступила.

Эта речь, смешанная с военным лексиконом, заставила Элен улыбнуться. Вопросы незнакомки не показались ей такими дерзкими, как их изображал Вернер, она считала естественным расспросить о семьях тех мест, где она поселилась.

– Я надеюсь, мой дорогой Вернер, что ваши ответы не были оскорбительны. Нужно уважать дам, и даже солдат не должен поступать иначе.

– Это очень хорошо для наших господ офицеров, – ответил Вернер, – но нам, не пользующимся их привилегиями, незачем подражать их любезностям.

С этими словами, которые он нарочно произнес несколько резко, старый солдат ушел, а Элен теперь вернулась к своим детям, в то время как буря приближалась и дождь уже лил большими потоками. Элен боялась грома не больше, чем ее дети, но вот Лизетт и Мари были в величайшем страхе. Они бросились к своей хозяйке, как бы ища у нее защиты, в чем она им не отказала. Тем временем Вернер, будучи невозмутимым, отправился в свою комнату и, несмотря на невольную дрожь, неоднократно поднимавшуюся в нем, сел писать своему господину во второй раз.

Гроза становилась все сильнее и сильнее, а ветры ужасно бились друг с другом, так что в ярости своей грозили сотрясти замок до основания. Время от времени Вернер слышал голоса, смешивавшиеся с раскатами грома и воем бури. Да, он слышал слова, тон которых не был чужд его уху. Несколько раз он невольно переставал писать, но потом, устыдившись своей слабости, собрался с мыслями, и к ужину письмо его к полковнику было готово.