Венди Уэбб - Дочери озера

– Позаботься о ней, – прошептал он.

– Непременно, сэр, – пообещал Гаррисон. И старик испустил дух.

Гаррисон сдержал слово. Неважно, что он не любит Селесту, – он перед ней в долгу. Благодаря этому браку компания ее отца теперь принадлежала ему. Теперь Гаррисон не только не испытывал больше иррациональный страх вернуться к жизни на ферме (ему часто снился кошмар, что он превратился в своего отца – немецкий акцент и все такое), но и стал первым миллионером в роду как по отцовской, так и по материнской линии. Он начал посылать матери деньги каждый месяц – до самой ее смерти. Глория умерла через пятнадцать лет после мужа, который скончался в поле от сердечного приступа. Эти последние годы стали чуть ли не самыми счастливыми в ее жизни – сравниться с ними могли лишь первые несколько лет брака с неунывающим решительным молодым иммигрантом, которого выбранная им для возделывания земля еще не превратила в озлобленного и угрюмого человека.

Гаррисон всегда улыбался при мысли, что Глория умерла, стуча каблуками на городских танцах. Мать продала ферму сразу после смерти Клауса и перебралась в небольшую квартиру в городе. Оклеила ее обоями с яркими цветами и веселыми полосатыми узорами, которые муж никогда бы не разрешил в их прежнем доме. Она больше не выходила замуж – зачем выслушивать чьи-то жалобы на то, что она не так постирала чулки? – и вместо этого каждое воскресное утро играла на органе в белой деревянной церкви, добровольно помогала в продаже выпечки, сборе денег и других церковных делах. А еще организовывала городские танцы, которые проходили в спортзале средней школы вечером по субботам. Именно там, танцуя с молодым человеком, годившимся ей в сыновья, она отошла в мир иной.

Глория умерла с улыбкой. Люди думали, что та застыла на лице женщины, потому что она чудесно проводила время, танцуя, и это было правдой. Но Глория Коннор улыбалась еще и потому, что в момент смерти там, на другой стороне, ее встретил снова молодой и энергичный Клаус, взял за руку и закружил со словами:

– Я так хорошо провел эти последние пятнадцать лет, наблюдая за тобой, Глория. Ты умела жить по-настоящему. Жаль, я не последовал твоему примеру. Начнем новую жизнь вместе?

Тем временем Гаррисон с той же решимостью, благодаря которой достиг своего высокого поста, обеспечивал Селесте счастливую жизнь. Она это заслужила. Еще в молодости Гаррисон Коннор выстроил в Уортоне огромный дом в викторианском стиле на высоком холме с видом на гавань. Его главной особенностью стала просторная веранда, опоясывающая здание с трех сторон. Гаррисона часто видели прогуливающимся по веранде с подзорной трубой в руке, наблюдающим, как его флотилия движется к месту назначения.

Гаррисон мог бы построить дом для Селесты в городе побольше, но он выбрал Уортон по той же причине, почему туда тянуло многих других людей: из-за необычайно теплых ветров. Селеста так и не оправилась полностью от тяжелого гриппа сразу после похорон отца, и муж решил, что теплый климат Уортона пойдет ей на пользу. Но ошибся.

Здоровье Селесты оставалось слабым большую часть ее жизни, особенно после рождения их единственной оставшейся в живых дочери Хэдли. До рождения девочки Гаррисон и Селеста водили знакомство со многими молодыми парами Уортона, развлекали гостей, устраивали званые обеды и в целом были довольно общительны, как и подобало положению Гаррисона – крупнейшего работодателя в городке. Но после рождения ребенка все прекратилось. Беременность протекала трудно и изматывающе, у Селесты не осталось сил и энергии на развлечения. К тому же у нее начались проблемы с психикой, о чем знал только муж. После рождения первенца ее охватило какое-то безумие. Она так и не оправилась до конца. Казалось, в мозгу Селесты явь и вымысел стали единым целым, и она не могла отличить одно от другого.

Но Гаррисон много лет назад дал обещание ее отцу и не собирался его нарушать. На публике он выглядел беззаветно преданным жене, несмотря на ее болезнь. Соседи часто замечали, как он расхаживает по веранде, толкая Селесту в кресле-каталке и указывая то на одно, то на другое судно на горизонте. Нередко они вдвоем сидели на веранде на качелях, закутавшись в плед: он читал ей вслух, а она клала голову ему на плечо. Хотя в городе ходило много сплетен о других богатых мужчинах и их любовницах, Гаррисон не давал ни малейшего повода заподозрить себя в связи ни с кем из полудюжины горничных, которые поддерживали порядок в доме Коннора, – медные ручки начищены до блеска, деревянные панели сияют, ребенок одет, накормлен, сопровожден в школу и из школы. А какие чувства Гаррисон испытывал к Селесте на самом деле, знал только он сам.

Жена умерла, когда Хэдли была совсем крошкой. Несмотря на врачебное заключение, что у Селесты просто отказало сердце, слухи о наркомании и передозировке лекарств распространились по городку со скоростью лесного пожара. После смерти жены Гаррисон впервые в жизни занялся тем, что действительно было ему по душе. Вместо женитьбы на любой из множества одиноких горожанок, готовых продать душу, чтобы стать его супругой, он уделял все внимание самому любимому человеку на свете – Хэдли.

Пикники, вечеринки на яхтах, ходьба на снегоступах зимой, верховая езда, пешие прогулки по берегу, гребля на каноэ… Жители городка, то и дело наблюдавшие, как Гаррисон и Хэдли вместе выходят из дома, недоумевали, почему они сами в обществе своих родных не испытывают такое же удовольствие, какое явно испытывает Коннор.

Если успех ребенка – показатель того, насколько хорошо родитель выполнял свои обязанности, то Гаррисон Коннор заслужил высших наград. Хэдли выросла в прелестную молодую женщину. Закончила школу, поступила в университет (в те времена девушки редко получали такое образование) и жила счастливо. Кареглазая красавица вышла замуж за мужчину по имени Малькольм Грейнджер. У них родилось двое детей, Фред и Гарри. У Фреда, в свою очередь, родилась дочь Кейт, которая сейчас приближалась к подъездной дорожке бывшего дома своего прадеда.

Теперь в доме Гаррисона размещался фешенебельный отель по системе «постель – завтрак» с шикарным рестораном и уютным винным баром – когда-то на его месте располагалась домашняя библиотека. Помещение с панелями из темного дерева и книжными полками от пола до потолка, кожаными креслами и мраморными столешницами было излюбленным местом и для туристов, и для местных жителей. Кейт особенно нравилось приезжать сюда потому, что этот дом – часть их семейной истории. Фотографии Гаррисона, Селесты и Хэдли по-прежнему висели на стенах, а большинство книг в библиотеке когда-то принадлежало им. Тщательно восстановленный, особняк стал почти таким же, как при Гаррисоне.