Юлия Игольникова - Сказочница

Или вот еще случай был. Рыбаки как-то на озеро собрались. Шли веселые с сетями и удочками. А навстречу им Фрося. И говорит:

– Куда же вы? Снарядились мужички на рыбалку, да не знали про то, что сегодня русалочья ночь. Опасное время, коварное! В ночь эту русалки пошалить любят, пошутить, людей поморочить, могут и загубить ненароком.

Мужики ее слушать не стали, отмахнулись и дальше пошли. А она за ними увязалась и вслед им все бубнила что-то. Как один из выживших вспоминал потом, что-то про лодку пустую да рыбаков в сетях своих запутавшихся.

Ну так все и вышло. Не все с рыбалки вернулись. Двое ночью на лодке поплыли, а утром друзья их лодку пустой у берега обнаружили. Стали сети тянуть, тяжело они идут. Думали, рыба крупная попалась, а там – их сотоварищи с лицами синими перекошенными.

После этого случая и вовсе народ перестал с Фросей общаться. Стороной ее обходили.

А потом заметили, что у девушки живот растет. Поняли, беременная она. Сразу и вопросом задались. А от кого?! Ни с кем не жила, ни с кем не гуляла. Стали про нее небылицы всякие сочинять. Будто с дьяволом она знается. И ребенок в животе у нее от него или от черта какого. И все в это верили. А когда дите родилось, все догадки самые небывалые подтвердились. Потому, что не мальчик это был, а самый настоящий чертенок с рогами и хвостом! Сначала она его прятала, не показывала никому. Но подросло дите и стало из дома убегать, и по деревне на копытцах скакать, своим видом народ пугая. Все к детишкам приставал чертенок этот. И непонятно было: то ли играть хочет, то ли пакость какую сделать.

И как-то раз детишки-то с испугу камнями в него бросаться стали. Да так увлеклись, что даже смешно им и весело сделалось от того, как чертенок от боли корчится. «Так тебе и надо, дьявольское отродье!», – кричали они. А тот уж на землю упал и подняться не мог. А они все не унимались. Фрося на крики те прибежала, схватила детеныша своего. Глаза ее в тот миг потемнели, брови сошлись. Дети попритихли. А она к каждому подходила и в лицо заглядывала. И никто от этого взгляда ее тяжелого с места сдвинуться не мог. А потом говорить начала:

– Злые детишки в деревне той жили. Дело недоброе, ужасное сотворили они. А известно, что за поступки свои рано или поздно ответить придется. Вернется к ним беда та, что другому они безвинному причинили! Ждать им теперь и бояться часа того, когда она в дверь к ним постучится.

Сказала так и ушла.

– А что же ребенок-то ее? Остался ли жив?

– Нет, Егорка. Но не сразу он умер. Помучился еще. Уж какой бы ведьмой ни была Фрося, а только спасти его не смогла. И сама потом пропала из деревни. Говорят, в лес перебралась, подальше от людей. Там в глуши и одиночестве горе свое оплакивает.

– Ох, Маруся! Какая страшная история! Мне даже жаль чертенка этого стало. Он-то вроде ничего плохого не сделал, – Егорка засопел, заморгал, пытаясь скрыть подступившие слезы.

– Прав ты, Егор. Ни за что его погубили. Да только мама как-то раз обмолвилась, что не чертенок это никакой был, а самый обычный ребенок, только больной да уродливый.

И тут уж Егорка не сдержался, заплакал.

– Ну братишка, ну что ты! Не плачь! Может, и не правда все это. Мало ли чего люди напридумывать могут. Не хватало нам еще из-за небылиц всяких расстраиваться.

*

– А дочка-то у меня уж больно хороша! На меня и не смотрите! – засмеялась женщина, руками замахала. – Не похожи мы с ней. Будто и неродные. Гляжу я на нее, налюбоваться не могу. Такая красавица! А уж умница какая!

Две женщины сидели за столом, чаевничали. Та, что помоложе, вида простого с лицом непримечательным, глуповатым слегка. Вторая – в возрасте уже почтенном, строго смотрела, недоверчиво, каждое слово собеседницы оценивала. А первая продолжала:

– Скоро уж пятнадцать годков ей. О судьбе ее сердце мое болит! Не успеешь оглянуться, как невестой станет. Не хочу я, чтобы она абы кого в мужья выбрала. А то ведь сами знаете, как бывает! И красавица, и умница, а молодость да любовь разум затуманят и…, – развела она руками, не закончив фразы.

– Так что ж ты от меня хочешь? – серьезно спросила вторая, взглядом пристальным ее окинула. Руки на груди сложила.

– Так сами же говорили! Для внука своего тоже лучшей доли желаете.

– Желаю. Как не желать? Парень он у меня хороший! – тут женщина улыбнулась. И в лице ее сразу мягкость появилась, глаза теплом засияли. – И видный, и красивый, и добрый! – на последнем слове она вновь нахмурилась и вздохнула. – А доброта-то, она не всегда во благо дается. Боюсь, боюсь, окрутит его какая-нибудь…

–Так и я о том же! – подхватила ее собеседница. – Вы бы присмотрелись к девчонке моей. Уж лучше невесты не сыскать!

– Так уж и не сыскать?! – ухмыльнулась старушка.

– Не сыскать! – ответили ей твердо и уверенно.

– Так сама говоришь: мала еще, до невесты дорасти надо.

– Дорастет, дорастет! Время-то оно быстро бежит. А мы их сейчас бы обручили, помолвку бы справили! И были бы они уже жених с невестой! И все б об этом знали. А там потихоньку бы и к свадьбе готовились, – с азартом говорила женщина, разгорячилась. Даже лицо ее невыразительное преобразилось немного.

– Болит сердце за дочку, – кулачок к груди прижала. – А Вам-то доверяю во всем. А лучшего зятя, чем внук Ваш, и желать не смею!

Пожилая женщина закивала на последних словах, крякнула одобрительно.

– Видела я девку твою. Не врешь ты. На вид уж девушка совсем! Хорошая, ладная. И в кого только? – кинула она пренебрежительный взгляд.

– А я что говорю?! А я что говорю?! Она и сейчас у меня – бутон розовый! А скоро расцветет, так от парней отбоя не будет. И кто знает, кого она выберет… А так у нее уже готовый жених будет! Все соблазнов меньше.

– Разумно, разумно говоришь.

Помолчала минуту, в окно поглядела, предложение обдумывала.

– А пожалуй, и соглашусь я. Сведем их. Породнимся. Ты – баба простая, работящая. По душе мне это. Для дочери своей стараешься.

– Да я для дочки все! Все, что угодно, сделаю!

Обе закивали согласно, улыбнулись довольно, радуясь союзу заключенному. Стали детали обсуждать, что да как устроить лучше.

*

Несколько дней прошло. Егорка часто ходил справляться о здоровье соседа своего Никиты. Тот вроде на поправку шел. Потихоньку есть, разговаривать начал, но видеться пока ни с кем не хотел. А Егорке не терпелось узнать, что же с ним не самом деле случилось. Очень ждал он встречи с ним.

И дождался. Поделился с ним Никитка бедой своей и страхами, что в лесу довелось ему пережить.

– Маруся, Маруся! – влетел Егор в комнату сестры, глаза на выкате, щеки горят.

– Да что кричишь-то так? Опять напугал меня! Или снова случилось что?

– У Никитки я был. Вспомнил он все и мне рассказал! Так вот, правда все это, а не небылицы какие!