Алевтина Афанасьева - Любовь. Адаптация

– Стёпа, он в стельку, не подходи на всякий случай! – заверещала Антонина. – И нехорошо пахнет. Вдруг болеет чем-то!

– Да погоди! Эй, чего с тобой? Больно ударил тебя? – Степан наклонился пониже и толкнул мужчину в плечо. В ответ тот застонал громче и повернул голову.

Беззубый рот и глаза с двумя бельмами совсем не внушали доверия, но старик давно не пугался физических недостатков. Запах отталкивал, но мало ли что случилось у человека! В жизни Степана Ильича был эпизод, который надолго переменил его отношение к бездомным.

Как-то раз он опаздывал на вечернюю электричку и, надо же было так случиться: одной ногой ухнул между платформой и поездом – не рассчитал шаг. Закричать не смог, от шока пережало горло. Бездомный, сидевший на лавочке, заметил это и подскочил помочь. Он оказался крепким малым и в два счёта приподнял Степана из зазора. Штанину порвали, ногу ободрали, но остался жив. Благодарность тот мужик не взял, согласился лишь на пачку сигарет. Это воспоминание заставило старика задуматься, не пришло ли время отдавать тот долг.

– Чего ты делаешь? Зачем полез к нам? – снова покачал мужчину за плечо Степан.

Тот застонал, всем телом рванулся и вцепился зубами в рукав старика, как обычно это делают собаки. Степан Ильич охнул, не то от удивления, не то от его наглости. Не понимая, что не так с этим мужиком, ткнул черенком лопаты прямо тому в лоб. Не сильно, но весомо, чтобы отстал. Это не помогло!

– Совсем обожрался?! Пусти! – пьянчуга держал цепко. Удар лопаты содрал кожу у него на щеке, но кровь из раны не пошла.

Антонина схватила напавшего за край пальто и потянула в другую сторону, надеясь, что он отпустит мужа. Незнакомец не разжимал челюсть, уверенной хваткой держа добычу.

– Стёпа, что он делает? А мне-то что делать? Пусти его, ирод! – в сердцах женщина пнула человека ногой по рёбрам, надеясь, что это поможет. В ответ послышалось злобное рычание.

Напавший сквозь зубы начал постанывать, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь прорвать телогрейку Степана. Никогда прежде старикам не доводилось слышать о таком поведении, а уж видеть – и подавно!

– Ах ты, дубина, засранец такой! – старушка сунула руку в карман и выхватила оттуда припасённый «Дохлос». Сильная струя ударила в лицо обидчика. Запахи смешались, делая воздух окончательно непригодным для дыхания.

Пьянчуга ослабил хватку, и Степан резко выдернул рукав, да так, что на дорогу упало несколько желтоватых зубов.

– Что с ним? – взволнованно спросила Антонина, глядя, как рычащий незнакомец ползёт за отступающим мужем.

– Наркоман что ли? – Степан осмотрел свой ватник. Он был немного порван, старая ткань посеклась и кое-где осталась слюна, но до руки напавший не достал. – Наверное, он из той компании, что мы видели. Пойдём домой быстрее!

Пьянчуга, понимая, что теряет добычу, захрипел и вдруг звучно хрустнул деревянными суставами. Руки сложились в обратную сторону, выламывая локти и обнажая осколки костей.

Антонина едва не потеряла сознание. Старик застыл истуканом, глядя, как мужчина, упираясь на обрубки, ползёт к нему уже значительно быстрее. Обломанные руки теперь удерживались лишь кожей и одеждой, и волочились следом. Кости копьями втыкались в землю, тело сгибалось под странными углами, голова иногда запрокидывалась так сильно, что могла оторваться – незнакомец был полон решимости достать Степана.

Всхлип напуганной жены вернул реальность на место. Степан Ильич замахнулся и со всей силы ударил ползуна лопатой по голове. Тот издал чавкающий звук, часть черепа съехала набок, один глаз ввалился, челюсть перекосило. Пьянчуга замер на мгновение, но в следующую минуту снова начал подниматься, утыкая обрубки рук в мёрзлую грязь.

Степан растерялся. Ничего более жуткого ему не приходилось видеть. Ползун двигался вопреки всем возможностям организма! Как такое могло быть? Терпеть подобную боль никто бы не смог! Конечно, в шоковых состояниях люди иногда способны совершать невозможное, но здесь было что-то иное. Он был мёртв, не иначе!

Когда ползун начал подниматься, окончательно доломав при этом одну руку, старик снова ударил. Он уже не верил, что сможет остановить это чудовище, но страх, что ползун сумеет подобраться к ним, пересиливал. Более всего в мире Степан дорожил семьёй, как последним оплотом надёжности. Кто, если не он, должен защищать любимую Тонечку?

Новый удар пришёлся на основание шеи. Было трудно представить, что голова может настолько легко оторваться от тела. Словно детский резиновый мяч она отлетела и плюхнулась в лужу. От этого зрелища Антонина повалилась на забор, не удержавшись на ногах.

– Стёпушка, что ж это… – она закрыла глаза.

– Чертовщина! Быть не может!

Степан заметил, что руки у него подрагивают. Он отёр лицо, силясь избавиться от кошмара. Оставаться в этом месте было небезопасно. Что если и остальные приятели пьянчуги были такими же… жуткими? Подхватив жену, потащил её за собой. Антонина едва передвигала ноги, находясь в предобморочном состоянии.

Опасаясь преследования, быстро, как только могли, старики дошли до поворота и там, как по команде, обернулись. Тело в очередной раз пыталось подняться, но негнущиеся ноги не позволяли этого сделать. Движения были настолько нелепы, что закрадывалась мысль о заводной кукле в человеческий рост, которую кто-то нарочно приволок в Балешево.

Степана передёрнуло, он спешно повёл Антонину дальше. Ноги отказывали. Казалось, споткнёшься и тогда существо их настигнет! Поддерживая друг друга, супруги с несказанным облегчением вздохнули, когда впереди показался родной дом.

Заперли за собой калитку, закрыли на засов дверь, и, не включая свет и не сговариваясь, сели за стол друг напротив друга. Антонина в волнении растирала пальцы, стараясь уложить в голове увиденное. Произошедшее казалось помешательством и могло быть объяснено разве что кошмарным сном или внушительной дозой спиртного. Вопрос никак не хотел складываться в слова, но всё-таки прозвучал:

– Что это такое случилось там, а, Стёпа?

От голоса Тони мужчина встрепенулся, разом скинув пелену тревоги. Смятение на лице сменилось привычной серьёзной миной:

– Чёрт его знает, – буркнул Степан, всё ещё не выпуская лопаты из рук.

– Кажется, это конец света, – голос женщины дрогнул. Она подняла глаза на мужа, в них появились слёзы. – Когда мёртвые станут ходить как живые, значит всё. Мир кончился, на землю пришёл ад…

– Да какие они мёртвые? Упитые вусмерть – вот это да, точно!

– Ты же видел, что с ним было!

– Видел, и что с того? Вспомни, как наших мужиков в лодке током долбануло. Врачи приехали, а те уже очухались и за добавкой сбегать успели, чтобы воскрешение отметить! Это тоже было ненаучно, ведь по факту они померли! Только тогда что-то конец света не настал! – подтрунил старик. Собственная язвительность привела его в чувство и вернула былое расположение духа. Хотя Степан не мог объяснить случившегося, что-то ему подсказывало, что удивляться пока рано и следует поберечь нервы.